100 великих загадок Индии, стр. 47
Так человек, шагнувший в глубины океана, потерял, по собственному его выражению, и веру, и Родину, и имя – и стал называться капитаном Никто (Немо). Он утверждал, что навсегда умер для земли и всех людей, объявив таким образом протест всему миру. Принципиально не употребляя ни для каких нужд своей жизни веществ наземного происхождения и стараясь не выходить на сушу, Немо не смог обрести душевный покой в океанских просторах.
Перед нами предстает волевой человек, жёсткий и порой даже жестокий, но также ему свойственны и широта души, и неравнодушие к судьбам мира: декламируя свою отстраненную позицию, Немо все-таки помогает борцам за свободу на Крите, спасает ныряльщика за жемчугом, рискуя жизнью. Немо – человек-тайна. В нем уживаются гордость, решительность, железная воля, отстраненность и милосердие, способность бурно выражать чувстваи холодный рассудок. Прошло немало лет. Однажды в печати промелькнуло сообщение о том, что в Индии, в лесах Бунделькханда, пойман наконец еще один из руководителей индийских бунтовщиков. «Неужели это Нанасахиб?» – думал Жюль Верн. Невольно в памяти вновь возникали картины расправ и бесчинств, творимых сначала сипаями, а затем и англичанами. И снова вспоминался неумолимый мститель, предводитель сипаев, известный уже нам Нана-сахиб.
В то время писатель работал над романом «Двадцать тысяч лье под водой».
Однако в этом романе не было разгадки тайны капитана Немо. Впрочем, могло случиться и так, что профессор Аронакс, столь упорно стремившийся разгадать тайну капитана Немо, а вместе с ним и читатели вообще никогда не узнали бы, кто скрывался под этим именем, что за человек, откуда родом, какова его история.
Что касается читателей, как и профессор Аронакс, заинтригованных загадкой, то их явно не устраивали скудные сведения о капитане «Наутилуса». Письма, которые позже начал получать автор, содержали просьбу рассказать подробнее о командире сказочного корабля.
И Жюль Верн раскрывает тайну капитана Немо на страницах новой книги – «Таинственный остров». В ней он расскажет о жизни и труде горстки колонистов, заброшенных случайной судьбой на необитаемый остров в южной части Тихого океана.
Им приходится отстаивать свою колонию с оружием в руках – воевать с пиратами, пытающимися ее захватить. Горстка смельчаков отважно вступает в бой с многочисленным противником. Исход поединка, казалось, предрешен. И только вмешательство загадочного покровителя острова спасает колонистов…
Кто помогает обитателям таинственного острова? Кто их невидимый защитник? Им оказывается не кто иной, как капитан Немо, а непонятный предмет – это «Наутилус».
Несколько лет спустя Жюль Верн напишет роман «Паровой дом», где в главе «Восстание сипаев» продемонстрирует свою великолепную осведомленность о минувших событиях в Индии, о ее истории и географии. И не случайно главным героем романа писатель сделает Нана-сахиба.
В горах Бунделькханда он пытается создать очаг восстания. Отныне у него одна цель – мстить ненавистным ферингам. Его месть жестока. Но разве не были жестоки солдаты полковника Мунро – главного врага Нана в романе, когда привязывали к жерлам своих пушек пленных сипаев, когда английские войска безжалостно истребляли жителей Дели и других городов, когда от их рук погибло «сто двадцать тысяч офицеров и солдат и двести тысяч индусов только за то, что они принимали участие в восстании во имя национальной независимости!». Нана-сахибу не удается достичь своей цели, он попадает в плен и погибает. Видимо, и много лет спустя трагическая судьба Нана-сахиба продолжала волновать воображение Жюля Верна.
Лакшми Бай, женщина – вождь сипаев?
Возмущение английским колониальным игом, проявлявшееся на протяжении всей первой половины XIX в. в разрозненных, локальных выступлениях отдельных слоев населения, в какой-то мере слилось воедино, когда во главе движения встали привычные к организованности сипаи
Лакшми Бай. Гравюра XIX в.
Ближайшим поводом к восстанию, как уже говорилось, послужило введение англичанами новых патронов к ружьям Энфильда, обертка которых была смазана, по слухам, свиным салом и говяжьим жиром.
