Кошмарный принц, стр. 50
Пожалеть себя помешал звук.
Стук каблуков мужских туфель о кафель.
Виктор Ильич вгляделся в зеркало.
Чернокнижник спешил по галерее свеч. Спешил, но не бежал, триумфатору незачем бежать. Виктор Ильич распознал подол чёрного плаща и широкополую шляпу. Через пару секунд он различал уже весь силуэт. Ещё через пару мгновений чернокнижник приложил руки к прежним отпечаткам на внутренней стороне зеркала. И в упор посмотрел в глаза смотрителя. Виктор Ильич был почти уверен, что чёрный маг заглянул в его душу и узнал её секреты, узнал про кирпич. Лицо за амальгамой смазывалось, и Виктор Ильич не сумел бы прочесть на нём что-то, даже если бы был в состоянии.
Кошмарный Принц одной рукой продолжал твёрдо держать руку Виктора Ильича вытянутой, а второй придавил ему горло, чтобы тот не рыпался.
Видимо, чернокнижнику душа Виктора Ильича оказалось потёмками. Он «отпустил» глаза своего врага, сосредоточившись на последнем препятствии к миру живых — зеркале.
Свеча оплавлялась, парафин, обжигая, стекал по пальцам и застывал.
Время будто замерло, а с ним и фигуранты мизансцены.
Потом зрачки Виктора Ильича расширились. Будь у него крепкая воля и возможность, он немедля бы вырвал себе глаза, лишь бы не видеть.
А видел он, как землистые ладони чернокнижника с длинными чёрными ногтями (или когтями?) прошли сквозь зеркало и продолжали движение. Затем пришла очередь головы. Медленно, словно сквозь толщу густой субстанции, голова чёрного мага высовывалась из зеркала, страшно ассоциируясь с рождением младенца с огромным сомбреро на голове. В облике человеческом в мир пролезало зло, а смотритель беспомощно наблюдал и ничего не делал, чтобы помешать…
Помешать. Он должен как-то помешать! Как? Чем поможет ему кусок кирпича? Зачем он вообще нужен? «Лучше бы я его запустил в поганую физиономию Кошмарного Принца, больше бы проку было!» —в бессильной злобе подумал Виктор Ильич. И…
В голове вспыхнула ярким светом любимая «лампочка Ильича».
… сунул руку в карман брюк.
Голова чернокнижника почти завершила процесс «рождения», когда неестественно резко дернулась вверх. Чёрный маг заподозрил неладное, но горло всё ещё оставалось по ту сторону мира, и он не мог ни предупредить, ни посмотреть на Кошмарного Принца.
Виктор Ильич больше времени не тянул. Пока до призрака, держащего его за горло, не дошло, что что-то пошло не так, Виктор Ильич вытащил кусок красного кирпича и кинул в зеркало.
Зеркало разбилось на длинные «кинжальные» осколки. Один из «кинжалов» отсёк землистые кисти рук, второй срезал голову вместе со шляпой. Если чёрный маг и успел пискнуть, то в этом мире его никто не услышал. Кисти рук и голова осыпались прахом на пол, подняв едкую пыль. А обрезанная «кинжалом» зеркала шляпа обернулась чёрным вороном без хвоста. Взмахом крыла она затушила свечку.
Виктор Ильич воспринимал всё, как в замедленной… нет, как в заторможенной съёмке, хотя с момента броска не прошло и пяти секунд. Он стал оседать на пол (Кошмарный Принц его уже не держал), невольно вдохнув ядовитую пыль и закашлявшись.
Чёрный ворон успел каркнуть раз, а на два — валялся у старинной вазы с красными фламинго с переломанной шеей: призрак погибшего писателя успел перехватить вестника бед.
Виктор Ильич откинулся на бок кровати, продолжая кашлять, плакать и не верить, что всё закончилось.
Призрак Юры Клинова склонился над ним, Виктор Ильич еле различал его, ослепленный темнотой.
— Ты сделал это, дядя, — сказал он. — Ты убил моего анти-эго.
— Если бы не твой «именитый» кирпич…
— Прости, это была единственная возможность…
— В смысле? — Виктор Ильич даже попытался встать, но призрак не дал.
— Он, — Клинов кивнул на разбитое зеркало, — швырнул тебя, а я направил через холл на тот экспонатный стол.
— Ты меня чуть не угробил!
