Операция «Форт», стр. 44

— У Ивана? Да. Фанатик!.. Пишет, что в катакомбах он был самый старый член партии — с гражданской войны. От других показаний отказался.

— Хорошо! Ну, а что мы будем делать с Бойко?

— Как говорили — устроим ему «побег» и пустим по следу Канарейки. Это единственная возможность найти Якова Васина.

— Она согласна поехать к отцу в Балту?

— Еще бы! — воскликнул Аргир и залился своим мелним хихикающим смешком. — Хочет найти отца. Из Балты Бойко поедет в Бандурово и установит связь с бывшими партизанами. Нам останется только доставлять их пачками на Канатную в военно-полевой суд…

— Ну, а что вы скажете по поводу работы господина Шиндлера?

Обергруппенфюрер не выходил из головы Курерару. Но Аргир относился к нему иначе, ценил его опыт и удивительную хватку гестаповца. Тем более что Шиндлер уже предложил Аргиру сотрудничать с немцами. Почему бы нет? Одной разведкой больше, одной меньше… Лишь бы платили деньги.

— Не думаю, — усмехнулся он, — чтобы Шиндлер приехал отдыхать на Черное море. Это не в его правилах. По моим данным, он имеет другие намерения. Это старый, опытный разведчик абвера. Я слышал о нем еще до войны. Он бывал на Балканах. Теперь связан с германским разведотделом, который шифруется литером «АО-3».

— Вы, кажется, слишком высокого мнения о господине Шиндлере? — скрывая иронию, спросил майор Курерару.

Но Аргир понял этот подтекст — кажется, майор не особо расположен к немцу. Он стал осторожнее говорить о Шиндлере. Курерару тоже подумал: «Что-то Аргир слишком уж восторженно рассуждает о Шиндлере… Подозрительно. Может продать».

Оба работника сигуранцы продолжали разговор, не высказывая своего отношения к оберштурмбанфюреру Шиндлеру.

— Что же вам известно о планах господина Шиндлера?

— Немцы затевают большую игру с русской разведкой. В их руках оказался шифр и радист Глушков из группы Бадаева.

«Так вот зачем Шиндлеру нужен радист! Может быть, и нам удастся присоединиться к игре», — подумал Курерару.

Курерару никак не хотел отставать от Шиндлера, но главное, ради чего он вызвал своего помощника, Курерару приберег к концу разговора. Аргир уже поднялся с кресла, когда начальник следственного бюро повернул ключ сейфа, открыл тяжелую дверцу и достал папку, хранившуюся вместе с особо секретными бумагами. «Здесь-то я утру нос выскочке Шиндлеру!» — тайно торжествовал Курерару.

— Познакомьтесь с этими документами и скажите свое мнение, — сказал он.

Это было дело Ивана Гаркуши за № 14484 с препроводительным письмом военного прокурора Кирилла Солтана подполковнику Пержу. Прокурор предлагал незамедлительно принять меры по существу полученной информации.

Подполковник Пержу лично принял кое-какие меры для расследования показаний катакомбиста Гаркуши. В деле имелась совершенно секретная записка, написанная им от руки командиру саперного батальона. Текст не доверялся даже машинистке.

«Строго конфиденциально, — предупреждалось в записке. — Написано в одном экземпляре. После прочтения возвратить отправителю.

Командиру 85 саперного батальона.

Из дела № 14484 следует, что в одесских катакомбах находится советская воинская часть, которая, будучи застигнута событиями, укрылась в катакомбах, где, возможно, находится и в настоящее время.

Лично я установил, что советская морская дивизия со своим штабом в полном войсковом составе находилась 16—17 октября 1941 года в районе Аркадии, а 18 октября сразу исчезла из нашего поля зрения, причем не было отмечено приближения советских транспортных кораблей, на которые могла бы погрузиться эта дивизия.

Следовательно, вполне вероятно, что показания Гаркуши Ивана, наилучшего знатока катакомб, находящегося теперь в заключении в центральной тюрьме, соответствуют действительности. Вероятно, в одесских катакомбах находятся советские войска, обосновавшиеся там, как это явствует из показаний арестованного Гаркуши.

