Агентство «Аргентина», стр. 62
Алина кивнула Бахраму, двинулась дальше и, к своему огромному неудовольствию, неожиданно обнаружила рядом «Бриммского василиска» в куртке, наброшенной поверх разодранной оборотнем футболки. Алина уже приготовилась сказать Лютеру что-нибудь душевное, но тут сидевший возле фонтанчика с каменной химерой потомственный некромант дядюшка Фю, встрепенулся.
— А вот и ты, голубь мой, пожаловал! — ласково сказал, глядя на Лютера. — А мы тут с Моренушкой о тебе беседу ведем, да гадаем: отчего это друга нашего любезного давно не видно? Заждались мы тебя. Что скажешь, сахарный мой?
«Бриммский василиск» посмотрел на некроманта сумрачным взглядом:
— Скажу, что если ваш кровосос будет охотиться за людьми, то недолго проживет! Ясно?
— Что ж неясного? — мирно ответил дядюшка Фю, как бы не замечая грубого тона. — Да только ведь неизвестно еще, пряничный мой, кто сколько проживет. Совершенно неизвестно!
Он пожевал губами и, прищурившись, взглянул на Лютера.
— Ты глазами-то не сверкай, клубничный мой… пугливых здесь нет.
Так я говорю? — обратился он к химере. Похлопав ее по гранитному крылу, старый некромант легко поднялся на ноги.
— Пора, медовый ты мой, мне с тобой потолковать, разъяснить, что к чему. Глядишь, строптивости-то вмиг поубавится. Вот и Моренушка то же самое говорит, — дядюшка Фю кивнул на химеру. — А она, подруга верная, плохого не посоветует! Да и то сказать, мы ведь с ней и не таких, как ты видали…
Он добродушно взглянул на Лютера.
— Что молчишь? Страшно стало?
— С чего бы мне тебя бояться?
— Не боишься, стало быть? — посмеиваясь, проговорил некромант. — Ишь ты… ну, поглядим. За мной ступай, голубь мой, коль не трусишь… есть тут у меня на примете тихое местечко, там и поговорим.
Дядюшка Фю неожиданно проворно скользнул к выходу и исчез.
— Что это он плел? — спросила Алина, посматривая на скалившую каменные зубы химеру. — Что сказать хотел? Непонятно…
Она оглянулась.
— И куда он делся? Будто в воздухе растворился…
— Что непонятного-то? — буркнул Лютер. Он повернулся и направился к выходу.
— Наверное, вышел куда-то? — предположила Алина.
— Знаю я, куда он вышел…
— Куда? Может, он в соседнем зале?
— Нет его в «Химере».
— Откуда знаешь? — Алина оглянулась по сторонам и заметила затаившегося в тени Мунго-лиса. Тот заметил ее взгляд и злорадно оскалился. На мгновение глаза его угрожающе блеснули, но оборотень тут же прикрыл их короткими белесыми ресницами.
— А что имел в виду дядюшка Фю, когда сказал, что хочет с тобой поговорить?
— Что он хочет со мной поговорить.
Алина с трудом подавила раздражение и еще раз огляделась по сторонам. Мунго ухмыльнулся и нырнул в сторону. Алина проводила его взглядом: рыжий увалень скользил, как лесная тень. Он ухитрился в мгновение ока пересечь зал, набитый людьми, не коснувшись ни одного человека.
— Но где же все-таки Фюзорис?
— На кладбище, — бросил через плечо Лютер.
От неожиданности Алина остановилась.
— Где?!
Спохватившись, она догнала Лютера.
— А ты куда?
— Найду его.
— Зачем?!
Теперь остановился уже «Бриммский василиск».
— Он же потолковать хотел? Вот и потолкуем.
— С некромантом? На кладбище?!
Лютер пожал плечами.
— Это чистой воды самоубийство, — твердо заявила Алина. — Если тебе так не терпится покончить с собой, неужели нельзя что-нибудь попроще придумать?!
Лютер посмотрел поверх ее головы на кишащий веселыми людьми клуб.
— Не в этом дело. Он же неспроста этот разговор завел, и на кладбище намекнул тоже не просто так. Хочет, чтоб я его боялся, да только не на того напал!
— Он же специально тебя выманивает! Разобраться с тобой хочет, видно, достал ты его не на шутку!
— Это я с ним сейчас разберусь, — буркнул Лютер. — Давно пора!
Алина предприняла еще одну попытку отговорить его от опасной затеи:
— Но как ты узнаешь, где дядюшка Фю? На котором из кладбищ искать станешь?
