Дороги на Ларедо, стр. 85

Калла не покидало ощущение, что кто-то следует за ним по пятам, но если так, то этот кто-то был очень ловок. По прошествии двух дней ощущение стало таким сильным, что Калл дважды сделал петлю. Если это был мальчишка Гарза, его можно было застать врасплох или хотя бы наткнуться на его след и определить, один ли он.

За четыре дня пути он петлял еще трижды, но не застал Джо Гарзу врасплох и даже не обнаружил его следов.

И тем не менее ощущение преследования не покидало его. Оно превратилось в убеждение, хотя ни один из его маневров не принес ни малейшего подтверждения присутствия хвоста. Кто бы ни преследовал его, он должен был ехать на лошади, а лошади оставляют следы. Но следов не было. Если это мальчишка Гарза, тогда он должен был обладать феноменальным умением передвигаться по равнинам. Холодной ночью Калл сделал круг, надеясь заметить отблеск костра на привале, но костра тоже не было.

Это раздражало, потому что заставляло не доверять собственной интуиции. Может быть, он дал маху как следопыт или ему стали мерещиться несуществующие вещи? Никогда еще, следуя своей интуиции, он не приходил к столь полному фиаско.

Теперь оставалось только проявлять величайшую осторожность. По ночам он не разводил костров, спал мало и держал лошадь под седлом, а поводья не выпускал из рук, когда ложился отдохнуть. В светлое время дня старался, чтобы вокруг было как можно больше свободного пространства, и держался подальше от любого укрытия, за которым мог находиться убийца с отличной винтовкой, имеющей оптический прицел. Часто и резко разворачивал коня, надеясь, что сзади блеснут шпоры или удила уздечки. Но отблесков не было.

Вокруг никого не было, и тем не менее он знал, что он не один.

Затем в голову пришла мысль, что мальчишка может передвигаться не на лошади, а бегом, как Знаменитый Ботинок или самые выносливые из апачей. Если это так, то он действительно был отчаянным парнем. Даже самые опытные не рискнули бы отправиться пешком по такой местности в зимнее время года. И уж совсем немногие смогли бы обходиться без костра в морозные ночи.

У самого Калла ужасно болели суставы рук по утрам. Трое суток он даже не снимал седло с коня, ибо боялся, что не сможет вновь затянуть ремни распухшими пальцами. Когда лошадь паслась, он ходил вместе с ней. В одну из ночей спать пришлось стоя на ногах и привалившись к лошади для тепла. Предохранительные скобы он снял с обеих винтовок: суставы пальцев распухли так, что не проходили в них.

На пятый день он пересек след Мокс-Мокса и его людей. Они направлялись к Форт-Стоктону. След был совсем свежий — банда только что прошла. И действительно, незадолго до этого Калл заметил, как на северо-западе блеснул какой-то предмет амуниции.

Проверив обоймы в обеих винтовках, Калл достал из переметной сумы запасной кольт и, повернув на северо-запад, погнал коня по легко различимому следу банды, споря сам с собой о времени нападения.

День был в разгаре, и он мог нагнать их сегодня же: конь под ним был отдохнувшим. Если ему удастся убить Мокс-Мокса и чироки, остальные могут просто разбежаться. Но для этого надо, чтобы стало достаточно светло, и чтобы расстояние было небольшим. Он ведь не пользовался немецкой винтовкой с оптическим прицелом и мог быть уверен в меткости своей стрельбы, только если освещение и удаление были подходящими. Если он атакует ночью, как однажды Гас атаковал лагерь Синего Селезня, действовать придется наугад, а безрассудства в атаке он, в отличие от Гаса Маккрае, никогда не признавал.

Через час стало ясно, что догнать банду не составит труда. Она тащилась столь медленно, что Каллу вскоре пришлось поотстать и свернуть на запад, чтобы не оказаться обнаруженным. Тогда он решил сблизиться с бандитами и нанести им удар, когда они остановятся на ночлег. Ведь они не подозревают, что он преследует их, и могут не сразу выставить часового.

Уголовники оказались даже ленивее, чем подозревал Калл. До вечера еще было далеко, а они уже разбили лагерь. Последние три мили Калл вел коня на поводу. Он был один против восьмерых и хотел быть максимально готовым к тому, что должен был сделать.

