В объятиях смерти, стр. 30
Мы немного помолчали. Затем я спросила:
— Мисс Харпер, чего так боялся ваш брат?
— Жизни.
Я ждала, пристально наблюдая за выражением ее лица. Она снова всматривалась в огонь.
— Чем больше он ее боялся, тем больше отступал перед нею, — произнесла она странным тоном. — Затворничество странным образом влияет на разум человека, выворачивая его наизнанку, запутывает в клубок мысли и идеи до тех пор, пока они не начинают разлетаться в стороны под сумасшедшими углами. Я думаю, что Берил была единственным человеком, которого мой брат когда-либо любил. Он прикипел к ней, чувствовал непреодолимую потребность обладать ею, накрепко привязать -ее к себе. Когда он решил, что она его предает, что он больше не имеет над ней власти, его сумасшествие стало чрезмерным. Я уверена, что он стал воображать всякую чепуху, которую она могла о нем разгласить. О нашей жизни здесь.
Когда она снова потянулась за своим бокалом, ее рука дрожала. Она говорила о своем брате так, как будто тот был мертв уже много лет, и в ее голосе слышались резкие интонации. Похоже, колодец ее любви к брату был выложен твердыми кирпичами ярости и боли.
— У нас с Кери никого не осталось, когда Берил покинула нас. Мои родители умерли. У нас не было никого, кроме нас самих. Кери был тяжелым человеком. Дьявол, который писал как ангел. О нем нужно было заботиться. Я старалась помогать ему в его стремлении оставить свой след в мире.
— Такие жертвы часто сопровождаются обидой.
Молчание. Отсветы огня плясали на ее изысканном лице.
— Как вы разыскали Берил? — спросила я.
— Она сама нашла нас. В то время она жила во Фресно со своим отцом и мачехой. Она писала и была поглощена этим занятием. — Рассказывая, мисс Харпер не отрывала глаз от огня. — Однажды Кери через своего издателя получил от нее письмо, к которому был приложен короткий рассказ, написанный от руки. Я до сих пор хорошо помню его. Она подавала надежды — зарождающееся воображение, которое просто нуждалось в шлифовке, в наставнике. Таким образом, началась переписка. А несколько месяцев спустя Кери пригласил ее навестить нас, послал ей билет. Вскоре он купил этот дом и начал его восстанавливать. Он сделал это для нее. Красивая девочка принесла в его мир волшебство.
— А вы? — спросила я.
Она ответила не сразу.
Полено в камине шевельнулось, и вверх взметнулся сноп искр.
— После ее переезда к нам не все было гладко в нашей жизни, доктор Скарпетта, — сказала она наконец, — я видела, что происходило между ними.
— Между вашим братом и Берил?
— Я бы не стала держать ее взаперти, как он это делал. В своих неустанных попытках удержать Берил, всецело завладеть ею, он потерял ее.
— Вы очень сильно любили Берил.
— Это невозможно объяснить. — Ее голос дрогнул. — С этим трудно было справиться.
Я продолжала зондировать:
— Ваш брат не хотел, чтобы вы поддерживали с нею связь?
— Особенно в течение последних нескольких месяцев, из-за ее книги. Кери осудил и отрекся от нее. Ее имя в этом доме не упоминалось. Он не позволял мне поддерживать с нею какие бы то ни было контакты.
— Но вы все-таки поддерживали, — сказала я.
— Весьма ограниченные, — с трудом произнесла она.
— Должно быть, это очень болезненно — быть отрезанной от кого-то, кто так дорог.
Она снова смотрела на огонь.
— Мисс Харпер, когда вы узнали о смерти Берил?
Она не ответила.
— Кто-нибудь позвонил вам?
— Я услышала об этом по радио на следующее утро, — пробормотала она.
«Боже мой, — подумала я, — как ужасно».
Она больше ничего не сказала. Ее раны были за пределами моего восприятия, и как бы я ни хотела ее утешить, сказать мне было нечего. Так, в молчании, мы просидели довольно долго. Когда я, в конце концов, посмотрела украдкой на часы, то обнаружила, что уже почти полночь.
До меня вдруг дошло, что в доме очень тихо — слишком тихо.
