100 великих загадок русской истории, стр. 149

Однако начавшаяся холодная война и гонка вооружений способствовали быстрому развитию ракетостроения в СССР. Если в начале 50-х годов у нас еще продолжался выпуск ракеты «Р-1», по существу, усовершенствованного варианта «Фау-2», то уже 4 октября 1957 года мощная многоступенчатая ракета вывела на орбиту первый в мире искусственный спутник Земли. Для американских ученых и политиков это событие явилось неприятной неожиданностью. Да и военным специалистам успешный запуск спутника весом 84 килограмма говорил о многом. Был нанесен чувствительный удар по мифу о безоговорочном научном, техническом и военном превосходстве США. А когда всего через месяц на орбиту ушел второй наш спутник, весящий около 0,5 тонны, да еще и с собакой Лайкой на борту, а за ним, в начале 1958 года, – третий весом 1327 килограммов, американцы начали разрабатывать план «ответного хода».

Американский физик-ядерщик Леонард Райффель, живущий в Чикаго, в интервью корреспонденту одной из местных газет в мае 2000 года рассказал, что в разгар холодной войны командование ВВС США обратилось к американским ученым с просьбой подготовить и осуществить на поверхности Луны ядерный взрыв. Райффель принимал участие в разработке такого проекта.

Главной целью взрыва, по его словам, было бы устройство грандиозного зрелища в то время, когда Советский Союз обгонял Америку в соперничестве за освоение космоса.

– В работе над проектом, – рассказывал Райффель, – мы не дошли до стадии выбора конкретного типа взрывного устройства и ракеты-носителя, однако определили, какой визуальный эффект имел бы такой взрыв. Люди могли бы увидеть яркую вспышку, особенно хорошо заметную, если бы взрыв произошел в новолуние, когда к Земле обращена сторона Луны, не освещенная Солнцем. Возможно, были бы видны также тучи пыли и обломков лунных пород, поднятые взрывом над Луной.

Проект, над которым ученые работали с конца 1958 до середины 1959 года, был строго засекречен, имел кодовое обозначение «А 119» и назывался «Разработка исследовательских полетов на Луну». В качестве заказчика проекта фигурировал Центр специальных вооружений ВВС.

Одна из задач проекта заключалась в определении возможных научных результатов при осуществлении ядерного взрыва на Луне. Однако любые предполагаемые открытия, по мнению Райффеля, «не могли компенсировать те потери, которые понесло бы человечество от радиоактивного загрязнения Луны после взрыва».

Райффель считает решение о разработке такого проекта ошибкой. По его мнению, оно было продиктовано крайней напряженной ситуацией, сложившейся для США в их соперничестве с Советским Союзом за первенство в освоении космоса. Запуск первых спутников Земли и первой советской автоматической межпланетной станции, пролетевшей вблизи Луны в январе 1959 года, продемонстрировали явное превосходство СССР над США.

История с проектом лунного ядерного взрыва выплыла на свет, когда в майском номере английского журнала «Нейчур» за 2000 год было опубликовано письмо Райффеля, ставшее откликом на выход из печати биографии известного американского астронома и писателя, популяризатора науки Карла Сагана, который также привлекался к работе над проектом.

«Какова была главная причина, побудившая руководство выдать задание на разработку проекта, – желание произвести впечатление на весь мир (и в первую очередь на СССР) или опасение, что и нашему оппоненту может прийти в голову нечто подобное, – я не могу сказать, – признается Райффель. – Что же касается судьбы проекта, то после представления в середине 1959 года очередного отчета о ходе работ мы получили указание об их прекращении».

Самолет – убийца Гагарина [73]

В августе 1990 года газета «Совершенно секретно» опубликовала заключение государственной комиссии о расследовании первого космонавта и интервью с одним из ее членов, академиком Сергеем Михайловичем Белоцерковским. Сейчас мы рассказываем о том, на что тогда академик лишь намекнул.

Белоцерковский и Леонов уже в разгар перестройки запросили все материалы комиссии для того, чтобы их подытожить. Документы, фотопленки и прочие свидетельства остались у Леонова. Кроме того, он присутствовал на аэродроме, откуда вылетали и куда должны были прилететь Гагарин с Серегиным, и принимал самое деятельное участие в поисках останков погибших.

