Плавать с дельфинами, стр. 57

Не успели они причалить, как Пандора схватила ласты, маску и направилась к морю.

— Я просто должна освежиться, Бен. Вернусь через минуту и помогу тебе. — Она натянула маску, ласты и нырнула. Если когда-то она была здесь, в воде, чужой, то теперь чувствовала себя совершенно как дома.

Сначала она отправилась к рифовой гряде, где они прошли только что и где ее так напугали огромные коралловые клыки. Лежа ничком на волнах, подставив спину горячему солнцу, Пандора наблюдала за играми двух черных рыбок — «французских ангелов». Вокруг косяками ходили красные рыбы-белки и голубые рыбы-попугаи. Пандора повернулась на спину и некоторое время просто мечтала, едва помня о людях, сновавших рядом по берегу.

Еще совсем недавно она ни за что не решилась бы плавать вот так, в одиночку, Пандора вообще боялась одиночества, не отдавая даже себе отчет почему. Сначала с ней всегда бывал отец. Даже если его и не было, она знала, что он скоро вернется. Когда же отец совсем ушел, а ей обязательно требовалось вырваться из удушающей хватки матери, она тут же находила себе Нормана, потом Маркуса, Ричарда, а после Бена. Бен, правда, не был «привязан» к ней. Он был самим собой, ходил собственными тропами туда, куда хотел. В своей жизни он уже достиг той степени самостоятельности, о которой ей, в ее тридцать семь лет, оставалось только мечтать. «Если повезет, — думала Пандора, лежа на волнах. — чудотворные сновидения помогут и мне стать наконец самостоятельной. Чего я хочу, — проговорила она одними губами, не поднимая головы над водой, — так это быть совершенно счастливой в душе».

Она вытянула руки в стороны, опустив лицо в воду. В школе такое положение они называли «плавающим трупом». Ей вновь послышались мягкие тихие удары барабанов в руках Джанин. Нежные звуки, соскальзывающие с натянутых барабанных кож составляли не отдельные фрагменты, а нечто единое целое.

Пандора ухватилась за эту мысль, вдруг пришедшую ей в голову, и, когда вышла из воды, поделилась ею с Джанин, готовившей на берегу еду.

— Все едино, частей не существует, — объяснила ей та. — Все в этом мире взаимосвязано, отдельные части появляются лишь тогда, когда, например, ты, Пандора, пожелаешь разбить свою душу на кусочки. Вселенная едина, как гигантская шелковая рыбацкая сеть. Причем она становится все больше, эта сеть, чтобы отвечать новым условиям, создаваемым некими силами. Ты можешь быть либо тем, кто достраивает единую сеть, либо одной из этих неких сил.

— А быть и тем, и другим сразу, видимо, нельзя, иначе можно рассыпаться на части, так?

— Вот именно. Подумай об этом перед сном.

Пандора вернулась к катеру и взяла ведро со своей рыбой. Мужчины, которые уже закрепили на берегу катера и лодки, собрали дрова для костров и теперь возлежали в гамаках, растянутых меж пальмами над песком, попивая пиво и рассказывая рыбацкие истории. Рядом с Джанин был кусок мяса пойманной кем-то барракуды. Муравьям, терзавшим его, повезло, мясо оказалось неядовитым.

Пандора занялась рыбой, выпотрошила и почистила ее. Джанин поджарила перцы, бататы, раздала всем тарелки, в том числе Окто, рассказывавшему одно за другим самые невероятные из своих морских приключений.

Вскоре Пандора с Беном отправились на поиски игуан. Искать пришлось недолго. Неподалеку они натолкнулись на двух здоровых ящеров, сонно заморгавших при приближении двуногих существ. Пандора замерла.

— Какие красивые! — воскликнула она. — Я всегда мечтала увидеть игуан.

Бен сорвал несколько листьев с ближнего дерева.

— Угости-ка вон ту, которая побольше.

Пандора нагнулась и протянула листья шестифутовому гиганту. Как бы немного смущенно он взял угощение и стал пережевывать.

— Так значит, мечты, сны могут сбываться, Бен? — рассмеялась Пандора.

— Конечно. — Мужчина и женщина присели на корточки, наблюдая, как игуаны нежатся на солнце.

