Владетель Мессиака. Двоеженец, стр. 90
— Вот попался пижон-то, славно мы его общипали, — радовался Рысь. — Налейте-ка мне поскорей еще стаканчик, да пора и в путь…
Рысь и Стальная Проволока вышли.
Фламель облокотился на стол и закрыл лицо руками. Он ничего не видел и не слышал, что происходило вокруг.
— Что это ты такой мрачный? — спросил его Иволга.
— Почему мрачный? Разве люди, подобные мне, могут быть мрачными?
К столу подошла Гимблета и, наклонясь к Фламелю, шепнула:
— Дама, вы знаете, эта итальянка, что в седьмом номере, просит вас зайти к ней…
— Хорошо, иду!
Фламель со служанкой поднялись по лестнице и вошли в длинный коридор, по обеим сторонам которого были пронумерованные двери. Подойдя к седьмому номеру, они остановились. Фламель постучался.
— Войдите! — послышался мягкий голос.
В комнате стояли большая кровать с пестрой занавесью, стол с принадлежностями для дамского туалета и несколько стульев.
Горевшая на столе лампа тускло освещала комнату. Виола Рени сидела в большом старом кресле, лицо ее было по-прежнему закрыто вуалью.
— Вы звали меня, сударыня? — сказал Фламель. — Чем могу служить: пером или шпагой?
— Жерар де Нойаль, — прошептала Виола Рени, — так ли должна была я вновь встретиться с вами…
— Вы знаете мое имя, сударыня? — спросил с удивлением Фламель.
— Посмотри на меня, Жерар, — сказала незнакомка, поднимая вуаль, — и ты больше не станешь спрашивать, знаю ли я тебя…
Глава X
СЧАСТЬЕ И ЛЮБОВЬ
Увидев лицо незнакомки, молодой человек воскликнул:
— Хильда! — Это ты!… Неужели ты!…
— Отчего же ты не узнал меня раньше?… Разве сердце ничего тебе не сказало?
— Сердце? Оно давно зачерствело! Впрочем, теперь ты заставила его шевельнуться! Ты прекраснее, чем когда-либо… ты так хороша… ты можешь свести с ума!…
— Неужели? — улыбнулась молодая женщина.
— Ты прекрасно знаешь это сама! Дай руку, приложи ее к моей груди, и ты услышишь, как сильно бьется мое сердце.
— Как ты переменился, Жерар!
— Да, и до такой степени, что подчас я сам себя не узнаю.
— Как ты, вельможа, мог пасть так низко?
— Что подружился с мошенниками, служу за деньги своей шпагой или пером? Ты не можешь этого понять, не правда ли? Ничего здесь нет странного: надо жить… делаю, что могу… а раз попавши в грязь, уже из нее не выйдешь…
— Расскажи мне о твоей жизни, Жерар?
— Для чего же? Не надо!
— Прошу тебя…
— Грустные воспоминания!… Но ты приказываешь, и я повинуюсь… по старой привычке, Хильда! Впрочем, рассказ мой будет краток… Ты, вероятно, забыла наши прежние мечты?…
— Какие?
— О богатстве и величии! Как мы были глупы! Верить в алхимию! Теперь это смешно и грустно! Потратить все свое состояние, сыпать настоящее золото, гоняясь за химерой, фантазией, называемой философским камнем! Но я не сожалею, потому что в то время ты меня любила! Спустя год после той ужасной ночи, когда яд и огонь вооружились против нас, мы прожили все, что я получил с проданного мной имения. Мы остались без всего, даже без надежды… Твоя любовь ко мне охладела… ты скучала в нашем домике, куда мы с тобой скрылись… Я же по-прежнему любил тебя. Однажды вечером я украдкой отправился заложить последнюю ценную вещь. Вернувшись, я нашел дом пустым. Ты скрылась, скрылась, даже не простившись со мной…
— Простил ли ты мне это, Жерар?
— Да… Но не скоро… А! Как я проклинал тебя в то время! Я плакал, рыдал… Потом успокоился. Пришла бедность, и ты скрылась… Ничего нет естественнее… понятнее…
— Жерар! — прервала его Хильда.
