Мятежная, стр. 40
– Хорошее место для встречи – уточняет Тобиас. Стемнело, и я вижу только темные силуэты домов на фоне синеющего неба. Свет идет от немногих из них, стоящих у озера. Видимо, они в районе Эрудиции.
Поезд сворачивает туда, куда обычно он не едет – влево, в сторону от сверкания эрудитов, в заброшенную часть города. Судя по тому, что становится тише, поезд замедляет ход.
– Самое безопасное, на мой взгляд, – отмечает Эвелин. – Итак, ты хотел встречи.
– Да. Я хочу обсудить условия союза.
– Союза, – повторяет за ним Эдвард. – А кто тебе дал право заключать союзы?
– Он лидер Лихачества, – говорю я. – И имеет право делать это.
Эдвард приподнимает брови, явно удивленный. Эвелин наконец-то удостаивает меня взглядом, но лишь на секунду. Она усмехается и снова смотрит на Тобиаса.
– Интересно, – спрашивает Эвелин. – А онатеперь тоже лидер Лихачества?
– Нет, – быстро отвечает Тобиас. – Она здесь, чтобы помочь мне понять, можно вам верить или нет.
Эвелин сжимает губы. Какая-то часть меня хочет задрать нос и сказать «Ха!», но я лишь слегка улыбаюсь.
– Мы, конечно, согласны на союз… но при выполнении нескольких условий, – отвечает Эвелин. – Гарантированное и равное представительство в правительстве, которое будет создано после победы над эрудитами. Полный доступ ко всем данным эрудитов, по завершении атаки. Естественно…
– Что вы собираетесь делать с имеющейся у эрудитов информацией? – перебиваю я.
– Естественно, уничтожить. Единственный способ лишить эрудитов власти – лишить их знаний.
Мне сразу хочется сказать ей, какая она дура. Но я сдерживаюсь. Не будь технологий симуляций и информации, собранной ими обо всех фракциях, не будь их зацикленности на техническом прогрессе, нападения на альтруистов не произошло бы. И мои родители были бы живы.
Даже если мы ухитримся убить Джанин, можно ли доверять остальным эрудитам? Знать, что они больше на нас не нападут. Не уверена.
– Что мы получим в обмен на выполнение условий? – спрашивает Тобиас.
– Людей, которые вам нужны, чтобы штурмовать район Эрудиции. Равное число мест в правительстве вместе с нами.
– Я уверен, Тори потребует права избавить этот мир от Джанин Мэтьюз, – тихо говорит Тобиас.
Я приподнимаю брови. Я не думала, что о ненависти Тори к Джанин известно всем. Возможно, и не всем. Он может знать о ней то, о чем не догадываются другие. Должен, поскольку теперь оба они – лидеры.
– Это можно устроить, – отвечает Эвелин. – Мне без разницы, кто ее убьет. Я просто хочу, чтобы ее не было.
Тобиас глядит на меня. Мне хочется объяснить ему, почему у меня столь противоречивые чувства… почему я больше остальных имею право желать уничтожить Эрудицию до основания. Но я не знаю, как сказать это, будь у меня даже время. И он поворачивается к Эвелин.
– Тогда договорились, – он протягивает руку.
Эвелин пожимает ее.
– Нам надо встретиться через неделю, – произносит она. – На нейтральной территории. Большинство альтруистов любезно позволили нам находиться в их районе и готовиться, пока они устраняют последствия нападения.
– Большинство, – повторяет Тобиас.
Лицо Эвелин становится непроницаемым.
– Боюсь, твой отец сохранил авторитет среди большей части из них, и он посоветовал им не встречаться с нами, когда пару дней назад мы пришли к ним.
Она улыбается с горечью.
– И они согласились, как и в тот раз, когда он настоял на том, чтобы меня изгнали.
– Они тебя изгнали? – спрашивает Тобиас. – Я думал, ты ушла.
– Нет. Сам понимаешь, в Альтруизме принято прощать и соглашаться. Но у твоего отца огромное влияние среди людей, даже сейчас. Я решила покинуть их сама и избежать публичного позора.
Тобиас ошеломлен.
Эдвард, который стоял, привалившись к стене вагона, встает.
– Пора! – напоминает он.
– До встречи через неделю, – прощается Эвелин.
Поезд находится уже на одном уровне с улицей, и Эдвард прыгает. Спустя пару секунд наступает очередь Эвелин. Я и Тобиас остаемся в вагоне, слушая свист колес по рельсам. Мы молчим.
