100 великих приключений, стр. 133

После отъезда американцев один из знакомых Ленга выкормил оставшегося сиротой окапёнка сгущённым молоком, а уже по окончании Первой мировой войны это животное было отправлено в Антверпен, где оно, правда, спустя 50 дней умерло. Только в 1928 году в Европе — в Антверпенском зоосаде — появился живой окапи, «короткошеий жираф третичного периода». Ещё четыре зверя, доставленные в Европу за это время, быстро погибли. Причиной гибели, как правило, становились глисты.

В 1936 году итальянец Атилио Гатти начал изучение окапи непосредственно в среде его обитания. Ему удалось поймать в западню трёх зверей, но эксперимент закончился полным провалом: одно из животных вырвалось на свободу, два других погибли в неволе, несмотря на прямо-таки материнскую заботу Гатти. После этого местные власти запретили ему отлов зверей. Со злости горячий итальянец разрушил все ямы-ловушки пигмеев в округе. Тогда ему навсегда запретили въезд в леса Итури.

Деятельность Гатти тем не менее не была совсем безуспешной. Служба охраны природы воспользовалась данными, собранными итальянцем, для упорядочения мер по защите окапи, в частности, и от туземцев. Всех пойманных животных осматривали на специальных пунктах на предмет состояния здоровья и наличия паразитов. Такое отношения к «живому ископаемому» дало свои плоды: в Нью-Йоркском зоопарке один самец окапи прожил пятнадцать лет, в других зверинцах — Антверпена, Лондона, Копенгагена, Парижа, Франкфурта — окапи доживали до весьма преклонного возраста.

Обнаруженный в джунглях Итури «ископаемый» зверь заинтересовал и археологов. Оказывается, похожее на окапи животное было хорошо известно многим древним народам. Египтяне изображали его на стелах и фресковых росписях, обитатели Северной Африки — на камнях и скалах. Изображение этого животного можно часто встретить в гробницах фараонов, где оно традиционно связано с именем бога Сета. После открытия «живого ископаемого» в лесу Итури это животное было названо «египетским окапи».

Древнеегипетское божество Сет олицетворял собой знойные тропические ветры, приносящие жару с истоков Нила. Он изображался с головой зверя, похожего на осла, или же в образе человека с небольшими рожками. Нетрудно предположить, что египтяне могли познакомиться с окапи во время походов к Верхнему Нилу. Впрочем, речь может идти и о совсем другом животном: установлено, что наскальные изображения короткошеего жирафа на скалах Сахары соответствуют вымершему родственнику окапи по имени Libytherium («Ливийский зверь»). Так что, возможно, как раз его голову египтяне «одевали» на Сета. Впрочем, оба эти вида относятся к одному семейству, а следовательно, не так уж важно, какой из этих видов окапи был известен древним египтянам — это уже чисто академический вопрос.

«Славный зверёныш пойман!»

В гуще событий и интересов оказался один загадочный зверь, о котором почти в одних и тех же выражениях рассказывалось в трёх разных книгах. Но места происхождения сведений были разными: Либерия, лес вдоль реки Конго, горный Судан. Называли зверя тоже по-разному: большой кабан, небольшой носорог, карликовый бегемот. А книги были следующие: сообщение миссионера Даппера, записки известного путешественника Стэнли и труд российско-немецкого следопыта Африки Вильгельма Юнкера «Путешествия в Африку 1885–1886 годов».

Даппер в своей книге писал о «большом чёрном кабане», что он гораздо опаснее обычного кабана, ибо у него — большие и острые зубы, которыми он всё, что попадается на пути, прорезает и убивает. Узнал автор это от путешественников по Либерии. Стэнли писал о гигантском чёрном кабане длиной 2 метра. Юнкеру туземцы Верхнего Судана рассказывали о трёх типах кабанов: бородавчатом, речном и гиганте.

Во всех случаях речь шла об очень крупном животном. В Либерии говорили о сказочном звере «нигбве», в Восточной Либерии — о «сэнгэ», горном или карликовом носороге. Оттуда же поступили первые кости предполагаемого вымершего небольшого бегемота.