По правилам стрельбы обертку надо было надкусывать зубами. Это оскверняло и правоверного мусульманина, и индуса. Однако английское командование сурово расправлялось с теми, кто отказывался употреблять новые патроны. В Мируте 10 мая 1857 г. был публично приведен в исполнение приговор к разжалованию и многолетней ссылке группы сержантов и солдат, отказавшихся брать патроны. Это явилось сигналом для начала восстания сипаев, поддержанного городскими низами и крестьянами из близлежащих деревень. Перебив английских офицеров, сипаи направились 11 мая в Дели, где к ним присоединился делийский гарнизон. Захватив Дели и расправившись с английскими офицерами, сипаи явились в Красный форт и заставили престарелого Бахадур-шаха II (1837–1857 гг.), доживавшего свои дни английским пенсионером, лишенного всякой власти, объявить себя правителем Индии и подписать воззвание, продиктованное восставшими. Мусульманские улемы издали фетву, объявляя священную войну против англичан. В Дели было создано правительство, состоявшее из придворной знати. Бахадур-шах стал для восставших символом восстановления независимой Индии.
Сипаи, привыкшие к дисциплине, но не знающие военной науки и не командовавшие воинским подразделением больше отряда, способны были решать только тактические, но отнюдь не стратегические задачи. Овладев такой сильной крепостью, как Красный форт в Дели, они стали готовиться к обороне, вместо того чтобы распространять восстание на еще не охваченные им районы. Это дало англичанам возможность оправиться, подтянуть верные войска и осадить Дели.
Между тем оборонявшие Дели сипаи делали вылазки, но не предпринимали серьезных действий. Даже Бахт-хан, энергичный вождь отряда, приведенного им из Барейли, один из самых способных руководителей сипаев, не смог навести порядок, несмотря на самые решительные меры, принятые им.
Почти 65-тысячная сипайская армия не могла отогнать от стен Дели 6-тысячное войско англичан. Военные неудачи и нехватка средств привели к тому, что некоторые сипайские отряды стали самовольно покидать Дели.
14 сентября англичане, стянувшие войска, начали штурм Дели и через пять дней овладели городом и крепостью. Началась зверская расправа над восставшими. Даже губернатор Бомбея лорд Элфинстон писал по этому поводу: «Преступления, совершенные нашей армией после взятия Дели, неописуемы. Наша месть пала поголовно на всех: и на друзей, и на врагов. В грабеже мы превзошли Надир-шаха».
После падения Лакхнау, последнего крупного центра сопротивления сипаев, они разбились на мелкие отряды и стали вести, по существу, партизанскую борьбу, выливавшуюся в мелкие стычки с английскими отрядами.
В Бунделькханде действовал Тантия Топи, проявивший себя как один из способнейших сипайских военачальников. Генерал Роуз из Бомбея направился с армией в Бунделькханд. На пути лежало небольшое княжество Джханси с крепостью того же названия. Там правила за своего сына молодая княгиня Лакшми Бай.
Лакшми Бай (1827 или 1828) – 17 июня 1858) – национальная героиня Индии, рани (княгиня) княжества Джханси, одна из руководителей Сипайского восстания, символ индийского сопротивления деспотизму англичан.
При рождении Лакшми Бай получила имя Маникарника (сокращенно – Ману). Она родилась в Варанаси (Бенаресе), в браминской семье. Имя её отца было Моропант Тамби. Её мать, Бхагирати, умерла, когда девочке было два (по другим источникам, четыре) года.
О её детских и юношеских годах сохранилось очень мало достоверной информации. По всей вероятности, Ману росла сорванцом и непоседой. Самым странным фактом её жизни является то, что, несмотря на зависимое и приниженное положение женщины в индийском обществе, она была не только всесторонне образованна, но и обучена боевым искусствам (одним из известнейших эпизодов её жизни является демонстрация верховой езды с мечом (или саблей) в каждой руке и управлением лошадью при помощи узды, зажатой в зубах). Молва приписывает ей дружбу с её будущими соратниками Нана-сахибом и Тантией Топи, но это маловероятно, учитывая тот факт, что оба были гораздо старше её.