– Зачем ты взял меня с собой, если ты в любом случае хотел заключить союз? – безразлично спрашиваю я.
– Ты не стала меня останавливать.
– А что мне надо было сделать, руками помахать? – мрачно отвечаю я. – Мне это не нравится.
– Это необходимо.
– Я так не думаю, – размышляю я вслух. – Должен быть другой способ…
– Какой? – спрашивает он, складывая руки на груди. – Она тебе просто не нравится. С самого начала.
– Конечно, она мне не нравится! Она же тебя бросила!
– Они изгналиее. И, если я решу простить ее, тебе бы лучше тоже это сделать! Ведь бросили меня, а не тебя.
– Дело серьезнее. Я ей не верю. Думаю, она хочет тебя использовать.
– Не тебе решать.
– Тогда снова спрашиваю, зачем ты меня позвал? – я скрещиваю руки на груди, как и он. – Ах да… чтобы я оценила ситуацию для тебя. Хорошо, но то, что тебе не нравится моя оценка, не значит…
– Я забыл, что на твои суждения могут влиять эмоции. Если бы помнил, может, и не взял бы.
– Моиэмоции. А что насчет твоих? Насчет того, что каждый, кто ненавидит твоего отца, как и ты, – обязательно союзник?
– Маркуса это вообще не касается!
– Касается, совершенно точно! Он многое знает, Тобиас. И нам надо выяснить, что именно.
– Снова? Я думал, мы с этим покончили. Он лжец, Трис.
– Да ну?
Я приподнимаю брови.
– Тогда и твоя мать тоже. Считаешь, альтруисты в состоянии изгнать кого-нибудь? Я так не думаю.
– Не говори в таком тоне о моей матери.
Я вижу впереди свет. Это – Спайр.
– Ладно. Не буду.
Я подхожу к краю вагона и выпрыгиваю. Пробегаю несколько шагов, чтобы удержать равновесие. Тобиас прыгает следом, но я не даю ему ни малейшего шанса догнать меня. Иду прямиком в здание, спускаюсь по лестнице в Яму и ищу, где лечь поспать.
Глава 26
Кто-то трясет меня, чтобы разбудить.
– Трис! Вставай!
Я не спорю. Спрыгиваю с кровати и позволяю человеку тащить меня за руку к двери. Бегу босиком, а под ногами не слишком-то ровно. Прищурившись, пытаюсь понять, кто меня схватил. Кристина. Она едва не выдергивает мне руку из сустава.
– Что случилось? – спрашиваю я. – Что происходит?
– Заткнись!
Мы бежим к Яме, в моих ушах стоит шум реки. Последний раз Кристина вытаскивала меня из постели, чтобы привести к телу Ала, которое доставали из ущелья. Я сжимаю зубы и стараюсь не вспоминать об этом. Второй раз такого случиться не может. Не должно.
Я начинаю хватать ртом воздух. Кристина быстрее меня. Мы несемся по лестнице через проем в стеклянном полу Спайра. Она шлепает ладонью по кнопке лифта, запрыгивает внутрь раньше, чем двери успевают открыться полностью, и затаскивает меня внутрь. Жмет кнопку самого верхнего этажа.
– Симуляция, – хрипит она. – Не со всеми, только… с немногими.
Упершись ладонями в колени, она тяжело дышит.
– Один из них что-то сказал про дивергентов.
– Сказал? – переспрашиваю я. – Под воздействием симуляции?
Она кивает.
– Марлен. И голос будто не ее. Слишком… монотонный.
Двери открываются, и я бегу следом за ней к двери, на которой написано «ВЫХОД НА КРЫШУ».
– Кристина, зачем? – спрашиваю я.
Она не отвечает. Лестница пахнет старой краской. На бетонных стенах граффити лихачей, черным цветом. Эмблема Лихачества и инициалы. РГ+НТ, БР+ФХ. Инициалы пар, которые, возможно, уже состарились или расстались. Я прикасаюсь рукой к груди, чтобы ощутить биение сердца. Такое быстрое – удивительно, что я вообще еще дышу.
Ночной воздух холодный, по коже на руках идут мурашки. Глаза быстро привыкают к темноте, и я вижу три силуэта, стоящих на парапете лицом ко мне. Марлен, Гектор, еще кто-то мне неизвестный. Девочка из Лихачества, лет восьми, с прядями, выкрашенными в зеленый цвет.