Киллер для Дестинии, стр. 40

- Я не уверена, есть ли что-то в доме, так что будет не плохо, если ты найдешь что-нибудь.

Он опять меня поцеловал, мягко и неторопливо, потом ушел. Я смотрела, как он шел вдоль берега и затем исчез в деревьях, затем снова посмотрела на папу.

- Он тебе нравиться, так же? - Сказал он.

Я улыбнулась.

- И это создает массу неприятностей.

- С хорошими людьми всегда так. - Он закрыл глаза и откинул голову назад, наслаждаясь тем, как солнечные лучи ласкают кожу. - Расскажи мне о своей маме, Десси. Расскажи, что случилось.

И я рассказала. Все, что смогла вспомнить, все догадки и сплетни. Трей вернулся примерно на половине рассказа, неся мне чашку кофе и несколько крекеров.

Когда день сменился ночью, разговор закончился. Мы сидели в удобной тишине и наблюдали, как звезды вспыхивают на небе. Когда луна взошла на небо, Трей поднялся и набросил мне и папе на плечи шерстяные одеяла. Я приподняла край одеяла, и он подсел ко мне, его присутствие согревало лучше любого одеяла.

Доктор Джонс присоединился к нам немного за полночь. Он сел чуть позади в деревьях, показывая, что только наблюдатель, а не участник.

Папа до сих пор улыбался, когда с рассветом его не стало. Я продолжала держать его за руку, чувствуя, как тепло постепенно покидает его тело. Но в его глубине пылал огонь, драконий огонь томился в ожидании последнего пути, и он был все еще здесь.

Воздух начал дрожать от силы задолго до того, как первый луч рассвета прогнал ночь. Энергия скользила по коже, вспыхивая маленькими искорками, которые было хорошо видно в темноте. Но это покалывание не смогло уменьшить боль в моей душе. И не думаю, что существует что-то способное это сделать.

Я осмотрела горизонт, в ожидании, дребезжание марева силы усилилось, и лучи красного и золотого прорезали небо, как яркие знамена, возвещали о начале нового дня и о начале папиного путешествия в загробный мир.

Тепло нового дня затопило мое тело, прогоняя ночную прохладу, оно ласкало тело моего отца, пробуждая его дракона к жизни. Его кожа становилась теплее, начиная сиять внутренним светом. Это вынудило меня отпустить его руку, даже если я этого не хотела.

День начал сиять ярче, кожа моего отца становилась теплее, пока не начало казаться, что солнце изнутри сжигает его плоть. Наконец, пламя дракона выбралось наружу, как знак долгожданной свободы, и устремилось в небо бесконечным потоком.

- Пускай Бог солнца, неба и ветра проведет тебя в загробный мир, папа, - прошептала я, мои глаза жгло, а горло сдавило настолько, что я еле смогла произнести ритуальные слова.

- Возможно, ты найдешь на полях вечности то счастье, которое не смог найти здесь.

Дрожащие лучи рассвета, казалось, кружились и танцевали, как ответ на мои слова, а потом они исчезли в свете загорающегося дня.

Сияние, ласкающее, мою кожу угасло, забирая с собой гул энергии. Все, что осталось от моего отца, это кучка золы и оставшиеся клочки одеяла, которые медленно уносил ветер.

Он ушел. Навсегда.

Я закрыла глаза и выпустила сжигающее меня горе наружу.

Глава 12

Я не знаю, как долго плакала. Я просто не могу показать, что это была моя вина. Это было смешно, потому что прошлое не изменить, как бы не хотелось. Что сделано, то сделано. Оставила его, зная, что отец был болен, что диабет становился хуже. Когда я была молодой и глупой, то хотела быть достаточно жестокой, чтобы освободить маму. Я не рассчитывала, что поймают меня, поскольку была слишком самоуверенной, чтобы думать о тех людях, что удерживали мою мать.

Трей был со мной все это время, ухаживая за мной и покидая, как только мне хотелось уединения. Он кормил меня и терпеливо переносил, когда мое горе начинало выплескиваться наружу.

Но я не могла оставаться в этой яме отчаяния и вины навечно. Кроме того, это я задержала Трея здесь, вдалеке от его сестры.

Было далеко за полночь, и через несколько дней после поминальной службы в больнице, когда я находилась в окружении теплых рук Трея, он сказал: - Мы должны остаться здесь завтра.

