Неподвижно летящая стрела, стр. 12

Макар размазал по лицу грязь, пытаясь вытереть залитое слезами лицо. Тело его ныло, внутри все сжималось от страха новой боли и унижений.

— А мне все видится несколько иначе. Ты сказал Старченко, что он обязан отдать долг. Старченко отдавать его отказался, мотивируя тем, что у него данной суммы нет. Когда ты стал настаивать, он начал ругаться бранными словами и на тебя, и на твою мать. Потому ты разозлился и толкнул Старченко в пропасть. Он упал и разбился о скалы. Я правильно все понял? — на губах Артура зазмеилась дьявольская ухмылка, и он угрожающе надвинулся на Макара. — Ведь все так же и было, правда? А спланировал ты все это заранее.

— Да, — затравленно согласился Макар и кулем свалился со стула, потеряв сознание.

Глава 5

Где-то рыдала женщина. Горько, безутешно, безысходно. Так, будто оплакивала покойника. Дина отложила книжку и прислушалась. Дождь сегодня зарядил с самого утра. Мелкий, унылый, время от времени он разряжался неистовым ливнем. Он сбивал листья и ветки с деревьев и заставлял прохожих смешно скакать через лужи. А припустив сильнее, даже самых отважных загонял под любые мало-мальски пригодные укрытия.

Дине нравилось смотреть на струи дождя за окном, чувствуя себя при этом в безопасности. И только мысль, что где-то там, в «тонущем» от ливня городе, бродит ее ненаглядный муж, не давала ей получить полное удовольствие.

— О Боже, не оставь меня в милости Твоей, — глухо донеслось до нее сквозь шум дождя. — Избавь меня от врагов моих и укрепи душу мою. Спаси от творящих беззаконие, спаси от кровожадных, проклинающих не за мой грех, и за преступление не мое…

Голос женщины потонул в шуме припустившего дождя, и Дина не расслышала последние слова. Только когда дождь немного стих, Дина расслышала, что женщина снова рыдает.

— Да за что же это мне? — причитала теперь она. — Почему же выпало такое несчастье?! Боже. Дай мне силы, я не выдержу, Господи. Больно, как больно…

Горе ее было так неподдельно и искренне, что у Дины от жалости сжалось сердце. Соскочив с дивана, она приоткрыла дверь в коридор и внимательно прислушалась. Похоже, звуки доносились с правой стороны, из-за одной из дверей в конце коридора. Подслушивать было ужасно неловко, но Дина все-таки не удержалась и тихо, на цыпочках, прошла вперед. Найдя дверь, где звук был четче всего, приложила к ней ухо.

Да, совершенно неприличное действие. И Дина в другой ситуации ни за что не стала бы так поступать, но сейчас… Сейчас не могла иначе. А если этой женщине нужна срочная помощь? А вдруг она задумала самое худшее!

Бездействие в такой ситуации представлялось Дине гораздо большим грехом, чем непристойный поступок. Ведь если успеть вовремя, можно спасти человека от смерти. И это казалось Дине высшей ценностью.

Между тем плач женщины стал еще более горестным. Потом на мгновение все стихло, и раздался громкий хлопок. Дина вздрогнула, судорожно соображая, стоит ли кричать и звать на помощь или лучше самой войти, как дверь распахнулась.

На пороге стояла высокая худая женщина. Она зябко куталась в шаль, судорожно сжимая пальцы рук. Из прически, собранной в высокий пучок, выбились пряди, придавая женщине вид немного растрепанный и безумный. Впрочем, иллюзия сумасшествия тут же прошла, как только женщина заговорила.

— Кто вы? — резко спросила она Дину, и глаза ее гневно сверкнули. — Почему подслушиваете здесь?

На мгновение Дина растерялась.

— Что вы здесь делаете? Что вам нужно? — женщина повысила голос.

Дина покраснела.

— Я… В общем, я услышала рыдания и потому пришла. Я хотела помочь.

— А вам какое дело до чужой беды?!

— Но как я могу оставаться в стороне, если кому-то плохо? А вот вы бы так смогли?