Однако была неуверенность, относился ли данный зверь к кабанам. Зоологи не хотели повторять ошибку с окапи, которого отнесли вначале к «лесным ослам».

Науке до сих пор были известны три вида диких кабанов в Африке. Во-первых, суданский кабан сенар, одомашненный — к этому же роду относятся европейский кабан и домашняя свинья.

Но для Африки типичнее бородавочник с мощными бивнями. Он заселяет саванну вплоть до Капской провинции и описан ещё Линнеем.

В тропическом лесу, однако, обитают совсем другие кабаны, от светло-жёлтого до коричневого цвета, речные, или кустарниковые свиньи. Из-за пучков волос, которыми украшены их уши, они были названы кистеухими. Смешно сказать, но эти обитатели Африки открыты были не там, а в Бразилии. Португальцы в своё время ввезли их из Африки в Бразилию, а естествоиспытатель Маркграф увидел их там и описал.

В более широком смысле к свиньям и кабанам относится и африканский бегемот, живущий на реках и озёрах. Его можно было бы назвать четвёртым видом. Этот зверь упомянут в Библии и изображался на древнеегипетских памятниках.

В отношении «нигбве» и «сэнгэ» также было высказано предположение, что это — вымерший малый бегемот. Первые сведения о нём появились в 1841 году. Вице-президент академии Филадельфии Мортон узнал это от земляка, прибывшего из Либерии. Тот рассказал ему, что в Либерии водится бегемот размерами с козу.

Ещё через два года оттуда же были доставлены кости этого животного, в том числе два черепа. Мортон установил, что это действительно бегемот небольшого роста, но гораздо тяжелей козы. Зверь получил название Hippopotamus minor.

Затем Мортон показал экспонат известному американскому знатоку ископаемых Лиди. Тот не согласился с выводом Мортона, решив, что это — промежуточный вид между бегемотом и свиньёй, который, вероятно, уже вымер, и называл его — Choeropsis liberiensis, что значит: «кабаноподобный зверь либерийский».

Однако известные европейские специалисты француз де Бленвиль и англичанин Оуэн отклонили мнение американца и заявили, что это в самом деле какой-то малый бегемот. Разрешить спор было трудно, так как новых «вещественных доказательств» из Либерии не поступало ещё лет двадцать.

Вдруг в 1870 году случилось нечто сногсшибательное. В зоосад Дублина в Ирландии поступил «бегемотыш» из Либерии, который весил всего лишь 13 килограммов. Таких малых детёнышей у бегемотов не было никогда. К тому же вёл он себя несколько необычно, редко купался и по строению тела был больше похож на тапира, чем на бегемота.

Через несколько недель он умер. Вскрыв тело, зоолог Макалистер пришёл к выводу, что это не бегемот, а… Choeropsis. Лиди был прав: либерийский карликовый бегемот был лишь отдалённым родственником большого бегемота. Скорее это было промежуточное звено между бегемотами и кабанами, хотя и ближе к бегемотам по «комплекции» — большая пасть и прочее. Но главное — зверь не вымер!

В период с 1879 по 1887 год появились новые данные. Бютикофер, работник Лейденского музея, собрал в Либерии много скелетов и кож у местных охотников и расспросил их об образе жизни животного.

«Он предпочитает лес и болото, — читаем в его книге „Путевые картины из Либерии“, — купающимся его как будто не видели. Он не домосед, любит странствовать. Его образ жизни напоминает кабаний. Свою пищу — траву, зелень, лесные плоды — находит в лесах и кустарниках, после чего обычно укрывается от охотников в болотах. В отличие от больших бегемотов эти звери в стада не собираются».

Однако даже эти чёткие и ясные заметки не были восприняты тогда наукой всерьёз. Так, в 1885 году в зверинце Гагенбека опять появился предполагаемый «бегемотыш», и опять наука сочла его либо представителем вымирающего вида, либо, в лучшем случае, выродившейся в условиях Либерии породой нильского бегемота.