Операция «Форт», стр. 21
В сигуранце на улице Бебеля Федорович больше не появлялся. В назначенное время он приходил на Дерибасовскую, дом девять, поднимался на третий этаж в конспиративную квартиру майора Курерару. Здесь его встречал капитан Аргир либо Харитон, они давали ему задания, с каждым разом все усложняя их, выспрашивали о людях, уточняли их адреса, приметы, требовали отчета в выполнении заданий.
Подписку работать на сигуранцу Федорович дал примерно через неделю после того, как его впервые вызывали на улицу Бебеля. От той ночи в памяти осталась тупая боль под ложечкой и ощущение, будто его вытащили из петли. Когда он снова начал дышать, его второе дыхание было уже дыханием предателя. Все старое осталось как бы по ту сторону удара, нанесенного ему локатинентом Жоржеску.
Впрочем, события, захватившие Антона Брониславовича, развивались для него последовательно и логично. Сейчас он даже не хотел раздумывать, как это случилось. Потеряв веру, да, собственно говоря, он и не имел ее никогда — нельзя приспособленчество называть верой, Федорович для себя решил: старое вернуться не может, надо подаваться к другой власти. Вон какую силищу двинул Гитлер! Он все перемелет, все перекроит по-своему. Только попади под его жернова. Антон Брониславович закладывал пальцы: июль, август, сентябрь, октябрь… За четыре месяца Гитлер подошел к Москве, к Ленинграду, взял Украину. Антонеску занял Одессу. Старое кончилось, рухнуло. Старым Федорович называл Советскую власть, строй, при котором вырос. Он совсем не хочет попадать под жернова. Действовать надо, как Антонеску, — лепиться к сильному.
Об этом он подумал впервые, прочитав в «Молве» новогоднее поздравление губернатора Алексяну маршалу Антонеску. Подумал с неосознанной завистью — вот как умеют жить люди!
Губернатор Транснистрии Аляксяну телеграфировал Антонеску:
«Маршалу восстановителю родины, защитнику веры предков и освободителю всей Транснистрии шлем сегодня пожелания счастья, успеха и победы в новом году».
Вот ведь как! А все потому, что Антонеску с Гитлером. Служить надо сильному!
Так поступил и Федорович. Удар в солнечное сплетение только ускорил события.
Нового агента на конспиративной квартире принимал Аргир. Он хотел знать — намерен ли Бадаев прийти в город. Нужно любыми путями выманить его из катакомб. Нет, пока не похоже, чтобы Бадаев проявил интерес к предложению Федоровича. Антон Брониславович рассказал о разговоре в катакомбах, он уже не за страх, а за совесть начинал служить подобравшим его хозяевам.
Воспользоваться ночным пропуском Бадаев отказался, вероятно, из осторожности. Насчет встречи с полицейским чином тоже — ни да, ни нет не сказал.
— Настаивать не мог, — сказал Федорович, глядя куда-то в сторону коршуньими своими глазами с черными зрачками, застывшими в бесцветных окружьях радужной оболочки. — Только вызвал бы подозрение. Теперь надо ждать, когда вылезет сам. Больше всего он интересуется дальницкими катакомбами. Требовал узнать про судьбу Гласова.
Аргир тоже считал, что не надо торопиться.
Он распорядился так: как только появится Бадаев, немедленно звонить по телефону. Работники сигуранцы прибудут на место минут через пятнадцать, не позже.
— Квартиру переменил? — спросил Аргир.
— Так точно, — по-военному ответил Бойко. — Как было приказано.
— Бадаев знает?
— Доложил. Велел чердаки проверить, на случай побега. Я ему схему приготовил с копией. Копию вам…
Предатель достал из бокового кармана два чертежа, набросанных карандашом, один протянул Аргиру, второй положил в карман.
Бойко — Федорович еще спросил — может ли он взять обратно планы катакомб, которые передал господину капитану. Бадаев уже спрашивал, дольше задерживать их нельзя.
— Придется отдать, — сказал Аргир. — Кстати, как вы прошли в катакомбы? Ведь все входы блокированы.
— Выходит, не все. Прошли балкой между Усатовом и Куяльником.
— Покажите. — Аргир вынул из стола пакет, который Федорович получил от Продышко, нашел нужный лист и развернул его перед Федоровичем.