Он дотронулся до моей щеки, провел пальцами по всей ее длине, пока не оказался у моих губ, потом начал исследовать их кончиком пальца. - Ты уверена, что тебе это надо?

Я кивнула и медленно потянулась, так, чтобы мое тело прижалось к нему. - Лучше сплавать в Шотландию. Или слетать, в твоем случае. Я бы не поручилась, что за нами никто не будет наблюдать в аэропортах.

- Я мог бы приобрести новый паспорт, если это тебя волнует.

Его прикосновения двинулись вниз по моей шее и через мое правое плечо. Желание пронзило меня, но я все еще сдерживалась. Это была слишком легкая ласка, чтобы заходить дальше.

- У них проходят массовые проверки безопасности в аэропортах, так что не стоит заниматься подделкой.

- Подделка – это не слишком надолго. - Веселье играло на его губах, пальцы медленно двинулись на мою грудь.

Я изогнулась, подставляя себя под его руку.

- И как часто ты занимаешься подделками?

Он обхватил одну грудь и провел пальцем по соску, посылая крошечные стрелы удовольствия на остальную часть меня. Его голубые глаза озорно блеснули в ночи.

- Сейчас, это не важно.

- И что же важно? – мягко, но настойчиво спросила я.

- Наиболее важная вещь в моей жизни, - сказал он, - И не только сейчас.

Потом он поцеловал меня.

Это был глубокий и долгий поцелуй, который исследовал и взывал. Поцелуй, который говорил о чувствах, которые в обычное время не демонстрируются. Тем не менее, они были в нем: плотные и реальные.

- Подожди минуту, - выговорила я, как только смогла совладать с запыхавшимся голосом, - это только последнее мгновение.

- Я думаю, что должен обижаться на это комментарий. - Его голос прозвучал сухо. - Я знаю, моя выносливость является легендарной.

- Тогда докажи это.

Он мягко усмехнулся. – Вызов. Ты можешь еще пожалеть об этом, моя девочка.

- Не тогда, когда ты еще болтаешь, а не делаешь.

Он усмехнулся и сел на кровати. Затем он взял мою правую ногу и принялся растирать ее пальцами.

Разочарование прокатилось через меня. - Это не совсем то, что я имела в виду.

- Тише, и пусть мастер работает.

Я фыркнула. - Ты мне не хозяин.

- Да, но вот здесь ты ошибаешься. Я хозяин твоего обольщения, и ты будешь просить еще, когда я закончу. А теперь заткнись и наслаждайся.

Я заткнулась, как было велено, и закрыла глаза, наслаждаясь давлением его пальцев на ноге. Наслаждаясь теплом, которое затопило мое тело. Наслаждаясь волнением от ожидания, и желанием того, что нужно, двигаться дальше.

В конце концов, он перешел на мои бедра. Я издала тихий звук разочарования, когда он перепрыгнул на мой живот. Он тихо засмеялся, но, разочарованный звук прошел, когда он начал ласкать мою грудь. Но он двигался слишком быстро, прокладывая себе путь до моих плечах, на каждой руке, прежде чем, наконец, - к счастью, - он начал дразнить их, и продолжил эротическое путешествие обратно вниз по моему телу. Даже раньше, чем его пальцы скользнули к моему клитору, я задрожала от удовольствия, от его мягких прикосновений, начала стонать.

Он дразнил меня лаской, пока я извивалась и прижималась сильнее к его руке, нуждаясь в оргазме. Когда, наконец, он погрузил два пальца внутрь меня, я задохнулась и стала дрожать и стонать, отвечая на его прикосновения.

Когда дрожь утихла, он начал снова, на этот раз языком, смакуя каждый дюйм моего тела, пока наслаждение не затуманило меня, и каждая жилка не завибрировала в необходимости освобождения.

Когда его язык проскользнул через мой клитор, я издала звук, который гораздо больше напоминал крик, чем стон. Он лизал и посасывал мой клитор, я ощущала его язык глубоко внутри меня, пока мое тело было в огне, я просила его войти в меня полностью.

Он, наконец, смилостивился, и скользнул вверх по моему телу, захватывая мои губы, потом он медленно вошел в меня, глубоко внутрь. Моя плоть охватила его, низкий стон удовольствия дрожал в горле. Боже, было ли ощущение более сенсационное на этой земле, чем полнота этой минуты?