Отныне и вовек, стр. 23

— Нет-нет. Не утруждайтесь, — вздохнул наш капитан. — Я вам верю.

— Понятное дело, верите! — ответил Эндерби. — Левиафан решил меня ослепить, но справился лишь наполовину. Будь у него хоть малейшая возможность, он бы и второго глаза меня лишил. Но мы такой бунт устроили, что Левиафана стошнило, и он изрыгнул нас обратно, к звездам!

Наш капитан стиснул руку Эндерби:

— Где это было?

— В десяти миллионах миль от самой дальней точки орбиты Сатурна.

— Слышишь, Рэдли? — подскочил наш капитан. — Враг идет строго по курсу!

— По курсу? — Капитан «Луча-1» хохотнул. — По какому еще курсу? Думаете, он соображает, что делает, куда направляется? Мыслимо ли составить график хаоса, рассчитать его движение, задать ему курс?У нас еще остался джин? Хорошо идет.

Рэдли поспешил наполнить его стакан.

— Мои расчеты выверены и точны. — Схватив Рэдли за локоть, наш капитан расплескал джин. — Я желаю встретиться с этим демоном!

— Уж не по нашему ли примеру? — изумился Эндерби. — Может, я рисую чересчур яркими красками? А зря. — Он покачал головой. — Ладно, давайте: за шутовские колпаки с бубенчиками и развеселую джигу. За вас с Левиафаном, сэр. Чтоб ему захлебнуться желчью, когда он вас изрыгнет! Да, если будет на то воля Небес, он, будем надеяться, вас изрыгнет.

— Нужно продолжать путь, и прямо сейчас, — сказал капитан, внезапно покрывшись испариной. — Аврал!

Вставая из-за стола, Эндерби спросил:

— Капитан, нельзя ли нам еще чуток погостить? Команда жаждет увидеть новые лица, завести новые знакомства, узнать, что творится на Земле. Мы выжжены и иссушены, как песок.

— Моя жажда сильнее, — бросил капитан. — Нам пора.

Эндерби осушил свой стакан и в сердцах стукнул им по столу:

— Ну и катитесь! Ищите ветра в поле, сэр, если вам приспичило.

По знаку Эндерби его команда последовала за ним. Прошагав коридорами до дверей переходного шлюза, гости надели скафандры и покинули борт.

Прошло совсем немного времени, и «Луч-1» уже скрылся из виду, унося свой экипаж обратно, в космическое безмолвие.

Глава 6

Глубокой искусственной ночью наш капитан расхаживал по коридору вдоль кают экипажа. Просканировав его мысли, Квелл нашептал их мне: «Притворяетесь спящими? То-то же — прикусили свои поганые языки, которые меня хаяли, когда не дал вам разгуляться. Пусть даже сам Иисус Христос явится нынче в космосе…»

И Квелл, уже своим голосом, поправил:

— Христос не Христос, а один из его заплутавших пастырей.

С утра пораньше Рэдли вызвал меня и Квелла к радиолокационной установке Смолла. Там нас ждал старый знакомый — Даунс.

— Эти переговоры записаны прошлой ночью, — сказал Рэдли, кивая Смоллу, который подрегулировал настройки на своем пульте.

Мы обратились в слух, но не различали ничего, кроме обыкновенных радиопомех и пульсации космоса, пока наконец кто-то не заговорил внятным голосом:

— Говорит космическая шхуна «Рахиль», — донеслось издалека. — Богословская шхуна «Рахиль» [26]под командованием Пия Скитальца вызывает «Сетус-семь». «Сетус-семь», как слышите? Прием.

Тут в эфир вышел наш капитан:

— «Сетус-семь» на связи.

Безрадостный голос Пия заполнил эфир:

— Не встречалась ли вам небольшая аварийная ракета в дрейфующем полете? Ее унесло космической бурей. На ней были достойнейшие священнослужители, которые настигли комету…

— Левиафан?! — вырвалось у капитана.

Капитан «Рахили» отозвался без промедления:

— Да! На борту оказался и мой сын, мой единственныйсын, доброе дитя Господа. Отважный, пытливый. «Большая Белая Невеста» — так прозвал он комету. С двумя другими добрыми людьми ушел он по следу Белой Невесты. А теперь я сам ищу его след. Вы поможете?

— Даже и сейчас я теряю время, сэр, — отрезал наш капитан.

— Время! — вскричал капитан «Рахили». — Да я потерял целую жизнь. Вы обязаны мне помочь.

Капитан заговорил опять:

— Летите! Я сам поквитаюсь за вашего сына. Бог вам в помощь, капитан.

Голос капитана «Рахили» угасал:

— Бог вам судья, командир «Сетуса-семь».

