Право на жизнь, стр. 16
Разбудил его тихий шорох. Показалось, что кто-то крадется по полу. Северьян встрепенулся, схватился за посох. Но в избе было пусто. Лишь сухо потрескивали дрова в печке, да неяркие всполохи пламени рваными цветами освещали убогую лачугу, да на столе… На столе возле недоеденный грибов копошилось маленькое волосатое существо, в два мужских кулака размером. Сначала Северьян принял его за крысу, но, подкравшись поближе, понял, что ошибся. На столе сидел маленький, заросший мехом человечек, или нечто на него похожее. У человечка были крохотные совершенно голые, смешные ручонки, насупленная сосредоточенная морда и короткие, в кукольных штанишках ноги. Пояс его перехватывала нитка, на которой болталась длинная костяная игла. Маленький человечек столь сосредоточенно уплетал жареные грибы, что не заметил приближения Северьян. А когда заметил, даже не попытался убежать, а хмуро уставился на него парой крохотных угольков-глаз.
— Ну что пялишься, дурачина! — Пробасил человечек. — Домового что ли ни разу не видел?
— Не видел! — Честно признался Северьян. Убийца не раз встречал на своем жизненном пути карликов, и просто уродов, но это существо не было ни тем, ни другим. Лишь веяло чем-то далеким и знакомым из забытого детства…
— Ну, тогда любуйся. Только жратву не отнимай!
— Не отниму, — усмехнулся Северьян. — Скажи, откуда ты такой взялся на мою голову?
— Как откуда? — Пробормотал домовой с набитым ртом. — Дом построили, я и появился!
— Но нельзя же просто появиться?
— Значит можно! — Безапелляционно заявил он. — Это вы люди, всякими глупостями занимаетесь. А мы домовые — существа бесполые. Нам и так хорошо живется.
Северьян подвинул неудобную лавку и уселся напротив стола.
— И долго ты здесь… обитаешь?
Домовой недовольно фыркнул.
— Сказали же тебе, дурья башка, с тех пор, как дом построили!
— Это тебе выходит…
— Сто третий годок пошел, — перебил Северьяна домовой.
— А выглядишь куда моложе, — улыбнулся убийца. — Но как ты тут живешь? Люди-то давно ушли!
— Они вернутся. Обязательно вернутся, — убежденно пробормотал домовой. — Меня ведь оставили. Когда вспомнят, обязательно вернутся.
Северьян вздохнул. Он не страдал от избытка чувств, и сострадание к этому существу его не мучило. Но все-таки неприятно было смотреть на убежденную уверенность маленького существа, непонятную преданность к прежним хозяевам дома. Как они могут вернуться, если уже век канул в лету.
Домовой к этому времени насытился, и, отдуваясь, как старик после пробежки, начал медленно сползать со стола. Маленькие ножки никак не доставали до лавки, пришлось ему подсобить.
— Не лезь! — Обиженно рявкнул домовой, но помощь принял, и вскоре стоял на полу.
— Как звать-то тебя, домовой? — Спросил Северьян.
Тот фыркнул, горделиво насупился.
— Всяким дурачинам знать не положено. Но тебе, так и быть, скажу. Доробеем меня звать. А прежние хозяева звали просто Дорей.
Домовой задумчиво почесал маленькую волосатую башку.
— Слушай, дурья башка, а оставайся-ка ты здесь? — Предложил он неуверенно. — Хозяйство заведем, баньку отстроим, жить будем лучше прежнего.
— Нет, Доробей, — молвил Северьян, — с тобой каши не сваришь. Вон, гляди, даже пожрать себе раздобыть не смог. Это ж, сколько ты голодал?
— Много, — буркнул домовой, ковыряя носком ноги расщепленную доску. — Я домовой. Мне в доме сидеть положено, а не по лесам шататься! Я покой в доме должен хранить!
— Ну, покой здесь и без тебя хранится. Ни единой живой души… окромя тебя конечно. Да и есть ли она у тебя, эта самая душа?
— Душа есть у любой живой твари, а я животинка особенная! Вот!
Северьян слез с лавки, подошел к растопленной печке, погрел руки. Домовой немного помолчал, но, видимо молчание претило его природе, как он снова разразился длинной тирадой!
— А мы чо! Мы люди простые, не чета всяким ходокам! Ничем и не блестим. Просто живем себе. Вот! — Потом вдруг о чем-то задумался и выпалил. — Слушай, дурья башка, а давай я с тобой пойду?