Женщина вздрогнула.

— Уходите отсюда, — лицо ее исказилось гневом. — Слышите? Немедленно!

И она, не оглядываясь, быстро пошла к выходу из гостиницы. Дина недоуменно посмотрела ей вслед и, пожав плечами, поплелась к себе в номер.

Странные, противоречивые чувства охватили Дину. С одной стороны, она была уверена: плакала именно эта женщина. Покрасневший нос и воспаленные, горящие нездоровым блеском глаза были тому подтверждением. И поэтому очень хотелось поговорить и помочь. С другой — после такого резкого отпора, какой Дине дала незнакомка, глупо было бы и дальше пробовать навязываться со своей поддержкой. Все-таки избытком мазохизма Дина не страдала.

Но на душе было по-прежнему гадко.

Дина включила телевизор и попыталась отвлечься. Но шутки казались пресными, а все передачи скучными. Пощелкав пультом по всем доступным каналам, она выключила телевизор и подошла к окну.

Дождь уже стих, и по двору, покрытому лужами, прыгала маленькая девочка в ярко-красном комбинезоне. Малышка подняла с земли крупный лист платана, сбитый ветром, и пустила плавать его по самой большой луже.

В этот момент часы в холле пробили двенадцать раз, и Дина с тоской оглянулась на дверь. Марк обещал вернуться к одиннадцати, но почему-то до сих пор не появился. Да еще этот дождь, из-за которого никуда толком и не пойдешь прогуляться. Она как раз хотела отойти от окна, как заметила высокую худую фигуру своей недавней знакомой. Женщина шла по двору неуверенно и так осторожно, словно боялась споткнуться. Дине показалось, что ей плохо и она вот-вот упадет. Подойдя к густым зарослям олеандра, женщина скрылась за ними. Большая черная собака — Дина была готова поклясться, что та же самая, которую она уже видела во время экскурсии в форелевое хозяйство! — протрусила через двор и тоже скрылась в ветвях. Но не успела Дина убедить себя в том, что это просто очень похожая собака, как следом за ней прошел высокий человек в брезентовом плаще.

— Ничего себе, — потрясенно прошептала Дина. — Этого просто не может быть!

Вполне возможно, что это действительно было только лишь ее воображение и человек с собакой ей померещились. Но упустить шанс убедиться во всем лично она не могла. Наскоро сунув ноги в шлепанцы, Дина понеслась к кустам олеандра.

Сыро, мокро, противно. Заходить в высокую траву не хотелось, и Дина, пройдя по асфальту к лестнице, пошла по ней вниз. Спустившись на несколько пролетов, она вышла на площадку и посмотрела вниз: вдали по набережной шел мужчина в длинном плаще и с собакой.

Бабушка в таких случаях говорила ей: «Остынь, это не твоя война». «А чья? — возмущалась тогда Дина. — Если не я, то кто же?!» И неугомонно совала везде свой нос. Подростку было простительно. Сейчас уже вроде бы пора набраться ума… но, похоже, она до сих пор не повзрослела. Натура, видимо, такая.

Сбежав по лестнице, Дина кинулась вслед за мужчиной, рассчитывая его вскоре догнать. Он не знала, зачем это делает и что скажет ему в случае чего. Просто хотелось убедиться, что это действительно он. Ну не съедят же ее прямо в центре города?!

Когда до идущего впереди «дождевика» оставалось около ста метров, он внезапно исчез. Вероятно, смешался с толпой, вывалившейся из кинотеатра, и куда-то свернул. Дина, потеряв мужчину из виду, смущенно топталась на месте. Она никак не могла решить, куда ей дальше идти.

— Мужчина, сдачу возьмите! — раздалось от легкой оранжевой палатки, повернутой к тротуару тылом. Дина решила заглянуть, чем там торгуют, и нос к носу столкнулась с человеком в плаще.

А глаза-то у него оказались добрыми и беззащитными. Он скользнул по Дине грустным взглядом и, вскрыв только что купленную пачку сигарет, достал одну и прикурил. Собака смирно сидела рядом.