Лютер на секунду задумался, потом уверенно ответил:
— На ближайшем.
— А которое здесь — ближайшее? То, что возле парка? И почему же ты думаешь, что он там?
— Потому что некромант хочет, чтоб я его нашел как можно быстрей, — Лютер двинулся к двери.
Алина оглянулась по сторонам: ни Кемена, ни Ньялсаги!
— Подожди! Кто его знает, что он задумал! И потом, на кладбище защитного амулета мало, дополнительные заклинания нужны. И ты же ранен: на тебя только что напал оборотень!
— Царапина, — с досадой отмахнулся Лютер. — Было бы о чем говорить!
— Но…
— Иди к своим, — не слушая, сказал он и исчез за дверью.
Алина остановилась и лихорадочной скороговоркой забормотала рецепт итальянского супа с луком-пореем и пармезаном. Это всегда действовало безотказно и успокаивало нервы, но именно сегодня шедевр итальянской кухни дал осечку: не только не успокоил, но и взвинтил нервы еще больше.
— Готовый суп посыпать тертым сыром и подогреть в духовке! — в отчаянии выкрикнула Алина-барракуда и выскочила за дверь.
— Стой! Я с тобой!
— Еще чего, — недовольно сказал Лютер, но Алина снова принялась бормотать рецепт и «Бриммскому василиску» ничего не оставалось, кроме как смириться с ее присутствием.
Глава-8
От картонной елочки, болтающейся на зеркале заднего вида, в кабине белого пикапа было пахло хвоей, но не тем ароматом нагретого солнцем хвойного леса, а приторным синтетическим запахом какой-то бытовой химии. Ньялсага привычно проверил, на месте ли синий ежедневник, хотя во время разговора он вряд ли понадобился бы.
— Что с гномами? — спросил Кемен. — Нашли?
Ньялсага кивнул.
— Нашли, отправим на рассвете.
— И то хорошо, — Кемен пододвинул к себе спортивную сумку, стоявшую на полу. — Давай к делу.
Послышалось хлопанье крыльев. Ворон опустился на капот машины, прошелся туда-сюда и нахально уставился через стекло на сидевших в машине людей.
— Чтоб тебя, — проворчал Кемен, однако опустил боковое стекло, чтобы Дэберхем мог слышать разговор. — Хэрвелл упоминал лишь о паре случаев нападения вампиров на человека…
Из сумки появилась папка с бумагами.
— Но коротко, буквально в двух-трех предложениях. Конечно, в его архивах, наверное, было сведений побольше…
— А, может, и не было, — не согласился Ньялсага. — Возможно, в те времена нападение вампиров на людей было делом вполне обычным, в архив же заносились какие-то исключительные случаи.
— Скорее всего…
— Трефалониуса так просто не убьешь, — Ньялсага посмотрел на Дэберхема: ворон замер, склонив голову набок, внимательно слушая беседу. — Если он что-то заподозрит, то и близко к себе не подпустит.
— Значит, нужно сделать так, что не заподозрил.
Ньялсага кивнул.
— Да. Жаль, что я не смогу использовать заклинания: Трефалониус почует магию и насторожится.
— А он точно почует?
Ньялсага подумал.
— Не знаю. Но дядюшка Фю, например, прекрасно чувствует.
Кемен прикусил губу.
— Тогда придется действовать без магии.
Он положил руку на старую потрепанную папку, лежавшую на коленях.
— Времени будет совсем немного. Главное — успеть вмешаться, когда Трефалониус запустит клыки в шею жертвы!
Ньялсага кивнул.
— Всего несколько секунд. Второго шанса Трефалониус не даст.
Кемен открыл папку и стал перебирать бумаги.
— Хэрвелл упоминает о случае обращения. В каждом из них после укуса человек получал несколько капель крови вампира. Этого было достаточно, чтоб началось…
Он запнулся, подбирая слово.
— Он называл это перерождением. Говорил, что инициировать можно даже мертвого человека, если он умер совсем недавно и тело еще теплое. Так?
— Да, начинается что-то вроде магической трансформации, — неохотно пояснил Ньялсага, поглядывая на ворона: вид у Дэберхема был такой, словно он слушал давно известные ему вещи. — И когда она закончится, среди вампиров появляется новобранец. Он мертв: его сердце не бьется, он не дышит, его кожа холодна на ощупь, и он не стареет. Но, в отличие от зомби, он думает, ходит, планирует, говорит. И что самое поганое: он охотится и убивает!