Для проверки расположения советских войск в катакомбах вам надлежит явиться в центральную тюрьму, забрать арестованного старика Гаркушу и использовать его для обнаружения упомянутых в его показаниях военных частей русских.

Гаркуша будет оставлен в вашем батальоне под вашу личную ответственность, и вы употребите все средства, чтобы обнаружить советскую воинскую часть или любую террористическую организацию в катакомбах.

Обо всем обнаруженном будете сообщать нам, а когда минет в нем надобность, арестованного Гаркушу сдадите в тюрьму. Но если в результате его показаний вам удастся найти упомянутые войска или террористов, он должен быть освобожден от преследования и выпущен на свободу».

Когда Аргир дочитал до конца, Курерару сказал:

— Вот этим-то делом вам и придется заняться, господин Аргир. В генеральный штаб обо всем сообщено. Вы представляете себе, что может произойти, если советский морской десант, высаженный под Одессой, поддержат войска, вышедшие из катакомб…

Расследование «дела Гаркуши» продолжалось долго. Советских войск в катакомбах не обнаружили, но партизанские группы появлялись. В саперном батальоне что-то напутали и Гаркушу освободили. Потом долго искали, а он тихо жил в своем Нерубайском, полагая, что все неприятности для него уже кончились. Старого шахтера снова арестовали, судили вместе с последней группой бадаевцев и приговорили к пожизненной каторге, но вскоре расстреляли на Стрельбищном поле. Так не раз бывало в судах королевской Румынии. Прокурор и агенты сигуранцы не могли простить старому Гаркуше «шутку», которую сыграл он с румынской разведкой.

ИГРА РАЗВЕДОК

Как только Асхат Францевна Янке, недавний врач партизанского отряда, выбралась из катакомб и вернулась в уютненькую, чистенькую, будто вылизанную квартирку своих родителей, как только брезгливо сбросила пропахшую смрадной гнилью одежду и, вымывшись, облачилась в пышный розовый пеньюар, она облегченно вздохнула и воскликнула:

— Боже мой, теперь это все в прошлом!

Но прошлого еще не было. Были катакомбы, в катакомбах люди, с которыми она прожила долгие месяцы, а среди них человек, которого Асхат задалась спасти любой ценой.

Из катакомб Асхат ушла одна, пообещав найти в городе конспиративную квартиру для Глушкова. Дней через десять ушел и Глушков. Он даже не убрал рацию, оставил ее на кухне, сказав, что скоро вернется. Остановился Глушков у знакомых, провел здесь день, переоделся, оставил вещи и под вечер куда-то исчез. Больше он тут не появлялся. Через несколько дней за вещами пришла пожилая женщина, возможно мать, но и она не знала, куда делся Глушков.

А супруга Глушкова в это время развила бурную деятельность. Асхат Францевна Янке чуть ли не из катакомб отправилась к своему дальнему родственнику Больке. Оказалось, что Больке при новой власти стал работать в «Фольксдойче-миттельштелле» — в организации немцев, живущих за пределами Германии. Даже сделался там каким-то начальником. Асхат не стала таиться, рассказала все — про катакомбы, про мужа. Просила совета, помощи.

Больке тщательно расспросил, где живет сейчас Асхат, как ее можно найти в городе, и пообещал завтра же поговорить с нужным человеком. Он расспрашивал обо всем Асхат так подробно, будто опасался, что она передумает и больше не придет. Но Янке пришла. В следующую встречу Больке сказал, что виделся с начальником «Фольксдойче-миттельштелле» господином оберштурмфюрером Гансом Гербихом, который пообещал свое содействие. Теперь все будет зависеть от них самих — от Асхат и ее мужа. Пусть он сначала придет сюда, познакомится, а потом Больке сведет его с господином оберштурмфюрером.

Таким образом, как только Евгений Глушков вышел из катакомб, о его появлении в городе стало известно в гестапо. Едва Асхат встретила мужа, она сказала:

— Милый, я, кажется, все сделала… Мы можем уехать в Германию, но для этого тебе нужно вести себя очень умно. Дядя сказал: если ты добровольно явишься в гестапо, тебе сохранят жизнь и нам разрешат уехать в Мекленбург. Там живет моя тетка, ты сможешь принять немецкое подданство.