– Я абсолютно точно знаю, что произошло с Гагариным, – утверждает Алексей Леонов. – По этому делу работала только одна наша комиссия. Слухи о том, что якобы работала специальная комиссия из КГБ, беспочвенны. Да, сотрудники КГБ принимали участие в работе, но они действовали вместе с нами и больше осуществляли вспомогательные функции.

Похороны Юрия Гагарина

Мы в течение целого года вели исследования на самой мощной для тех времен вычислительной технике в Академии им. Жуковского. Было выяснено, что самолет, выражаясь авиационными терминами, «попал в непонятную ситуацию». Но как это случилось? Комиссия официального ответа так и не дала. И нам пришлось взять на себя выяснение трагических подробностей происшедшего.

Итак, вылетели они на учебно-тренировочном истребителе «Миг-15». Ведущим испытателем его был Серегин. Он этот истребитель выпускал в жизнь, знал все его особенности. Полет они выполняли с подвесными топливными баками, которые по инструкции были запрещены для высшего пилотажа. Но его и не планировалось. Выполнялся простой пилотаж: восьмерка одна, восьмерка вторая, пикирование, набор, пикирование, набор и – пошли домой. Все шло совершенно спокойно. Гагарин и Серегин нормально отлетали, о чем доложили, и шли домой. А через две минуты их самолет столкнулся с землей.

Во время катастрофы я находился на аэродроме Киржатка и слышал два громких звука, следовавших один за другим с промежутком в полторы-две секунды. Первым, как выяснилось, был взрыв самолета, а второй легко идентифицировался как хлопок, сопровождающий переход звукового барьера. Но если «МИГ» Гагарина и Серегина взорвался, то, значит, там был еще один самолет! Это сомнений не вызывало.

Облачность была столь низкой (порядка 500 метров) и плотной, что увидеть истребитель Гагарина он не мог. Но если он проходил рядом на скорости, близкой к сверхзвуковой, то неминуемо перевернул бы «Миг», а это, к сожалению, и произошло. Гагарин и Серегин попали в ситуацию, аналогичную штопору, причем в плотной облачности и на небольшой высоте. Да еще топливные баки, с которыми было невозможно делать фигуры высшего пилотажа…

Уже тогда, двадцать семь с лишним лет назад, мне удалось выяснить не только факт присутствия самолета, но и его тип. Я лично по отдельности опрашивал трех свидетелей, которые видели второй самолет. Три крестьянина, независимо друг от друга, из десяти масштабных моделей выбрали одну – «Су-15».

(Именно об этом самолете говорил в 1990 году С.М. Белоцерковский, не называя, однако, его типа, данных о полете и не говоря о роли в происшедшей трагедии. — А.Б.)

Позднее удалось выяснить, что самолет такого типа действительно работал в зоне, о чем есть документальные свидетельства. Мы договаривались со сверхзвуковиками об эшелонах полета. В тот день мы летали на высоте до 10 тысяч метров, а они выше. Ну а район был один и тот же – между Киржачом и Кольчугином.

Самолет Гагарина работал на высоте около 4000 метров. Завершив свое задание, он стал снижаться и пошел в сторону аэродрома. В это время «Су-15», нарушив задание, снизился под облака, пошел на бреющем полете, затем включил форсаж и резко ушел вверх на свой эшелон. Трое свидетелей подтвердили, что сначала из хвостовой части самолета шел дым, потом огонь, а потом он сам исчез в облаках.

Нам была предоставлена бароспидограмма, в соответствии с которой «Су-15» работал на высоте в 9000 метров. Потом мы получили другой документ, свидетельствовавший о том, что он все-таки снижался до высоты 4000 метров. Более того, оператор локатора на аэродроме «Чкаловское» еще целых две минуты после того, как самолет Гагарина рухнул на землю, делал проводку курса на восток. Но вел-то он уже не «Миг», а «Су-15»! Буквально на следующий день оператора, который зафиксировал курс самолета, убрали, и больше он не упоминался в докладах комиссии.