— Я рассчитал бросок, — усмехнулся призрак.
— Он ещё смеётся надо мной! Да я весь, как… как из камнедробилки!
— Бузиновый стол тебя вылечит, дядя Витя. Силы у него ещё останутся, пока ты не закончишь мой последний роман.
— Так он последний? Точно?
— Ты удивишься, но призраки, знаешь, тоже устают.
— Когда я допишу, что станет со столом, рассыплется?
— Ха! Нет. Станет обычным антиквариатом. Только не продавайте его, хорошо?
— Как скажешь, — сказал Виктор Ильич. Подумал, спросил:
— Значит, теперь ты, наконец, найдёшь покой?
Призрак сына Надежды Олеговны кивнул:
— Сразу же, как ты допишешь роман… со счастливой концовкой.
— Я обещаю.
— А не сомневаюсь, — растянулся призрак в добродушной улыбке и внезапно для Виктора Ильича поднял его с пола на руки.
— Куда ты меня понёс?
— За стол. Лечиться.
— Нет, погоди! Давай-ка сперва ко мне в квартирку.
— Чернокнижник мёртв, Див недостаточно силён, Чудин никуда не денется. А тебя нужно лечить!
Глава 72
Удивительное дело, но когда ментальная часть Виктора Ильича перемещалась из своего мира в не менее реальный мир Егорки, он всегда появлялся там, где находился мальчик (с погрешностью в сто — сто пятьдесят метров).
И в этот раз Виктор Ильич очутился вблизи какой-то деревеньки, с одного края которой высилась белокаменная церквушка, требующая реставрации, с другого — блестела на солнце запруда с иссиня-чёрной водой, окаймлённая с берегов небольшими песчаными отмелями. Тихий уголок русской глубинки словно был обнесён частоколом соснового леса, защищающего его от «благ» цивилизации. На том краю песчаной отмели высилась вековая сосна. Из-за осыпания грунта её оголённые мощные корни образовывали некое подобие скамьи. На ней-то и сидел юный волшебник в позе Роденовского «Мыслителя». Виктор Ильич хотел позвать Егора, но увидел дальше по речке мостик.
Виктор Ильич подошёл к сосне-скамье.
Егорка так сильно погрузился в мысли, что не заметил бы даже табун единорогов, промчавшийся перед носом.
Виктор Ильич деликатно кашлянул, но Егорка всё равно напугался, едва не кувыркнувшись с корневища. Смотритель удержал мальчика за плечо.
— Вы меня напугали, — сказал Егор и укоризненно посмотрел на Виктора Ильича… и тут же побледнел, испугавшись ещё сильнее. — Господи, что с вами произошло?!
— А что? — удивился Виктор Ильич и растерянно посмотрел на себя. И всё понял: в Егоркин мир он заявился таким же покалеченным, каким сел за бузиновый стол, и в той же псевдогавайской рубашке. Виктор Ильич махнул рукой: — Не обращай внимания!
— Как это — не обращай?! Вы весь в крови!
— Поверь мне, это малая плата за смерть чёрного мага.
Егорка восхищенно распахнул глаза:
— Вы убили его? Правда? Убили?
— Я же обещал, — улыбнулся Виктор Ильич. — Хотя, по правде говоря…
Виктор Ильич, скрипя, уселся рядом с мальчиком. Егор помог.
— По правде говоря, я не ожидал так быстро столкнуться с ним. Он застал меня врасплох.
— Как же вам удалось?
— Я же тебе говорил: мы не одни на стороне добра, у нас есть друзья. А друзья всегда приходят вовремя.
— А я вот подвёл своих друзей, — печально уронил голову юный волшебник.
Виктор Ильич положил руку ему на плечо и сказал:
— Ты не должен винить себя. Ты не имеешь на это права! Вина порождает сомнение, а сомнение влечёт скорую гибель. Герои не сомневаются, мой мальчик!
— Ну да какой из меня герой, честно слово!
— Ты Проведением призван спасти Мир, а для таких миссий призываются только настоящие герои. Это не пафос, Егор, но правда.
— Даже мурашки по коже… — прошептал Егор и с отчаянным (не лихорадочным, слава Богу!) блеском в глазах посмотрел на смотрителя. — Вы знаете, где искать Чудина?
— Ещё нет, — Виктор Ильич извиняющейся улыбнулся и кивнул на свою рубашку. — Меня отвлекли малость.