— Но ты же собирался хозяев ждать? — Хитро прищурился Северьян.
Домовой горестно вздохнул, смешно дернул маленькими руками.
— Не вернутся они, знаю. Да и умерли они уже давно. Не хочу умирать вместе с домом, даже если в нем родился! Хочу мир посмотреть!
— Ах, непоседа! — Северьян засмеялся. — То хочешь покоя, то путешествий. Ты уж реши, чтоб потом не жалеть!
— Так не берешь, значит? — Подозрительно протянул Доробей.
— Но почему уж не беру? Ты маленький, мне проблем не доставишь, да и время коротать будет с кем. С таким болтливым собеседником как ты, точно не соскучишься!
— Это я лишь поначалу болтливый, — Заверил его домовой. — Я же с людьми не общался уже лет пятьдесят!
— Уважительная причина, — согласился Северьян. — Если хочешь болтать, болтай. Только в чем я тебя понесу? Своими же ногами ты за мной не поспеешь.
— Да, проблема! — Серьезно задумался Доробей. — Хотя, пожалуй, есть у меня одна вещица!
Домовой, запыхтев, скрылся за печкой. Оттуда долгое время раздавалось шебуршание и скрежет. Наконец Доробей выполз из укрытия. За собой он волочил внушительного вида тряпку, при ближайшем рассмотрении оказавшейся самой, что ни на есть котомкой.
— Вот! — Довольно изрек домовой. — Ну, чего уставился, помог бы лучше!
Северьян поднял поизносившуюся, но все еще годную котомку. Выглядела она не самым лучшим образом. Грязная, с крупными заплатами. Внутри оказался шмоток паутины и куча всякой грязи, включая дохлых тараканов и мышиный помет.
— Ничего, пожалуй сойдет. Для тебя, — решил он.
— Вот и я так думаю, — согласился домовой.
Глава 9.
Северьян покинул заброшенную деревню в полдень. Солнце уже выкатилось в голубое безоблачное небо и теперь бесстыдно пялилось на одинокого путника, обжигая его своим жарким дыханием. Домовой, поначалу сидел у Северьяна на плече, но вскоре жара доконала его, и Доробей ворча сполз обратно в котомку, где среди предусмотрительно набранных в дорогу свежих грибов он чувствовал себя довольно вольготно. Северьяну приходилось туго. Пока не кончилась степная прогалина, пот лился градом с его лица и волос, пропитывал насквозь мешковину балахона. Посох теперь не помогал и казался обузой. То же можно было сказать и о котомке, которая утомительно болталась на плече. Но всему свойственно заканчиваться. Кончилась и степь. Ее сменил хвойный лес, принесший долгожданную прохладу. Воздух здесь стоял сырой, с запашком гнильцы, приятно разбавленный ароматом хвои.
Домовой, обрадованный переменами, выполз из котомки, и снова взгромоздился на плечо, вцепившись в ткань маленькими ручками, будто ручной сокол.
— Однако! — Удивленно вторил он, смотря по сторонам. — Широк мир, широк! — И втихомолку приговаривал. — Я бы сузил.
Северьян лишь усмехался над несчастным домовым, участь которого — всю жизнь провести на одном и том же месте. Он бы точно не смог…
Лес был хмурым и неприветливым, но выглядел довольно ухоженным. Неужели все это Киянский лес? — Думал Северьян. — Или я просто сбился с курса? Ни тебе завалов, ни валежин, ни полуприсохших болот. Вскоре, Северьян понял, почему. За высокой, старой елью ему открылась широкая, вытоптанная лошадьми и повозками колея. Убийца встрепенулся, домовой тоже почуял перемену настроения человека.
— Что случилось? Чем ты так озабочен? — Нетерпеливо пробормотал он.
— Лезь в сумку, — буркнул Северьян, — Похоже, мы вышли в людное место. Знать бы только куда. По словам Белояна на пути в Искоростень ничего подобного быть не должно. Похоже, заплутал я.
— А что такое Искоростень? — Спросил домовой.
— Город людей, — начал дотошно объяснять Северьян. — Там много домов, очень много, и все они большие и красивые, не чета твоей деревеньке.
— Мой дом тоже большой и красивый, — Доробей вступился за родные места. — Был.
— Вот именно, что был. А Искоростень есть. И туда я иду.