Возвращение, стр. 57

Марк поднял свой бокал в ответ.

Мы все ошеломленно замерли. Джейн и я посмотрели друг на друга одинаково растерянным взглядом. Мне никогда не приходилось сталкиваться с физическим насилием. Я не боялся, что на меня набросятся и изобьют, но я чувствовал себя беззащитным и беспомощным. Мне хотелось уйти отсюда. Кэтрин вдруг встала, сохраняя на лице то же самое выражение возмущенной добропорядочности, с которым она сделала в свое время Марку и Памеле выговор из-за курения, и направилась к двери.

— Сидеть!

Стив Уолтон заорал на нее с такой яростью, что она в первый миг застыла на месте, не в силах пошевелиться или присесть. Она снова села, когда он оперся руками о подлокотники кресла, словно хотел подняться с места.

— Нашу еду надо доесть, ясно?

Надо было встать и уйти. Еда должна была застрять у нас в горле. Однако мы продолжали есть. Нам было стыдно, мы не поднимали друг на друга глаз и жадно опустошали тарелки.

После еды они выпроводили нас из салона. Рональд попытался объяснить нашу ситуацию и добиться компромисса, но два племянника схватили его и вытолкали за дверь. Мы некоторое время молча стояли в холле и мерзли.

— Уйдем завтра утром, как только рассветет.

— А выберемся ли мы без Марка? Мне кажется, он с нами не пойдет.

Марк остался в салоне вместе со Стивом Уолтоном и его парнями.

— Я тоже с вами не пойду. Лучше останусь, буду готовить и ждать, пока кто-нибудь не появится. А может, эти люди возьмут меня с собой и где-нибудь высадят. Шагать тридцать миль по снегу — это не по мне.

— Я тоже не пойду. В нашей одежонке мы замерзнем насмерть.

Рональд огляделся вокруг себя.

— Я во всяком случае завтра утром уйду, кто со мной?

— Я.

Джонатан помотал головой.

— Не надо делать трагедии из случившегося, я попытаюсь договориться с ними, предложу им денег.

Майк стер с лица остатки кетчупа. На нас он не смотрел.

— Я тоже с вами.

Грег и Фил утвердительно закивали. Когда Памела тоже кивнула, что собирается идти, Кэтрин засмеялась:

— Только не кури по дороге.

— У меня больше нет сигарет.

— Я бы пошла с вами, но у меня больная нога, мне и милю не пройти.

— Итак, нас семеро.

Рональд широко улыбнулся и протянул руку ладонью вверх:

— Один за всех, и все за одного.

Мы сомкнули руки.

Я лежал в холодной постели, как вдруг в дверь постучали. Джейн стояла в коридоре, держа в руках одеяло и простыню.

— Мы могли бы согреть друг друга. Это самое разумное, что можно сделать…

Мы вместе легли и укрылись одеялами. Кровать была узкая, она прижалась к моей спине, и мне было уютно: лучше уж, когда спине теплее, чем животу. Мы услышали, как Джонатана вышвырнули из салона и наорали на него.

— Не нужны нам твои вонючие деньги. Мы хотим получить удовольствие.

Раздался грохот. Дверь в салон захлопнулась, и вскоре мы услышали, как кто-то тяжелой походкой поднялся по лестнице и прошел мимо нашей комнаты. Джейн сказала:

— Может быть, мне все-таки лучше пойти с вами. Но ты же понимаешь, что это безумие. Тридцать миль мы за день пешком не пройдем, а ночью без крыши над головой мы замерзнем.

Я стал рассказывать ей о воинах Ганнибала в Альпах, о французах на Березине и о немцах под Москвой, о том, что рассказывал мне мой дед, и она уснула.

Я проснулся и не мог понять отчего. Было темно, довольно тепло, и дыхание Джейн было спокойным. Потом я услышал, как кто-то пытается завести машину. Вероятно, пытается во второй раз, потому что от первой попытки я проснулся. Вторая попытка тоже не удалась. Я встал и подошел к окну. Шел небольшой снег. Мотор завелся с третьей попытки. Джип тронулся с места, через несколько метров включились фары, а потом он выехал на шоссе. Однако машина, петляя, с трудом преодолела первый поворот, а на втором заехала в канаву и заглохла. На первом этаже распахнулась дверь, парни выбежали на террасу и в одно мгновение оказались у джипа, когда водитель и пассажиры еще только из него выбирались.