— Ты знаешь, что я прав! Оставшись один, я стал благоразумнее, я спрашивал себя, что будет со мной без тебя? Я чувствовал, что мне необходимо развлечься, и принял твердое решение разбогатеть, но на этот раз не алхимией… Меня влекло к себе новое, неведомое… Я решил путешествовать… и поехал в страну, полную чудес и фантазий, — в Индию… Как я провел там время, рассказывать бесполезно. Разбитый, обманутый надеждами, мрачный, через год я снова вернулся во Францию, в Париж, и назвал себя Фламелем в память о своих прежних иллюзиях… Бедность и праздность привели меня в таверну… Я стал пить, подружился с негодяями, мошенниками, но относительно, все-таки остался честным… Я не мог воровать… И так я жил до сих пор. Теперь ты все знаешь про меня… Очередь за тобой. Расскажи о себе, моя милая.
— Подобно тебе и я много боролась, — ответила молодая женщина.
— Но я ничего не достигал… Успевала ли ты?
— Всегда. Мне служил мой прошлый опыт! Мы были легковерны до глупости! Я пришла к убеждению, что, используя легковерие людей, можно прожить безбедно. И я не ошиблась. Волшебной наукой, которую мы изучали вместе с тобой и которая в действительности не более как обман, — я воспользовалась главным образом благодаря своей смелости. Я добилась того, что мне стали верить… Путешествуя по всей Европе, я везде встречала полное доверие, восторги и глубокое уважение… Мои предсказания меня обогащали. Имя Виолы Рени стало известным. Теперь я богата и буду еще богаче… Я хочу подняться на недосягаемую вышину и подымусь!…
— Мы начинали на одной стезе и так странно разошлись! — вздохнул Жерар. — Ты вверх, а я вниз! Судьба.
— Не вини судьбу, — ответила Хильда, — неужели ты думаешь, что теперь я оставлю тебя, моего учителя, моего друга?… Жерар, если хочешь, мы оба будем богаты. Ты будешь мне помогать…
— Но я-то здесь причем? В какой я буду должности?
— В должности моего первого министра, — сказала, смеясь, молодая женщина.
— Объяснись?
— Путь, по которому я иду, часто бывает тяжек… Я нуждаюсь в опоре, в крепкой руке, которая поддержала бы меня и защитила в случае надобности! Мне нужен смышленый посредник в некоторых важных обстоятельствах, и если этим посредником будет граф Жерар де Нойаль, то тогда обаяние Виолы Рени еще более возрастет этим уважаемым именем… Мне нужен партнер, который… должен всегда находиться около меня, который бы знал весь Париж и указывал бы мне людей, названных в переданных мне сегодня списках… Ты можешь быть полезным, Жерар, если хочешь… Желаешь ли ты этого?
— Да, я хочу этого… я хочу!
— Ну, так решено! — воскликнула Хильда, протягивая руку Жерару. Молодой человек крепко пожал ее.
— Жерар! — добавила Хильда. — Богатство — не единственная цель, к которой мы должны стремиться. Есть еще одна, и мы должны ее достичь. Месть… Жив ли он еще?
— Да, жив…
— Где он? В Париже?
— Да, и по странному стечению обстоятельств час тому назад он был в этом доме?!
— В этом доме! — повторила она. — Зачем он приходил сюда?
— За неким провинциалом, которому он протежирует.
— Видел ли он тебя?
— Он на меня не смотрел…
— Когда вам случится столкнуться друг с другом, что же будешь ты делать?
— Я еще не знаю, но чувствую, что в этот день я не буду дрожать от страха.
— А, господин маркиз де Салье, советую вам не попадаться на моем пути, и молите Бога, чтобы я не искала вас!…
Долго еще беседовали Хильда и Жерар в комнате седьмого номера.
Рысь и Стальная Проволока вернулись в таверну, вполне довольные друг другом. Они приобрели у кондуктора порядочное число набитых чемоданов — багаж виконта де Фан-Авена.
Оба вора, совместно с Купидоном и Иволгой, собрались ужинать.
Глава XI
СЕТИ РАССТАВЛЕНЫ
Стальная Проволока торопил Гимблету подавать скорее ужин, но Рысь уговаривал:
— Подождем Фламеля, он веселый товарищ…
В это время дверь таверны отворилась и вошли две странные особы. На лице одного из них была черная маска.
Это был человек высокого роста и с гордой поступью. Его наряд был изящен и богат, сразу можно было догадаться, что это вельможа. Остановившись на пороге, он окинул всех быстрым взглядом.
— Маркиз, — сказал человек в маске, — будьте осторожны… не выдайте меня…