Военные загадки Третьего рейха, стр. 96

19 декабря контрразведчики обратили внимание на двух лейтенантов, которые спокойно сидели в джипе и наблюдали за спешившими мимо них на передовую частями. При проверке их личные знаки, справки о военной квалификации и прохождении боевой подготовки не вызывали сомнений. Они сказали, что обучались в КэмпХуде. И тут проверяющий спросил:

— Бывали в Техасе? — Нет, — ответил один из «лейтенантов». — Никогда. — Заберите их! — тут же велел контрразведчик. — Кэмп-Худ находится в Техасе! Затем в Льеже — месте переправы через Маас и одной из главных целей Скорцени — приехавшая в джипе группа «американцев» попыталась выяснить местонахождение штаб-квартиры командующего и была немедленно окружена солдатами военной полиции. Вызванный Уоллаш быстро «расколол» одного белокурого «лейтенанта», и тот сообщил имена и описал всех офицеров Скорцени и рассказал, что экипажи особой 150-й танковой бригады, также находившейся под его командой, сидя в захваченных американских танках, «отступая» будут захватывать мосты через Маас. После этого «лейтенанта» доставили в штаб Первой армии. Там он заявил, что рассказал все, что ему было известно.

— О’кей, — ответили ему, — тогда мы отдадим вас комиссару. Как и большинству немцев русские внушали «лейтенанту» ужас, поэтому, оказавшись перед верзилой в красноармейской форме, который стал орать на него и задавать вопросы по-немецки с сильным акцентом (будучи американцем из Милуоки), он побледнел и хрипло проговорил:

— Еще нам нужен Эйзенхауэр. Скорцени в сопровождении группы своих людей, переодетых американскими офицерами, повезет будто бы захваченных немецких генералов в штаб вашего верховного командования в Версале для допроса. Они будут ехать на американских машинах и, оказавшись внутри, пустят в ход оружие, и Эйзенхауэр будет похищен или убит самим Скорцени. История могла оказаться выдуманной, но штаб верховного союзного командования решил принять меры безопасности. Отель «Трианон» и другие здания, которые занимал штаб, были окружены колючей проволокой, танками и почти тысячей хорошо вооруженных солдат военной полиции и «джи-ай». Пять офицеров контрразведки следили, чтобы всех приходивших к Эйзенхауэру сначала встречал и опознавал его адъютант, а его самого поместили в огороженный со всех сторон дом, двери, окна и крыша которого охранялись солдатами. Несколько дней генерал просидел взаперти, так как контрразведчики опасались снайперов.

Тем временем в Бюле пятьдесят «американских» танков 150-й танковой бригады расстреляли ничего не подозревавший американский бронетанковый батальон. Американцы забили тревогу: «В нас стреляют наши же танки!», и военной полиции было приказано докладывать обо всех незапланированных танковых передвижениях. Движение судов по Маасу было прекращено, а оба берега патрулировались, и любого, кто пытался переплыть реку, задерживали и подвергали проверке. Благодаря этим мерам были захвачены пятьдесят четыре немецких солдата в форме союзников или гражданской одежде.

В Мальмеди Скорцени встретил готовую к бою артиллерию американцев и перед началом атаки отправил людей разузнать сколько у них орудий и какого калибра. Предупрежденные артиллеристы задержали лазутчиков и дали из орудий свой ответ. Присвоенные американские танки были разбиты, и из них вскоре были извлечены мертвые и раненые немцы, все в американской форме.

22 декабря в Первой армии начался военный трибунал над захваченными участниками операции «Грайф». Все они были признаны виновными в нарушении законов ведения войны посредством ношения военной формы противника на занятой им территории с целью шпионажа и диверсий и приговорены к смертной казни. Расстрельная команда привела смертные приговоры в исполнение.

Никто не может сказать, сколько сотен «грайферов» погибло в бою, но известно, что после трибунала было казнено около ста тридцати. Офицеры контрразведки Первой армии передали по «Радио Люксембург» их имена, подробности операции «Грайф» и приметы еще не схваченных офицеров, прежде всего Скорцени. Ожидавший результатов разведки вместе со своими танкистами, Скорцени был ранен осколком снаряда. Он решил рискнуть — прорваться вперед с остатками своей бригады и двинуться дальше, но тут из полученного радиосообщения стало ясно, что шансов на выполнение операции не осталось, и он неохотно велел своим подчиненным снять американскую форму.

