Дороги на Ларедо, стр. 90

— Зачем? — спросил шериф, удивленный тем, что его помощник так разоткровенничался. — Ты даже не знаком с ней.

— Не знаком, но мог бы познакомиться в магазине или где-нибудь еще, — сказал Джерри Браун. — Я мог хотя бы просто поздороваться с ней. Я же холостяк, — добавил он, хотя шерифу это было известно.

Но вскоре рейнджера с хорошенькой женщиной поглотило огромное голубое пространство на юге, и холостой помощник Джерри Браун вернулся в тюрьму, где и провел остаток утра, раскладывая в одиночестве пасьянс.

Часть III

ДЕТИ МАРИИ

— Не бросай меня одного, ты, проклятый шакал-чироки! — в сердцах воскликнул Мокс-Мокс.

Ему страшно хотелось убить Джимми Камса, но не было оружия, и, в довершение ко всему, Мокс-Мокс был тяжело ранен. В суматохе бегства от Калла его пистолет выпал из кобуры. Мокс-Мокс лежал на коне навзничь, и она каким-то образом расстегнулась.

Он истекал кровью и непрерывно кашлял, пока они удирали. Он был ранен в легкое и знал, что это плохо. При каждом приступе кашля боль острыми иглами пронизывала его грудь. Затем Джимми Камса подъехал к нему сзади и забрал у него винтовку, хотя она вся была залита кровью. Лишенный пистолета Мокс-Мокс не смог остановить Джимми.

Мокс-Мокс ехал, сколько мог. У него была только одна лошадь, а вот Джимми удалось угнать трех коней, когда поднялась паника. Имея четыре лошади, он мог скакать и скакать.

— Дай мне пересесть, Джим, мне нужна свежая лошадь, — попросил Мокс-Мокс, когда лошадь под ним стала выбиваться из сил, но Джимми как будто не слышал его.

В конце концов лошадь Мокс-Мокса отказалась выбираться из очередной балки. К этому моменту они уже проехали около двадцати миль. Лошадь подалась назад и стала на дне балки, подрагивая от усталости. Опускались сумерки, и Мокс-Мокс едва различал Джимми Камса, который в это время седлал очередную свежую лошадь, крупного гнедого, принадлежавшего раньше Отеросу.

Мокс-Мокс осторожно соскользнул на землю и закашлялся, пронзенный иглами боли. Он пытался достать из переметной сумы спички, когда подошел Джимми Камса и стал помогать ему. Мокс-Мокс отступил, затем пошатнулся и сел на землю.

— Разведи костер, Джимми. Мне холодно, — сказал он, но Джимми опять не ответил. Да он и не помогал вовсе. Он просто перетащил его переметные сумки со спичками, остатками еды и патронов на другую лошадь.

— Разведи костер, — опять попросил Мокс-Мокс. — Я окоченею, если ты не разведешь огня.

— Нет больше никаких костров для тебя, Мокс, — заявил Джимми Камса.

— Почему? Что с тобой случилось? — спросил Мокс-Мокс.

— Со мной? Ничего, — ответил Джимми. — Я не ранен в легкое, и я не умираю. Разводить для тебя костер — лишь зря расходовать спички. Да и времени у меня нет, чтобы тратить его на того, кто все равно умирает.

— Я не умираю, я только ранен, — уверял Мокс-Мокс. — Я буду жить, если смогу согреться.

— Согреешься в аду, Мокс, — бросил Джимми Камса, садясь на лошадь Отероса. — В аду тебе будет так же жарко, как и тем, кого ты сжигал на костре.

Тогда до Мокс-Мокса дошло окончательно, что Джимми Камса не собирается помогать ему. Он собирается бросить его умирать здесь, истекающего кровью, без спичек и в такой холод.

— Мне давно надо было убить тебя, пес паршивый! — выкрикнул Мокс-Мокс. — Надо было пристрелить тебя, когда ты спал!

— Ты не смог бы убить меня даже во сне, — проговорил Джимми. — Даже когда я крепко сплю или валяюсь пьяный, я все равно быстрее тебя. Поэтому меня и зовут Стремительный Джимми.

— Ты, гадкая змея, разведи мне костер! — потребовал Мокс-Мокс.

— Я не змея, — ответил Джимми. — Это тебя называют Невидимая Змея. Только старый Калл увидел тебя и, израсходовав не так уж много патронов, пристрелил.

— Я не убит, я просто ранен, черт тебя побери! — снова закричал Мокс-Мокс. — Разведи мне костер или оставь спички, если ты так торопишься, будь ты проклят! Я сам разведу его.