— Это Грег, Майк и Фил, — сказала Джейн.

Она тоже поднялась с постели и встала рядом со мной. Парни погнали наших перед собой в гостиницу, загнали в холл и стали кричать, что мы все должны спуститься вниз, а один побежал по коридору второго этажа, распахивая все двери. Внизу командовал сын Стива Уолтона. В руках у него был фонарик, и он освещал им Грега, Майка и Фила

— Один за всех и все за одного? Трое ваших друзей думают не о всех, а только о себе.

Он засмеялся:

— У них хватило ума замкнуть замок зажигания и завести машину, но не хватило ума, чтобы включить рычаг полного привода. Кто из вас этот герой? Где он вырос, что так ничему не научился?

Он продолжал насмехаться.

— А теперь обувайтесь и идите вытаскивать машину из этого дерьма, ясно?

— Вы с ума сошли. — Кэтрин была вне себя. — Вытаскивать джип из снега? Машину, у которой полный привод и которая может выбраться сама?

Мы снова не поняли, что случилось, и стояли, застыв в неподвижности, когда все закончилось. Сын главного схватил Кэтрин, маленькую и щуплую женщину, за пуловер на груди, распахнул дверь и вышвырнул ее на снег.

— Хочешь там побегать босиком?

Потом он напустился на нас:

— Чтобы в три минуты были готовы.

Я помог Кэтрин подняться. Она дрожала и плакала, я подумал, что она ушиблась, и обходился с ней особенно бережно. Она мотнула головой. Она плакала от унижения и бессилия.

Снег пошел сильнее. Если он будет идти всю ночь, мы завтра не найдем дорогу. Я встретился глазами с Рональдом и понял, что он подумал о том же. Мы вытащили джип из канавы, потом дотолкали его по улице до площадки. Это была тяжелая работа, не обошлось без ругани, потому что Рональд злился, что Грег, Фил и Майк только делали вид, что помогают, и вся работа легла на плечи остальных. Когда мы доставили джип на площадку, все были без сил, мокрые от снега и пота. Мы вернулись в холл. Кэтрин велела нам растереться досуха и, надев все, что у нас есть, лечь в постель.

— Один момент.

Стив Уолтон, на которого мы не сразу обратили внимание, вытащил пистолет, поднял руку и выстрелил вверх. Когда мы обернулись к нему, он сунул пистолет в кобуру под мышкой и обвел нас оловянным взглядом.

— Мы разочарованы. Мы разрешили вам здесь остаться, хотя вам здесь делать нечего. Мы разделили с вами нашу еду. А вы что делаете? Вон тот, — он показал на Джонатана, — обращается с нами, будто мы таксисты, которые за деньги отвезут его туда, куда он пожелает. Эти трое хотели нас обокрасть. Ты, — он повернулся к Рональду, — действуешь мне на нервы своими разговорами о разумном компромиссе. Мы хотим от вас только благодарности и дружелюбия. — Он повысил голос. — Благодарности и дружелюбия, а также извинения за ваше прежнее поведение. Вам ясно, что я хочу услышать от вас завтра? — Он остановился передо мной. — Ясно?

Я медлил с ответом, и он толкнул меня так, что я оказался припертым к стене спиной. Он встал прямо передо мной, почти касаясь меня своим лицом, так что я почувствовал его дыхание, мне стало страшно.

— Ясно?

— Да, ясно.

Он подошел по очереди к каждому из нас и все ответили: «Да».

Потом он вместе с парнями ушел в салон. Мы молча разошлись по комнатам. Джейн и я разделись, насухо вытерли друг друга, смущаясь оттого, что наша нагота не пробуждает в нас никакого желания. В постели она сказала:

— Мы здесь всего две ночи, а кажется, что целую вечность.

Я хотел сказать ей «да», но у меня больше не поворачивался язык, чтобы произнести это слово. Мною по-прежнему владел страх — не страх перед чем-то, а страх как некое физическое состояние.

— Что будет завтра?

— Снег идет все сильнее, я боюсь, что нам завтра не уйти. Они не пустят нас в салон, надо попытаться перенести печку из сарая в библиотеку.

— Мы должны извиниться перед ними.

— Нужно, чтобы они снова поделились с нами едой.