Виагра для дракона, стр. 107

    Становилось ощутимо светлее. Предрассветные сумерки с каждой минутой отступали под напором поднимающегося из-за горизонта светила, и я физически чувствовал, как неприятно это все возрастающее давление Солнца дракону. Реальгар недовольно морщился и инстинктивно старался ускользнуть от света в глубину.

   Нет уж, выкуси! На сей раз тварюге придется потерпеть. Дракон отныне привязан к моему, пусть и внешне сохранившему человеческую форму, но утратившему органическую природу телу. Телу, которому существенный урон могло принести разве что ядерное оружие, было, в общем-то, пофиг воздействие солнечных лучей. Дракон скорее сродни крокодилу, на солнцепеке только ускоряющему обмен веществ, чем упырю, чье тело расползается клочьями гниющей плоти от действия ультрафиолета. А вот Высшему Демону, заключенному в неуязвимое тело, любоваться Солнцем совсем не хотелось.

    Ведь светило, дарующее жизнь Земным тварям, являло собой идеальный образ Хозяина Вселенной, когда-то отвергнутого восставшими Демиургами. Само воспоминание о том, что когда-то они были связаны с Творцом неразрывно, причиняло демонам неимоверные страдания.

    Я испытывал сейчас смесь эмоций, одновременно сочетавшую упоение чудовищной силой и злорадство от душевных терзаний Реальгара, лишенного возможности укрыться от неумолимо приближающегося рассвета. Сам Реальгар тоже был близок к экстазу от близости столь желанной цели.

     Наше нутро переполняло море кипящей огненной тьмы, готовое в любой момент вырваться наружу, поглощая в пламенном водовороте все и вся: - дома, рассекающие их каменные расщелины улиц, идущих по ним по своим делам пешеходов и растущие на газонах деревья, бродячих котов и ворон, с отчаянным карканьем разлетающихся при моем приближении.

   В таком, можно сказать возвышенно-адском состоянии мы и прибыли на место, оказавшееся крыльцом трехэтажного особнячка в «тихом центре». Перламутровый шарик Василия Иоаныча, до сих пор лихо выписывавший виражи перед самым нашим носом, внезапно начал резко сбавлять скорость. Секунда и он затормозил рядом с ажурной золотой калиткой в кованной из черного металла изгороди, закрывающей от посторонних малюсенький дворик трехэтажного особняка.

    Ну, не совсем золотой. Конечно, в основе конструкции была сталь, но то, что для ее покрытия вместо краски или анодированного алюминия было использовано настоящее золото, говорило о хорошем вкусе и немалом богатстве хозяйки дома. И была сия чудная калитка не только основательно закрыта, так еще и откликнулась на попытку ее отворить мегаджоулевым электрическим зарядом!

    Едва я взялся за выполненную в виде золотой змеиной головы дверную ручку, как мое тело изогнуло дугой от такого потока заряженных ионов, что вполне был способен превратить  в хорошо прожаренный бифштекс взрослого африканского слона. Худосочного юношу, коим я до сих пор выглядел, разряд такой    мощности должен был просто испарить.

    Только измененная демонической трансформой природа тела избавила нас с Реальгаром от столь бесславного конца.  Конечно, такое внимание моей скромной персоне льстило, но, все-таки, я был неприятно удивлен. Что ж это получается? Прибыл ухажер на свиданьице, и как его встречают?!

     Удивительной красоты и качества исполнения дверка в  решетке, украшенной медными вензелями и розами, отделявший заросший зеленью дворик от асфальтовой реки улицы, оказалась банальным капканом. Коварной ловушкой, пусть и в художественном исполнении.

    Причем рассчитан был сей сюрприз явно не на человека, а на кого-то заметно более живучего. Чтобы поджарить безволосую обезьяну, достаточно разряда в сотни раз менее мощного. - Итить твою мать, - да нас тут ждали! И ждали совсем не так, как полагается встречать желанного любовника после долгой разлуки…

   Эти мудрые мысли пришли мне в голову в то время пока Реальгар озадаченно разглядывал свои (или мои:) ноги, по щиколотку утонувшие в растопленном рукотворной молнией асфальте. Волосы на голове стояли дыбом, испарившаяся с дверной ручки позолота окрасила мою руку жизнерадостный золотисто-зеленый цвет, в животе урчало и слегка пощипывало кончики пальцев. В остальном все было так, как обычно.

