Эрагон.Наследие, стр. 84

Эрагон заглянул под каждую скамью, внимательно ос­мотрел алтарь и все вокруг, но перевязи не нашел и с от­чаянием воскликнул:

— Здесь ее точно нет! Они ее, должно быть, в своих проклятых туннелях спрятали! — И он повернулся к той стене, что скрывала ведущую вниз лестницу и проход в нижние залы и коридоры. — А может, и где-нибудь здесь, в храме… — Он озирался, не зная, куда в первую очередь от­правиться на поиски.

Бормоча себе под нос заклинание, способствующее поискам нужного предмета, Эрагон бродил по храму, но в ответ возникало лишь ощущение некой гладкой серой пу­стоты. Как он и опасался, перевязь Белотха жрецы успели окутать магической защитой, которая не позволяла иным существам видеть или касаться ее; похожая магическая за­щита была у Брисингра, не позволяя чужим пользоваться этим мечом.

Эрагон нахмурился и сделал шаг к винтовой лестнице, явно собираясь спуститься в подземелье.

Колокол зазвонил еще громче.

— Эрагон, — окликнула его Арья с противоположного конца храма, поудобнее укладывая на плече безжизненное тело послушника, — нам надо идти.

— Ноя…

— Оромис понял бы. Это не твоя вина.

— Но я…

— Оставь! Эта перевязь уже не раз терялась. И ее нахо­дили. И мы, конечно же, отыщем ее. Но сейчас мы должны спешить. Идем скорей!

Эрагон выругался, резко развернулся и бросился к Арье, Анжеле и Солембуму, которые уже стояли у две­рей храма.

«И надо же было потерять самую ценную из своих ве­щей!» — Эрагону казалось почти святотатством бросить здесь перевязь после того, как столько жизней было отня­то, чтобы наполнить ее энергией. И потом, его не остав­ляло предчувствие того, что эта энергия в ближайшее же время очень ему понадобится.

Когда они с Анжелой с огромным трудом отворили тя­желые двери, Эрагон тут же послал мысленную весть Сап­фире о том, что с ними все в порядке. Он прекрасно знал, что дракониха кружит где-то над городом, ожидая, когда он сможет с нею связаться, и решил, что теперь уже мож­но и не скрываться. В общем-то, теперь Эрагону было все равно, почувствует ли его присутствие Муртаг или кто-то еще из магов Гальбаторикса.

И как только его мысли переплелись с мыслями Сапфи­ры, исчезло наконец то щемящее чувство, что сжимало ему грудь, не давая нормально дышать.

«Что вас так задержало?» — воскликнула Сапфира.

Эрагон прямо-таки физически ощущал ее волнение и знал, что она наверняка уже подумывала, не превратить ли ей этот город в руины, чтобы можно было спокойно от­правиться на поиски своего «маленького брата».

Эрагон достаточно быстро рассказал ей о минувших событиях и увидел, что за это время Арья, Анжела и кот-оборотень уже успели сбежать с крыльца храма вниз по широким ступеням лестницы.

И он, не сделав ни малейшей паузы и не давая Сапфире возможности разобраться в его беспорядочных чувствах и воспоминаниях, сказал ей:

«Нам нужно, чтобы ты их отвлекла. Прямо сейчас!»

Сапфира сразу же все поняла, и он прямо-таки почув­ствовал, как она стрелой понеслась вниз.

«А также передай Насуаде, чтобы она немедленно на­чинала штурм. Через несколько минут мы будем у южных ворот. Если, когда мы их откроем, варденов там не окажет­ся, то вряд ли нам удастся спастись», — успел напоследок сказать Эрагон.

32. Пещера черного сорокопута

Холодный, влажный, полный утреннего тумана воздух так и свистел у Сапфиры в ушах, когда она, спикировав с высоты, устремилась к этой крысиной норе, к этому про­клятому городу, уже наполовину освещенному встающим солнцем. Низкие солнечные лучи придавали несколько странный вид этим пропахшим древесным дымом домам. Казалось, будто они сделаны из двух половинок яичной скорлупы — черной и белой; черной казалась та половина, что находилась в тени.

Похожий на волка эльф, сидевший на спине у Сапфи­ры, что-то кричал ей, но голодный жадный ветер тут же хватал его слова и уносил их прочь, и она не могла понять, что он ей кричит. Тогда он принялся задавать ей вопросы с помощью своего эльфийского, полного странных песен, разума, но она не дала ему завершить этот нелепый допрос и быстренько прервала его, сообщив о просьбе Эрагона, и попросила поднять по тревоге Насуаду с ее варденами, ибо действовать нужно было незамедлительно.