Глава тридцать первая

В жизни Пандоре никогда еще не приходилось в такой степени доверять свою жизнь другому человеку. Хотя, может быть, такое и было, когда она жила с Маркусом. Поэтому она с некоторым беспокойством все же разрешила наконец Джанин приступить к завершающей стадии приготовлений ко входу в пещеру.

Чтобы немного занять себя на то время, пока они с подругой искали по горам нужные растения и ждали прихода поющей черепахи, Пандора поступила на работу в гостиницу инструктором по подводному плаванию.

Наступило Рождество, правда, одето оно было здесь не в красные фланелевые одежды, а в зеленые пальмовые ветки. Сам Санта-Клаус появился в гостинице заметно измученный после перелета на борту маленького аэроплана, но был встречен веселыми возгласами собравшихся, каждый из которых получил по куску поджаренной индейки, нашпигованной каштанами. При этом по лицам поедавших рождественские угощения градом катился пот.

Пандора все Рождество чувствовала себя разбитой. Ее очень расстроил телефонный звонок от Ричарда, который умолял ее вернуться. Он долго убеждал ее, но так и не добился своего: Пандора сказала, что ей нужно время.

— Сколько? — спросил он.

— Как минимум до октября, Ричард. — Этот месяц всегда казался Пандоре счастливым. — Давай подождем до октября.

— Я люблю тебя, Пандора. Я правда люблю тебя. Я был идиотом.

Она услышала, как Ричард заплакал на том конце провода. Он всегда много плакал. Пандора повесила трубку и пошла к столику, где уже сидели Бен и его бабушка.

Окто и Джанин расположились на балконе. Огромный Окто улыбался неизуродованной половиной своего лица. Тут же, в отблеске звезд, сидели и болтали Джейн, Джулия и повариха Максина. На столиках стояли тарелки с рыбой, бататом, жареными плодами хлебного дерева, кусками фруктовых пирогов и свежеприготовленной говядины и свинины. Пандора не смогла заставить себя есть говядину. Владелец коровы здорово заработал на продаже ее мяса, но, чтобы забить бедное животное, он всю ночь преследовал ее по острову с криками: «Стой, корова, стой!» Эпизоды, подобные этому, делали жизнь на острове в глазах Пандоры грубой и примитивной. Максина тоже весь год откармливала к Рождеству свинью, чей пятачок лежал сейчас на столе, а глаза осуждающе смотрели на Пандору, словно бы та должна была спасти животное, но не стала этого делать.

Бен еще давным-давно предупреждал Пандору, просил не ходить в стойло у дома Максины и не кормить эту свинью.

— Потому что однажды мисс Максина заявится туда не с ведром кипяченой воды и шваброй, а принесет нож. Раз — и все мы окажемся с жареной свиньей на столе.

К этому времени Пандора уже осознала, что ее взгляды на мир, на которых ранее всегда стоял штамп «сделано в США», кардинально изменились. Она жила и мыслила теперь по-другому. В ее новом образе жизни не было ничего страшного, просто он стал иным.

Так что, проигнорировав говядину и свинину, Пандора принялась с аппетитом поглощать сочного цыпленка и куски жареной рыбы.

Окто достал свою старую скрипку, Максина — гитару. Сначала они играли рождественские песенки, и Пандора с интересом вглядывалась в их лица, когда они пели, например, «О, миленький городок Вифлеем, вот и опять мы видим тебя». Значит, и здесь под яркими звездами другого, южного, небосвода звучат те же песни.

Что еще поражало Пандору, сидящую в тиши этой прохладной ночи, так это понимание того, что за всей библейской тяжелой риторикой, разливавшейся в рождественские дни над Америкой, а теперь еще и здесь, на Карибских островах, скрывалось простое, всем понятное послание народам: две тысячи лет тому назад родилось дитя, призванное всех нас научить любви и служению Господу. Пандора сложила руки на животе. Она знала, что значит носить дитя под сердцем.

Вскоре музыка изменилась. Окто исполнил свою версию песенки «Кто подсыпал перцу в мой вазелин?».

Мисс Рози рассмеялась, топнула ногой.

— А теперь я спою вам одну старую песню, — сказала она и тихо запела.