    Кто бы ни готовил нам «теплую встречу», он здорово недооценил живучести дракона. Электричество не только не повредило ему, разряд сработал примерно так, как на обычного человека действует обливание ледяной водой.

     Вместо того, чтобы  изжариться на месте, боевой ящер чувствовал себя на редкость превосходно. И даже испытывал нечто вроде благодарности к хозяйке дома, близкое присутствие которой Реальгар чувствовал всеми фибрами драконьей души. А в это самое время…                                              

Глава восемнадцатая.    В которой все ходят в гости друг другу  и получают неожиданные подарки.

  В то время, пока Реальгар с удивлением разглядывал свои дымящиеся конечности, а Платон возмущался коварством драконовой избранницы, на втором этаже особняка, спрятанного за высокохудожественным забором, происходил крайне любопытный диалог. Да и сами участники вышеупомянутой беседы, доведись их увидеть московскому обывателю, вызвали бы у него немалое удивление.

       Скажу прямо, наложил бы в штаны этот самый гипотетический «обыкновенный москвич», и бежал отсюда сломя голову, стараясь на бегу забыть все увиденное, как кошмарный сон. А то и просто сдался бы в Кащенко, подобно Булгаковскому герою, усердно добиваясь для себя размещения в бронированной палате.

       В небольшой, но роскошно убранной зале без единого окна, расположенной в самой сердцевине дома, прекрасная Дама беседовала с омерзительной на вид мертвой Головой. Голова и при жизни принадлежала отнюдь не красавцу, в посмертии же приобрела совсем неприглядный вид.

      Свет десятков массивных восковых свечей, отбрасывая множественные блики от полированной антикварной мебели и черного мрамора пола, добавлял обстановке жутковатого антуража. На что собственно, обстановка дома и была рассчитана. Хозяйка особняка приводила сюда только избранных и готовых на последнюю сделку.

      Допущенный в «святая святых» должен ужаснуться темной мощи хозяйки. А Инфернальная Голова, ведущая отдельную от тела жизнь, убеждала самых неверующих и отважных в простом факте: - Бог есть, но есть и ПротивоБог, и здесь – Его Место. Массивное золотое блюдо, служившее опорой Терафиму [143] ,занимало почти всю поверхность небольшого столика, вырезанного из цельного массива черного дерева.

     Резьба, покрывавшая похожую на застывший смерч ножку стола, изображала сотни переплетенных человеческих тел с выражением толи невыносимой муки, толи запредельного блаженства на воспроизведенных с мельчайшими подробностями лицах.      

      И, если б кто-то нашел в себе силы внимательно приглядеться к этим лицам, то смог бы убедиться в том, что дерево столешницы отнюдь не мертво. Ведь как можно назвать мертвым то, что служит вместилищем для живых человеческих душ. Душ людей, добровольно отдавших себя во власть Тьме.

      Все замурованные в чудовищном столе когда-то сами пришли к Ведьме, чтобы испросить ее помощи: - кто слишком сильно любил деньги, кто добивался обладания желанной женщиной или приворожить показавшегося позарез нужным мужчину. Многие просто хотели продлить свою молодость и жизнь дольше положенного судьбой срока.

     Были и такие, что просили извести насмерть своих врагов, - их принимали вне очереди, ведь ничто не дает Тьме большей власти над человеческой душой, чем лютая ненависть к ближнему.

     Наконец, изредка находились безумцы, готовые выкупить чужую жизнь ценой своей, пытаясь силой Тьмы свершить благое дело. Хозяйка черного стола не отказывала и таким, удивляя врачей случаями «спонтанной ремиссии» неизлечимых болезней. Ей было прекрасно известно, как меняет «спасенных» лечение. Потому и отказывалась брать деньги с родственников безнадежных больных, прослыв среди них чуть ли не святой.