Жизнеописание Сайфа сына царя Зу Язана, стр. 51

– О сын мой, я устала и хочу немного отдохнуть, а ты постереги меня.

И Сайф отвечал ей:

– Делай что хочешь.

Так прошло три дня и три ночи. А на четвертый день царь Сайф сказал:

– Я поражаюсь твоему уму, о царица Камария, как это ты сумела так далеко упрятать сокровища моего отца!

– О сын мой, – ответила она, – если бы я не сделала этого, на меня бы напали и все разграбили, и я бы не смогла уберечь эти сокровища: ведь я слабая женщина с длинным языком, созданная из кривого ребра. А ты сильнее и смелее меня.

Тогда Сайф сказал:

– У меня нет больше сил продолжать путь по такой жаре, мне хочется отдохнуть, ведь я не сплю вот уже три дня и три ночи! Всякий раз, когда ты засыпаешь, я стерегу тебя, а сам боюсь уснуть, потому что не хочу заставлять тебя стоять на страже. К тому же, если я усну, на тебя может напасть лев или еще какой-нибудь дикий зверь, и я не успею вскочить, как он загрызет тебя.

Камария сказала ему:

– Не бойся ничего и, если хочешь, поспи, а я сяду у твоего изголовья, и буду сторожить твой сон, пока ты не отдохнешь. Давай подъедем вон к тому дерэву.

И они направились к большому, раскидистому дереву, в тени которого могла бы укрыться сотня всадников. Это было вековое дерево, с огромными ветвями, подобное шатру на разных столбах. Царь Сайф посмотрел на это дерево и подивился ему, потому что оно было выше всех других деревьев вокруг, но на нем не было ни цветов, ни плодов. А когда Сайф и Камария подъехали к этому дереву, они увидели, что под ним протекает источник. Они спешились, расседлали коней и пустили их пастись, а сами напились воды из источника и уселись отдохнуть в тени этого дерева. Камария вновь стала занимать Сайфа своими лживыми рассказами и обманными речами, описывая зарытые сокровища и говоря, что они уже совсем близко от того места. Сайф лег на песок под деревом, а Камария сказала ему:

– О сын мой, не отведаешь ли ты моей еды?

Но Сайф отвечал:

– Я хочу поспать, но сначала я поймаю газель и зарежу ее. Ты ее поджаришь, пока я буду спать, а когда я проснусь, мясо будет готово.

Камария возразила:

– О сынок, у меня есть готовое мясо, оно зажарено и хранится в жире, если хочешь, поешь его.

– Если ты будешь есть, я поем с тобой, – сказал Сайф, тогда Камария ответила:

– Я не голодна, лучше мы поедим вместе после того, как ты отдохнешь.

Сайф улегся и собрался уснуть, не ведая, что судил ему всеведущий Аллах. А Камария положила голову сына к себе на колени, как бы от большой любви к нему, и стала говорить с ним. Он слушал ее, пока сон не смежил его веки, а Камария все это время глядела, не отрываясь, ему в лицо.

И вот, удостоверившись в том, что Сайф крепко спит, она сняла его голову со своих колен, переложила ее на камень, который нашла неподалеку, и стала смотреть на темную родинку на щеке сына. И когда она увидела, что лицо Сайфа подобно сверкающей луне без ущерба и изъяна, ее охватила такая ревность и зависть, что она в порыве ненависти воскликнула:

– О сын греха, я бросила тебя в пустыне, когда тебе было сорок дней, а теперь ты пришел ко мне двадцатилетним юношей и принес мне беду, о порождение порока!

И вскочив на ноги, она схватила в левую руку поводья своего коня, а правой рукой извлекла меч из ножен, так что смерть засверкала на его острие. Потом она подошла к сыну и, по воле Аллаха, не зная ни любви, ни жалости, ударила его мечом по голове. Но тут случилось чудо, которое должно повергнуть в изумление всякого, в ком есть разум. Сайф повернулся, голова его соскользнула с камня, который подложила Камария, поэтому ее удар пришелся одновременно и по лбу Сайфа, и по камню. Меч задел лоб Сайфа, он пробудился и хотел встать, но эта проклятая хватила его по плечу и рассекла кость. Потом она ударила Сайфа в третий раз, и тот крикнул голосом, подобным грому. Но тут Камария нанесла четвертый удар – по груди, и Сайф потерял сознание и упал лицом вниз. Тогда Камария ударила его в спину, так что меч сломался. Видя, что Сайф лишился чувств и кровь хлещет у него из ран, как из отверстий бурдюков, Камария подумала, что он мертв. Она стала обтирать свой меч и, увидав, что он сломан, бросила его, села на коня и отправилась в путь по широким степям, по пустыням и холмам. На четвертый день она прибыла в город в радости и веселье, полагая, что достигла своей цели.

