100 великих тайн Второй мировой, стр. 35

Из записок адмирала Ф. С. Октябрьского: «Когда мне стало известно, что транспорт „Армения“ собирается выходить из Ялты днём, я сам лично передал приказание командиру ни в коем случае из Ялты не выходить до 19.00, то есть до темноты. Мы не имели средств хорошо обеспечить прикрытие транспорта с воздуха и моря. Связь работала надёжно, командир приказание получил и, несмотря на это, вышел из Ялты. В 11.00 он был атакован самолётами-торпедоносцами и потоплен. После попадания торпеды „Армения“ находилась на плаву четыре минуты».

Отсутствие документов, уничтоженных в 1949 году и позднее, бросает тень на адмирала Ф. С. Октябрьского, потому что любой историк может заподозрить, что адмирал ищет себе оправдание задним числом, спустя годы после ужасной трагедии. Однако следует признать, что он, как командующий флотом, знал оперативную обстановку на театре, знал, где находится «Армения», знал и время, когда она отвалила от причала, запружённого людьми, знал он и то, что при господстве немецкой авиации в воздухе «Армения», лишённая охранения, представляет собой идеальную мишень для торпедоносцев и пикирующих бомбардировщиков. Поэтому весьма вероятно, что приказ и даже очень строгий «ждать ночи» он действительно передал капитану Плаушевскому, но на «Армении» произошло какое-то зловещее событие, заставившее капитана нарушить приказ Октябрьского. В этом кроется ещё одна тайна гибели теплохода.

Исследуем события и вернёмся назад. Достоверно известно, что первоначальный приказ капитану Плаушевскому был чётко сформулирован: забрать раненых и медперсонал и из Севастополя следовать в Туапсе в ночное время суток. Затем последовал срочный приказ: следовать в Ялту для спасения партактива и раненых. Время выхода теплохода из Севастополя было изменено на два часа. Третий приказ, переданный капитану Плаушевскому, заставил его, не заходя в Балаклавскую бухту, также забрать представителей местной власти и раненых. Четвёртый приказ, переданный капитану «Армении» рано утром Ф. С. Октябрьским 7 ноября, предписывал покинуть Ялту не ранее 19 часов, оказался странным образом нарушен, и капитан отправился в плавание без охранения навстречу своей гибели.

Несомненно, что капитан Плаушевский не подчинился приказу командующего флотом только потому, что вынужден был подчиниться другой власти, оказавшейся на борту, каковой были принятые на борт «Армении» сотрудники НКВД и СМЕРШа. Оставшиеся на причале люди видели, как капитан, прежде чем дать команду отдать швартовы, был разъярён, как загнанный зверь, и громоподобно ругался на чём свет стоит. И это был капитан Плаушевский, которого все сослуживцы характеризовали как исключительно хладнокровного и выдержанного человека. Несомненно, ему угрожали те, кто торопился покинуть Ялту, а за отказ подчиниться угрожали расправой.

Вышедшая рано утром из Ялты «Армения» в сопровождении морского охотника не прошла и тридцати миль, как была атаковала двумя торпедоносцами.

Обратимся к следующему свидетельству катерника с морского охотника МО-04 М. М. Яковлева: «7 ноября, около 10 часов утра, в районе мыса Сарыч над нами пролетел немецкий разведчик, а через непродолжительное время над водой, на бреющем полёте, едва не касаясь гребней волн (погода была штормовой и нас болтало основательно), в наш район вышли два вражеских торпедоносца. Один из них начал делать разворот для торпедной атаки, а второй пошёл в сторону Ялты. Открыть огонь мы не могли, так как крен катера достигал 45 градусов. Торпедоносец сбросил две торпеды, но промазал и они взорвались в прибрежных камнях мыса Айя. Нас поразила сила взрыва — не видели мы до этого более мощного, и почти все разом сказали, что если второй торпедоносец достанет „Армению“, то ей несдобровать».

После торпедирования «Армения» была на плаву четыре минуты. Спаслось лишь несколько человек, в том числе старшина Бочаров и военнослужащий И. А. Бурмистров. Видел гибель теплохода и командир морского охотника старший лейтенант П. А. Кулашов, которого по возвращении в Севастополь целый месяц допрашивали в НКВД, после чего выпустили.

Через немецких ветеранов пытались найти экипаж торпедоносца, атаковавшего «Армению», дабы уточнить детали и координаты гибели теплохода, так как немецкие архивы славятся большой сохранностью документов. Ответ пришёл неожиданный: «архив люфтваффе вывезен в СССР».

ДРАМА ПАРОХОДА «ЛЕНИН»

Немногие знают, что 27 июля 1941 года на погибшем у мыса Сарыч в Чёрном море крупнейшем пассажирском пароходе «Ленин» количество человеческих жертв превышает число погибших на «Титанике» и «Лузитании» вместе взятых! Почти сразу все сведения об обстоятельствах гибели парохода, количестве жертв были строго засекречены. Ничего не сообщалось в сводках Совинформбюро о потоплении и других черноморских пассажирских пароходов и госпитальных судов: «Абхазии», «Армении», быстроходного теплохода «Аджария», теплоходов «Чехов» и «Белосток».

Только сравнительно недавно данные о страшной катастрофе у мыса Сарыч были рассекречены и учёный секретарь Военно-научного общества Севастополя капитан второго ранга Сергей Алексеевич Соловьёв получил к ним доступ. Он тщательно изучил материалы следственного дела, снял копии с карт и фотографий и показаний очевидцев и перед ним возникла из небытия суровая правда — подробности гибели многих тысяч людей.

Обстоятельства гибели парохода «Ленин» и сейчас весьма загадочны и ещё предстоит выяснить — подорвался ли он на собственной мине или был торпедирован подводной лодкой, рассказывает Соловьёв.

Пароход «Ленин» лежит на глубине 78 метров мористее бывшей правительственной дачи «Заря», примерно в 2,5 мили от берега. Хотя граница для погружения с аквалангом расположена на глубине 60 метров, Украина, похоже, намерена исследовать затонувший пароход, как, впрочем, и часть других судов, которых на Чёрном море насчитывается более сотни.

Пароход, о котором пойдёт речь, был построен перед Первой мировой войной на судоверфи в Данциге и получил название «Симбирск». Это был элегантный двухтрубный красавец, вполне комфортабельный и быстроходный, имевший скорость 17 узлов при длине 94 метра, ширине 12 метров и осадке 5,7 метра.

В годы советской власти пароход переименовали в «Ленин». В 1941 году пароход модернизировали, заново покрасили и его капитаном стал Иван Семёнович Борисенко. За рейсы с гуманитарной помощью в республиканскую Испанию в 1937 году его наградили орденом Ленина.

С началом войны в свой первый военный рейс из Одессы в Мариуполь с эвакуированными и грузом сахара пароход совершил в июле 1941 года. Обстановка на фронте резко ухудшалась. На обратном рейсе при подходе к Одессе вражеские пикирующие бомбардировщики атаковали пароход, но были отогнаны огнём крейсера «Коминтерн».

Немецкая авиация совершала по нескольку налётов на город, появились первые жертвы бомбардировок среди мирных жителей. Капитан Борисенко получил приказ от руководства Черноморского морского пароходства срочно принять груз и пассажиров и следовать вновь в Мариуполь. На берегу погрузкой руководил представитель военно-морской комендатуры порта старший лейтенант Романов. Впоследствии на суде он показал, что пропуском на пароход служил посадочный талон, но по одному талону садилось два-три взрослых пассажира. Дети в счёт не шли. Много людей приходило с записками от городских и областных руководителей, военной комендатуры города Одессы. Члены экипажа размещали родных и друзей в своих каютах. Впоследствии многие из них составили печальный список «пропавших без вести».

Капитан Борисенко никакого учёта принятых пассажиров не вёл, в результате вместо 482 пассажиров и 400 тонн груза, согласно официальному регламенту, пароход «Ленин» только одних пассажиров принял на борт около 4000 человек! Людей было столько, что ими были забиты все салоны, столовые, коридоры, трюмы и палубы, а тут пришёл ещё приказ принять команду в 1200 человек необмундированных призывников. А люди всё продолжали прибывать.

С началом войны на Чёрном море во многих районах были выставлены оборонительные минные заграждения и был введён особый режим плавания, предусматривающий обязательную лоцманскую проводку. Плавание осуществлялось по специальным фарватерам, которые знал ограниченный круг лиц. Маяки были переведены на «манипулируемый режим» по особому расписанию, как и все береговые навигационные огни, дабы затруднить плавание кораблям противника. Однако единой и чёткой службы обеспечения коммуникаций, которой бы подчинялись и капитаны, и лоцманы, увы, на Чёрном море, по крайней мере в первые месяцы войны, не было.