Некоторое время Антон Брониславович внимательно изучал план, пытаясь сориентироваться, нашел нужное место и отчеркнул его ногтем. Аргир резко оттолкнул его руку.
— Что вы делаете! Никаких пометок! — Плоскостью ногтя он принялся затирать царапину, оставленную на бумаге. — Вы же должны этот экземпляр отдать Бадаеву. Покажите на копии.
Аргир принес скопированные планы катакомб и красным карандашом поставил жирный крест в том месте, которое указал Федорович.
Когда Федорович ушел, Аргир позвонил Курерару, спросил — можно ли прийти для доклада. Встретились через час. Уточнили план, разработанный Курерару. Конечно, план согласовали с Шиндлером. Арест советского разведчика, в случае его выхода из катакомб, представлялся так.
Федоровича в самом начале надо вывести из дела. Для этого операцию проводить под видом ареста Якова Гордиенко, подозреваемого в убийстве Фрибты. Хозяина мастерской и других задержать как бы для выяснения личности. После ареста, когда выйдут на улицу, Бадаева и его людей можно даже освободить, но когда они отойдут на несколько шагов, вернуть обратно. Это создаст впечатление случайного ареста.
— Федорович нам еще пригодится, — заключил разговор майор Курерару. — После, ареста Бадаева захватим и остальных. Теперь нам придется ждать, а потом — раз и готов! — Курерару махнул рукой, словно хотел поймать невидимую муху. — А Федорович пусть сразу исчезнет, будто сбежал от нас.
Румынские контрразведчики стали терпеливо ждать. Они не подходили даже к тайному выходу из катакомб, через который проникал в шахты Бойко — Федорович, не трогали подпольщиков, приходивших в слесарную мастерскую, только вели осторожное наблюдение за рыбаками на Большом Фонтане, особенно за домом Булавиных. Часть подпольщиков, возглавляемых Бадаевым, была уже в руках сигуранцы, так считал Курерару, но только часть — та, которую знал Федорович. Майор Курерару рассчитывал, что с арестом Бадаева удастся ликвидировать все советское подполье в Одессе.
Ждал и подполковник Ганс Шиндлер, который требовал, чтобы румынские контрразведчики докладывали ему каждый день о положении дела.
АРЕСТ
Здесь снова уместно будет возвратиться к архивному делу «Операция „Форт“, к документам, свидетельским показаниям, протоколам допросов, к другим материалам, лежавшим в папках с надписью „Хранить вечно!“.
Когда следователь, майор госбезопасности Рощин, вместе с войсками вступил в освобожденную Одессу, он прежде всего начал искать людей, боровшихся в катакомбах, людей, хоть что-нибудь знавших о трагических обстоятельствах, причинах ареста Владимира Молодцова. Одним из первых к нему пришел Яков Федорович Васин, заместитель командира партизанского отряда катакомбистов. Приехал он издалека, из-под Курска, приехал, как только услыхал об освобождении Одессы. Васин принес и показал Следователю старую, затертую «Одесскую газету», выходившую в городе при оккупантах. На третьей странице в хронике, под заголовком «Суд» было напечатано сообщение о заседании военно-полевого суда по делу группы Бадаева. Рощин прочел.
«При отступлении советских войск из Одессы, — говорилось в заметке; — частями НКВД была оставлена группа партизан-коммунистов со специальным заданием по проведению террористической подрывной деятельности и шпионской работы. В их распоряжении были склады оружия и взрывчатые вещества!.. Эта группа партизан-коммунистов скрывалась в одесских катакомбах, но была обнаружена и предана военно-полевому суду.
Военно-полевой суд, рассмотрев дело участников группы, обвиняющихся в ведении подрывной террористической работы, шпионаже и укрытии склада оружия и амуниции, приговорил виновных к расстрелу и каторге». Первым в списке значился Бадаев Павел Владимирович.
Васин сказал, что достал газету еще во время оккупации — в Балте, много спустя после того как вышел из катакомб. Но дальнейшего разговора со следователем не получалось. Васин почему-то нервничал, безуспешно пытаясь взять себя в руки. Высокий, с крупными чертами лица, он сидел, понурив голову, односложно отвечал на вопросы. Потом вдруг начинал говорить быстро, отрывисто, перескакивал с одного на другое и снова умолкал. Майору стоило больших усилий заставить его продолжать.