Сапфира представления не имела, как та тень, которой придали облик Эрагона, сможет хоть кого-то обмануть. Этот «двойник» имел совсем иной запах, чем ее сердечный друг, и мысли у него были совсем иными, чем у Эрагона. Однако же на двуногих этот «Эрагон» производил долж­ное впечатление, а им, собственно, и обмануть-то нужно было всего лишь двуногих.

У левой окраины крысиной норы под названием Драс-Леона Сапфира видела сверкающую красную тушу Торна, распростершегося на крепостной стене над самыми юж­ными воротами. Торн как раз поднял свою алую башку, явно заметив, как она стремительно — так что все кости можно было запросто переломать! — приближается к зем­ле. Собственно, этого она и ожидала. Ее чувства по отно­шению к Торну были слишком сложны, чтобы их можно было передать в нескольких словах. И она каждый раз, думая о нем, испытывала какое-то странное смущение, какую-то неуверенность — в общем, нечто такое, к чему она совершенно не привыкла.

Тем не менее Сапфира отнюдь не собиралась ему усту­пать. Напротив, она была твердо намерена во что бы то ни стало одержать над ним верх.

Когда темные каминные трубы и островерхие крыши до­мов стали быстро к ней приближаться. Сапфира шире рас­крыла крылья, чувствуя усилившееся напряжение в груди и плечах, и несколько замедлила спуск. Оказавшись всего в нескольких сотнях футов от крыш тесно стоящих город­ских домов, она вдруг снова резко взмыла вверх и тогда на­конец полностью развернула крылья и воспарила, приоста­новив свое стремительное снижение, однако этот маневр дался ей нелегко: на мгновение ей показалось, что сейчас ей ветром попросту вывернет крылья из плечевых суставов.

Сапфира шевельнула в воздухе хвостом, восстанав­ливая равновесие, и стала плавно кружить над городом, пока не высмотрела внизу эту пещеру черного сорокопута, заросшую терном, где жуткие, совершенно обезумевшие жрецы в черном приносили кровавые жертвы своим еще более жутким богам. Сапфира снова сложила крылья и, стрелой пролетев вниз несколько десятков футов, с чудо­вищным грохотом приземлилась прямо на крышу храма.

Вонзив когти в черепицу, чтобы удержаться от сколь­жения и не рухнуть на проходившую внизу улицу, Сапфи­ра, откинув голову назад, издала самый громкий рев, на ка­кой была способна, бросая вызов всему окружающему миру и тем, кто этот мир населяет.

Рядом с логовом черного сорокопута, высоко на башне, продолжал звонить колокол, и этот звон действовал Сап­фире на нервы. Изогнув шею, она выпустила в сторону на­зойливого колокола струю сине-желтого пламени, но баш­ня не загорелась, поскольку была каменной. Зато веревка и деревянные балки, поддерживавшие колокол, вспыхну­ли мгновенно, и через несколько секунд колокол с грохо­том провалился куда-то внутрь.

Это доставило драконихе некоторое удовольствие. Впрочем, и смотреть, как двуногие с воплями бросаются врассыпную и удирают подальше от башни, тоже было приятно. В конце концов, она лишь показала им, что дра­кона им следует бояться, и это было вполне справедливо.

Один из двуногих, правда, помедлил, стоя на краю пло­щади перед входом в пещеру черного сорокопута, и Сапфи­ра услышала, что он выкрикивает какое-то заклинание, явно направленное в ее сторону. Голос его был подобен писку перепуганной мыши, а магическая защита, нало­женная Эрагоном, надежно защищала Сапфиру — во вся­ком случае, она не заметила никакой разницы ни в своих ощущениях, ни в том, как выглядит мир вокруг нее.

Впрочем, эльф Блёдхгарм, больше похожий на вол­ка, тут же прикончил этого мага, осмелившегося приме­нить магию против дракона. Сапфира почувствовала, как Блёдхгарм овладел разумом этого двуногого круглоухого заклинателя, полностью подчинил себе его мысли, а по­том произнес всего одно слово на волшебном древнеэль­фийском языке, и круглоухий упал на землю, как подко­шенный; из его разинутого рта текла кровь.