Он не мог рассчитывать, что как молния ворвется в лагерь и перебьет всех восьмерых или хотя бы покалечит их так, что они не смогут оказать сопротивления. Прежде всего ему надо попытаться уничтожить самого опасного врага — Джимми Камса.

Когда до лагеря оставалось около двухсот ярдов, послышался детский крик. Эта была неприятная неожиданность — Мокс-Мокс, должно быть, прихватил ребенка на какой-то из ферм или одном из ранчо, что попались на его разбойном пути. Уголовники еще даже не разожгли костра и наверняка не могли начать жечь ребенка.

Но ребенок продолжал кричать, пока Калл ползком подбирался ближе. Детские крики звенели в ушах, оживляя в памяти другие, слышанные им много лет назад. В одну из его первых вылазок против враждебных индейцев, когда он был еще молодым рейнджером, их отряд внезапно напал на небольшую кучку команчей около Уичито и отбил у них двух юных белых пленниц. Перед тем, как рейнджеры устремились в атаку на лагерь, одна из захваченных девочек тоже кричала. Старуха команчи била ее палкой. Калл застрелил старуху — единственную женщину, убитую им за все время боев. От холода и побоев маленькие пленницы лишились рассудка. Та, которую била старуха, со временем поправилась и вышла замуж. К другой рассудок так и не вернулся.

Когда Калл приблизился на достаточное расстояние и посмотрел из-за низкой гряды на лежавший внизу лагерь, откуда доносились крики ребенка, он увидел Мокс-Мокса возле двоих детей, мальчика и девочки, которые были связаны между собой коротким куском цепи. Мокс-Мокс яростно стегал мальчика плеткой по лицу. Девочка от ужаса не могла даже плакать, а мальчик издавал вопль при каждом ударе плетки. Калл прежде всего поискал глазами Джимми Камса и тут же убедился, что не сможет взять его на мушку — чироки находился среди лошадей, собираясь стреножить их на ночь. Трое мексиканцев, гигант и низкорослый человечек, стояли без дела и являли собой легкие цели. Сам же Мокс-Мокс находился за спиной у гиганта, который наблюдал, как тот бьет мальчишку. Восьмого Калл не замечал, и это обеспокоило его.

Каллу еще никогда не приходилось видеть, чтобы ребенка били так жестоко. То, что делала с девочкой старуха команчи в Уичито, выглядело обычной поркой по сравнению с тем, что он видел сейчас. Калл понял, что действовать надо быстро. Иначе мальчик может остаться без глаз и даже лишиться жизни. Времени на размышление не было. Надо стрелять, если он хочет спасти ребенку зрение, а может быть, жизнь. Чироки с Мокс-Моксом были скрыты от глаз, но времени на ожидание не было. Жизнь мальчика могла оборваться в любую секунду.

Первым Калл выбрал гиганта, надеясь, что тот рухнет и позволит ему сделать прицельный выстрел по Мокс-Моксу. Но гигант лишь пошатнулся и только слегка приоткрыл своего босса. Калл все же рискнул выстрелить и попал в Мокс-Мокса, но тот не упал. Не успев навести винтовку в третий раз, он услышал, как рванули лошади и понял, что Джимми Камса уходит от него. Чироки повис между двумя скачущими лошадями и оказался совершенно скрыт от глаз.

Он опять выстрелил в Мокса и попал ему в плечо. В следующее мгновение Мокс-Мокс тоже сказался среди коней. Трое мексиканцев и маленький человечек бросились к своим винтовкам, которые лежали на седлах. Но, очевидно, из-за алкоголя, бежали они недостаточно быстро, и Калл несколькими выстрелами уложил их на землю — скорее всего, не наповал, но уложил.

Мокс-Мокс был не таким ловким наездником, как Джимми Камса. Даже с неповрежденным плечом он вряд ли смог бы удержаться между двумя скачущими животными, но зато ему удалось другое: он перепугал оставшихся лошадей, и они подняли облака пыли. Калл навскидку выстрелил в одну из лошадей Джимми Камса, она упала, но не увлекла за собой чироки. Индеец вцепился в другую лошадь и вскарабкался в седло. Калл выстрелил еще раз, но расстояние уже было слишком большим, и пуля лишь чиркнула о землю на излете рядом с Джимми.