Одним из последних заданий, выполненных после этого Скорцени, было приготовление и распределение капсул с ядом, которыми впоследствии отравились многие нацистские лидеры, в том числе Геринг и Гиммлер.

Сдавшись американцам, Скорцени заявил, что он на самом деле вовсе не собирался убивать Эйзенхауэра, что это была просто легенда, которую он придумал, чтобы воодушевить своих людей. К тому же он знал, что кое-кто из них будет захвачен и расскажет о ней, чем увеличит наше замешательство. Под конец Скорцени заявил:

— Если бы я запланировал это, я бы попытался осуществить, а попытавшись осуществить, я бы добился успеха. Перед состоявшимся в Дахау судом, функции которого выполняли девять офицеров, обвинители Скорцени сняли с него некоторые обвинения, включая соучастие в пресловутом убийстве американских военнопленных в Мальмеди. Скорцени говорил, что не только его «грайферы», но и британские и советские разведчики надевали военную форму противника, и что он велел своим людям использовать ее лишь для перехода линии фронта, аперед началом боевых действий снять. 8 сентября 1947 года трибунал после всего лишь двух с половиной часов совещания освободил Скорцени и семерых его соратников.

— Меня судили честным судом, — признал Скорцени, — и не применяли никакого физического воздействия, хотя мне и пришлось провести 22 месяца в одиночном заключении. Моя единственная жалоба — кто-то «освободил» меня и от часов, подаренных Муссолини. После этого Скорцени, как офицер СС, должен был предстать перед немецким судом по денацификации. Сидя в немецкой тюрьме, он получал письма от своих почитателей в Америке, которые предлагали ему помощь. Утром 27 июля 1948 года тюремщики обнаружили, что Скорцени бежал.

— Этот человек имеет много сторонников на свободе, — заявил его обвинитель полковник Альфред Розенфельд. — Они намереваются организовать подполье и предложить ему возглавить его. Теперь самый опасный человек в Европе на свободе. Местопребывание Скорцени долгие годы оставалось в тайне. Потом пришло сообщение, что он живет в Мадриде и появился на заупокойном богослужении в честь Муссолини в восемнадцатую годовщину со дня смерти итальянского диктатора.

ДОБЫЧА

(По материалам П. Кнышевского и газеты «Московский комсомолец»)

Реституция по-советски, или «Сплошная Чемодания»

Гитлеровская армия обрушила на Россию неисчислимые беды.

Казалось, не было той цены, которую немцы могли бы заплатить за тысячи разрушенных и сожженных городов и сел, за всеобщую разруху и голод, а главное — за десятки миллионов человеческих жизней. Поэтому, когда советские войска вошли в Германию, мы всё считали справедливым. Мы победили казавшийся непобедимым тысячелетний рейх. Мы избавили мир от чумы. Но этого было недостаточно: немцы должны были ответить за всё и всё нам возместить. По справедливости.

Со временем в понятие справедливости вносились коррективы. Многие мои сограждане стали задаваться вопросом: какие именно права даны победителю? И столь уж мы безупречны, возмещая причиненный нам гитлеровцами материальный ущерб?

Эти заметки основаны на исследованиях талантливого военного историка Павла Кнышевского. Он скоропостижно скончался несколько лет назад, оставив после себя изданную крошечным тиражом книгу «Добыча. Тайны германских репараций», а также рукопись еще одной книги — о вывезенных Советским Союзом культурных ценностях из Германии в 1945–1946 годах. Книга до сих пор в рукописи: она все еще — «не ко времени».

Споры о реституции начались 5–6 лет назад. Раньше, при советской власти, никаких споров не было. Были «военные трофеи». Причем сколько их, «трофеев», в действительности — никто не знал. До сих пор документы об этом в архивах выдают крайне неохотно, а некоторые не выдают вовсе: стоящий на них гриф «совершенно секретно» продолжает действовать по сей день.