После тепла библиотеки в прихожей было холодно, как в соборе. Я открыла заднюю дверь и разинула рот от изумления. Под молочным кружением снега подъездная аллея представляла собой сплошное белое одеяло с едва заметными следами шин, оставленными проклятыми полицейскими, уехавшими без меня. Мою служебную машину давно отбуксировали, и они забыли, что я все еще в доме. Черт побери! Черт побери! Черт побери!
Когда я вернулась в библиотеку, мисс Харпер подкладывала в огонь очередное полено.
— Похоже, мой транспорт уехал без меня. — В моем голосе звучало огорчение. — Мне необходимо позвонить.
— Боюсь, что это невозможно, — ответила она без всякого выражения. — Телефоны выключились вскоре после того, как ушел полицейский. Когда портится погода, это случается довольно часто.
Я наблюдала, как она дробит горящие дрова. Искры роем устремлялись в трубу, увлекая за собой серые ленточки дыма.
Я совсем забыла.
До сих пор это не приходило мне в голову.
— Ваша подруга... — сказала я.
Она снова ударила по полену.
— Полицейский сказал, что вы ожидаете свою подругу и что она останется с вами на ночь...
Мисс Харпер медленно выпрямилась и обернулась, ее лицо раскраснелось от жара.
— Да, доктор Скарпетта, — сказала она. — Это было так любезно с вашей стороны — что вы зашли.
Глава 8
Напольные часы рядом с лестницей пробили двенадцать раз. Мисс Харпер принесла еще вина.
— Часы. — Она как будто чувствовала себя обязанной объяснить. — Они отстают на десять минут. Уже первый час.
Телефоны в особняке действительно не работали. Я проверила. Чтобы добраться до города, нужно пройти несколько миль по дороге, которая теперь была покрыта по крайней мере четырьмя дюймами снега. Я не собиралась идти куда бы то ни было.
Ее брат мертв. Берил мертва. Мисс Харпер — единственная, кто остался. Я надеюсь, что это совпадение. Я зажгла сигарету и сделала глоток вина.
У мисс Харпер не хватило бы физической силы, чтобы убить своего брата и Берил. Что, если убийца был настроен и против мисс Харпер? Что, если он вернулся?
Мой револьвер был дома.
Полиция будет следить за участком.
На чем? На снегоходах?
Я сообразила, что мисс Харпер что-то мне говорит.
— Простите?.. — Я выдавила улыбку.
— Похоже, вы замерзли, — повторила она.
Со спокойным лицом она сидела в кресле в стиле барокко и вглядывалась в огонь. Высокое пламя гудело, подобно развеваемому ветром флагу, и редкие порывы ветра вздымали пепел в очаге. Казалось, мое присутствие действовало на нее успокаивающе. На ее месте мне бы тоже не хотелось оставаться одной.
— Мне хорошо, — соврала я. На самом деле мне было холодно.
— Мне было бы приятно предложить вам свитер.
— Пожалуйста, не беспокойтесь. Со мной действительно все в порядке.
— Этот дом совершенно невозможно прогреть, — продолжала она. — Высокие потолки. И он не утеплен. К этому привыкаешь.
Я думала о своем современном доме с газовым отоплением в Ричмонде, о своей кровати королевских размеров с твердым матрасом и электрическим одеялом, о коробке с сигаретами в шкафчике рядом с холодильником и о хорошем скотче в моем баре. Я думала о намечавшейся ночевке на пыльном, темном втором этаже особняка «Катлер Гроув».
— Мне будет хорошо здесь, на диване, — сказала я.
— Ерунда. Огонь скоро погаснет. — Она крутила пальцами пуговицу на своем свитере, ее глаза не отрывались от огня.
— Мисс Харпер, — попыталась я в последний раз, — у вас есть какие-нибудь подозрения насчет того, кто мог это сделать с Берил, с вашим братом? Или почему?
— Вы думаете, это один и тот же человек. — Она преподнесла это как констатацию факта, а не как вопрос.
— Я вынуждена сделать такое предположение.
— Я хотела рассказать вам что-то, что помогло бы вам, — ответила она, — но думаю, это не имеет никакого значения. Кто бы это ни был — что сделано, то сделано.
— Вы не хотите, чтобы он был наказан?
— Уже достаточно наказаний. Нельзя вернуть то, что уже совершилось.