Запись окончилась. Мы только переглянулись, потрясенные услышанным. Потом я сказал:

— Получается, что «Рахиль», которая плачет о детях своих, исчезла, а мы несемся навстречу… чему? Уничтожению?

Мои товарищи отводили глаза.

Общее молчание нарушил Квелл:

— Вызывали, мистер Рэдли?

Где-то у нас над головами открылась дверь герметичного отсека, и мы скорее ощутили, нежели услышали ни на что не похожую, гипнотическую поступь капитана.

Даунс посмотрел наверх и спросил:

— Речь о нем?

— И не только, — сказал Рэдли. — Мы пренебрегли старым радиоэфиром, который взывал к нам на разных языках. Не обогрели измученных и одиноких космических скитальцев, а ведь они нам родственные души. Отказываемся спасать богословские корабли. Забросили дела…

Даунс перебил его:

— Но, сэр, капитан говорит, что эта комета и есть наше главное дело.

— В таком случае, — сказал Рэдли, — посмотрим на карты капитана. Левиафан нацелен на Землю, верно?

— Пожалуй, да, — согласились все мы. — Верно.

— Вот Земля, — сказал Рэдли, указывая на карту. — Ну-ка, Даунс, подсвети ее. А теперь подсветим Левиафана, вот так. Двигай и Землю, и белое облако по их траекториям — поглядим, что получится. Компьютер все просчитает и выдаст ответ. Следите!

Огромная звездная карта вспыхнула огнями. Мы видели нашу планету. Видели комету. Земля поплыла сквозь пространство. Поплыл и Левиафан. Вселенная пришла в движение. Левиафан прорезал космос, Земля вращалась вокруг Солнца.

— Вот, уже видно, — встрепенулся Даунс. — Столкновение неминуемо! Комета действительно уничтожит Землю! Капитан не зря говорил.

— Не гони, — осадил его Рэдли.

Мы неотрывно смотрели на меняющуюся звездную карту, и у нас на глазах огромная комета пролетела мимо, не задев Землю.

— Смотрите, уходит, — прокомментировал Рэдли. — Комета продолжает полет, не причинив Земле никакого вреда.

Мы проводили глазами меркнущее изображение кометы.

Рэдли выключил карту.

— Капитаны не лгут, — заявил Даунс.

— Не лгут, — согласился Рэдли, — если не поражены безумием. В ином случае ложь — это их правда. Квелл?

Мы посмотрели на Квелла, который беспокойно топтался на месте.

— Кто-кто, а Квелл знает, — сказал Рэдли. — Квелл, эти люди тонут. Дай им воздуха глотнуть.

Но Квелл стоял с закрытыми глазами и молчал, а потом заговорил — будто бы сам с собой:

— О, да простят меня отцы времени. — Вслед за тем он жестом подозвал нас ближе и обнял своими паучьими лапами. — Сюда. Дайте мне объединить ваши мысли. Вот так. Хорошо.

Мы ощутили единение. Подняли головы. Квелл, прижав нас к себе, связал каждого с душой, сознанием и голосом капитана.

Тут с самой верхней палубы корабля, из-под звезд, донесся крик нашего капитана: «Кажется, вижу!»

Нас поразила отчетливость его речи, хотя он находился невероятно далеко.

Квелл покачал головой и отступил назад; голос капитана затих.

— Квелл, — потребовал я, — давай дальше! Пожалуйста. Мы должны слышать это.

Квелл опять привлек нас к себе. В его глазах горел огонь, щеки зеленели больше обычного. Голос капитана, прошедший через Квелла, опять зазвучал в полную силу.

— Да, я почти уверен. Далекие безжизненные миры проносятся перед моими незрячими глазами, снова и снова повторяя: «Мы живы! Помни о нас! Не забывай. Да простятся грехи наши! Да восславятся наши добродетели, даром что нет у нас ни плоти, ни крови, ни сладостных токов. А с ними ушла и безысходность, что звалась надеждой и будила нас по утрам. Помни о нас!» Я вас помню, хотя и не знаю. Ваши неизбывные муки и страшные сны не забыты… Они хранятся у меня как мои собственные; это я облекаю в плоть ваших демонов гнева; ваша духовная битва направляет мою руку для удара; вашими устами говорит со мною день и наставляет меня ночь. И придет пора мне воззвать к иным мирам, как нынче вы воззвали ко мне, и тогда свершения этой ночи, слова и дела наши на одиноком пути, отделенные миллионом лет от этого часа, прорастут и расцветут на далеком берегу, где вам подобные начнут поднимать головы, и прозреют, и узнают о наших обретениях и потерях, и увидят, как пробуждается жизнь или клонится ко сну смерть.