— Я тороплюсь, — сказал Джимми. — Мне хочется быть подальше отсюда, когда взойдет солнце, Мокс. Старик еще может объявиться. Он убил семерых из восьми, если только Черный Зуб не удрал, в чем я, однако, сомневаюсь.

— Он не объявится, потому что не сможет бросить детей, — предположил Мокс-Мокс.

— Все равно я не хочу испытывать судьбу. Если он приедет, то найдет тебя замерзшим или истекшим кровью. Мне даже в голову не приходило, что такой старик может побить тебя, Мокс, но теперь вижу, что ошибался.

Мокс-Мокс знал, что спастись можно, только подскочив к Джимми и выхватив у него пистолет или уцепившись за поводья. Чтобы выжить, надо было хоть за что-то уцепиться. В балке должен быть хворост, который он может собрать и развести спасительный костер, даже если ему придется делать это ползком. Шатаясь, он встал на ноги и бросился к лошадям. Добраться бы хоть до одной из них, тогда бы он выжил. Но иглы в легких закололи сильнее прежнего, а ноги перестали слушаться. Сделав несколько шагов, он упал, так и не добравшись до лошадей. Когда ему все-таки удалось это, лошадь оказалась той, на которой Джимми гнал все двадцать миль. Она была такой же загнанной, как и его собственная.

На поясе у Мокс-Мокса был маленький нож, которым он обычно резал мясо. Это было его единственное оружие. Ему удалось снять его. Если повезет, он может пырнуть им Джимми, чтобы тот свалился с лошади. Но когда он метнулся с ножом туда, где, как ему казалось, находился Джимми, его там не оказалось. Он взял всех запасных лошадей и выехал из балки. Мокс-Моксу хотелось зарезать его насмерть за предательство, но резать было некого. Он слышал лишь, как стучат копыта уносивших чироки лошадей. Но через секунду звук ослабел, а еще через несколько минут совсем ничего не стало слышно, кроме его собственного дыхания. Во внезапно наступившей тишине оно показалось ему ужасным. Внутри у него булькало, как у коровы или овцы, испускающей дух.

Мокс-Мокс пришел в бешенство. Старик вдруг появился ниоткуда, ранил его, пристрелил всех, кроме Джимми Камса, а теперь и Джимми бросил его истекать кровью и замерзать в балке. Как он посмел, старый дурак! Выдайся хоть секунда, он бы собрал своих людей и схватил Вудроу Калла и сжег бы его. Он мог бы застрелить, или зарезать, или до смерти забить его плеткой. Старому Каллу случайно удалось подобраться так близко и открыть стрельбу. Все это из-за того, что Джимми Камса возился с лошадьми, вместо того чтобы стоять на часах. На самом деле никто из его людей не ожидал нападения. Так им и надо, что они все убиты, — все, кроме Джимми Камса, который теперь ускакал и бросил его умирать.

Мокс-Мокс подполз туда, где стояла его лошадь, ухватился за стремя и встал на ноги. Его единственным шансом было взобраться на лошадь и заставить ее двигаться. Может быть, где-нибудь есть жилье, до которого он сможет добраться и развести огонь. Огонь спасет его. Он всегда разводил чудесные костры, достаточно жаркие, чтобы согревать его самыми холодными ночами, и достаточно жаркие, чтобы сжечь любого, кто подворачивался ему под руки. Если бы ему только удалось добраться куда-нибудь, где он смог бы развести костер, чудесный жаркий костер, хлюпанье в его груди могло бы прекратиться, ему стало бы лучше, и смерть пощадила бы его…

Он медленно подтянулся и с огромным трудом взобрался в седло. Но лошадь не реагировала на шпоры и отказывалась двигаться. Она лишь взбрыкнула, сделала пару шагов и встала как вкопанная, шатаясь от усталости.

Мокс-Мокс не выносил непослушания, даже со стороны лошади. Маленький нож все еще был зажат в его руке, и он в бешенстве стал вонзать его в лошадь со всей силы, какая еще оставалась в нем. Он вонзал его в холку, полосовал ей спину. Затем воткнул его в бок лошади, — он заставит ее идти туда, куда ему надо! Нож вспарывал бок лошади до тех пор, пока она не взвилась и не попыталась подняться по склону балки. Но склон был слишком крутым для нее. В темноте лошадь потеряла опору и покатилась вниз, увлекая за собой Мокс-Мокса. Падая, лошадь сильно лягнула его по ноге. Когда Мокс-Мокс попробовал встать, он услышал, как затрещала его нога, и почувствовал, что она не держит его.