А царь Сайф весь этот день лежал, обливаясь кровью. Когда же ночь окутала землю своим мраком, он очнулся от беспамятства и увидел, что весь в крови и не может двинуться, а кругом него беспросветная тьма. Тогда Сайф понял, что наступила ночь. Он поднял глаза к небу и вдруг увидел при свете звезд, как две птицы прилетели из пустынной степи, сели прямо над ним на две разные ветки и поглядели друг на друга. Одна из птиц сказала человеческим голосом:

– Ты видел, о брат мой, что сделала эта проклятая Камарня со своим сыном? Она рубила его мечом, пока всего не изранила! А мы с тобой прилетели сюда и видим все это, что же ты посоветуешь, о брат мой?

А вторая птица ответила:

– О брат мой, знай, что эта проклятая Камария причинит ему семь бед. Первый раз она совершила злое дело, когда он был младенцем, а она бросила его в пустынной степи на полуденном зное. Но милостивый Аллах сжалился над ним и послал ему газель, которая покормила его, и царицу джиннов, которая вырастила его, и внушил царю Афраху любовь к нему. А это – вторая беда, которую причинила ему Камария: она напала на него с оружием, изранила и оставила здесь в этих пустынных краях.

Тогда первая птица сказала:

– Эта проклятая думает, что она убила его и погубила, приведя сюда и изрубив мечом, когда он спал. Но она не знает, что он может излечиться по воле того, кто создал его.

– О брат мой, а как он может излечиться? – спросила вторая птица.

Первая ответила:

– Знай, что листья этого дерева целебны. Если пожевать их, а потом приложить к ране, то она тотчас же затянется, даже если до этого не заживала много лет.

Потом птицы распрощались, и каждая полетела в свою сторону. А царь Сайф все это видел и слышал. Он сказал себе: «Это дивное диво! Теперь я узнал, что листья этого дерева целебны и могут залечить раны, только как же мне достать их? Они растут слишком высоко, и дотянуться до них я не могу. Если птицы знали, что эти листья могут меня исцелить, они должны были постараться помочь мне и дать мне их, чтобы я излечился».

Но Сайф решил потерпеть. Наступил день, и раны его нестерпимо болели. Вдруг поднялся ветер и с такой силой обрушился на это дерево, что оно зашумело и зашаталось, роняя множество листьев, так что вокруг Сайфа оказалась их целая куча. Тогда он собрал листья, разжевал их и приложил сначала к ране на плече, и она тотчас же затянулась, как будто ее и не бывало. Сайф снова набрал листьев, разжевал их и приложил к другой ране. И так он залечил одну рану за другой, пока совсем не выздоровел, так что от ран и следа не осталось. Тогда Сайф вознес хвалу Аллаху, встал на ноги и в великой радости пустился в путь через степи и долины. Вдруг он увидел своего коня, который пасся неподалеку: Камария оставила его, боясь, как бы воины Сайфа не увидели животное и не спросили бы о его хозяине. Царь Сайф подошел к своему коню, оседлал его, вскочил в седло, и поскакал, сам не зная куда. Так он ехал до конца дня и вдруг увидел источник, а рядом с ним дерево ююбы, покрытое спелыми плодами. Он поел сам, накормил теми же плодами коня и провел под деревом ночь, а наутро снова пустился в путь по пустынным степям и ехал весь день. Вечером он подъехал к роще, где было много плодовых деревьев и свежей травы. Там он поел плодов и пустил коня пастись в зеленой траве на всю ночь до утра.

Глава шестнадцатая

Сайф ехал по безлюдным местам, питаясь плодами и травами и утоляя жажду из ручьев и источников, но, в конце концов, силы его иссякли, и терпение истощилось, потому что он пробыл в пути шестьдесят дней без отдыха. А на шестьдесят первый день он увидел перед собой две горы – справа белую, а слева красную. Сайф опять двинулся вперед и ехал, пока не приблизился к этим горам. Тогда он увидел, что слева, на красной горе, установлено знамя, а справа, на белой горе, высится дивный замок, который будто вырастает из земли, а крышей достигает туч и облаков. Между этими двумя горами протекала глубокая и бурная река, которая бурлила и пенилась так, что при виде ее мутился разум. Сайф поднялся к красной горе, которая стояла слева, а белая гора была за рекой. Тут он увидел на горе мраморную крепость, посреди которой высился каменный столб в двадцать локтей, а на столбе были вырезаны различные таинственные знаки и имена. Сайф посмотрел на замок, видневшийся напротив, на белой горе, – и там тоже стоял столб, с такими же знаками и именами. Подивившись этим чудесам, Сайф поднялся на гору, где было установлено знамя, подошел к воротам крепости и крикнул: