Эрагон.Наследие, стр. 76

Затем рядом с ним возникла Арья. Приложив руку к тому месту, где только что была дверца, она прошептала: «Ладрин!», но дверь открываться упрямо не желала. Зато Эрагон был весьма смущен тем, что сам не догадался в пер­вую очередь применить это простое заклинание.

А преследователи уже снова были так близко, что им с Арьей оставалось лишь развернуться и принять бой. Эра­гон хотел применить заклятие, которое только что вспом­нил, но в узком коридоре места хватало только для двоих, и он не сумел бы убить всех врагов, поскольку даже не ви­дел их за первыми рядами. Так что он решил пока прибе­речь это заклятие на тот случай, когда можно будет разом прикончить большую часть воинов в черном.

Они с Арьей обезглавили двоих, напавших на них пер­выми, затем, переступив через их тела, прикончили и дво­их следующих, и еще двоих, однако нападающим, похоже, не было конца.

— Сюда! — крикнул им Вирден.

— Стенр слаута! — воскликнула Арья, и Эрагон маши­нально перевел про себя: «Камни, скрежещите!»

И тут же вдоль всего коридора — за исключением того маленького участка, где они стояли, — стены словно взор­вались, обваливаясь в проход. Град острых каменных осколков посыпался на людей в черном, заставляя их при­седать и закрываться руками. Многие были серьезно ране­ны и попадали на пол.

А Эрагон и Арья бросились следом за Вирденом, кото­рый бежал к дальнему концу коридора, где был виден новый проход. Эльф был от него уже всего шагах в пятнадцати.

В десяти…

В пяти…

И тут целый куст каменных пик аметистового цвета вырос из щелей в полу и потолке, и Вирден попал точно между ними. Эльф, казалось, взлетел в воздух и завис по­среди коридора. Острия полупрозрачных пик почти каса­лись его кожи, но магическая защита не давала им впиться в его плоть. Затем по остриям с треском пробежали искры неведомой энергии, концы их ярко вспыхнули, и они с от­вратительным хрустом, разрушив магическую защиту Вирдена, пронзили его насквозь.

Эльф пронзительно вскрикнул, дернулся и больше не пошевелился.

Эрагон смотрел и не верил собственным глазам, стоя перед этими вылезшими из трещин каменными пиками. Ни разу ему не доводилось видеть гибели эльфа. Вирден и Блёдхгарм, как и все остальные в их маленьком отря­де, были столь совершенны, что, как казалось Эрагону, смерть могла их настигнуть только в сражении с Гальбаториксом или, в крайнем случае, с Муртагом.

Арья, похоже, была потрясена не меньше. Однако же, довольно быстро взяв себя в руки, она потребовала:

— Эрагон, расчисти проход своим Брисингром!

Дело было в том, что меч Эрагона, в отличие от меча Арьи, был невосприимчив к любой, даже самой черной ма­гии, которую могли источать волшебные острия.

Он отвел руку назад и изо всех сил ударил по каменным пикам. Полдюжины треснули сразу. Ломаясь, волшебный аметист издавал звон, подобный колокольному, осколки его звенели на каменном полу, как ледышки.

Пробиваясь сквозь эту преграду, Эрагон старался дер­жаться правой стены коридора, чтобы случайно не задеть те окровавленные острия, что пронзили тело Вирдена. Снова и снова наносил он удары, вырубая сверкающий лес, и с каждым ударом осколки аметиста со свистом разлета­лись все дальше по коридору. Один из них задел Эрагону щеку, и он поморщился, удивленный тем, что магическая защита не сработала. Острые обломки сломанных «пик» заставляли его двигаться с особой осторожностью. Они легко могли насквозь проткнуть его сапоги и пропороть ступни, а те, что свисали и падали сверху, могли сильно поранить шею и голову. И все же, двигаясь по краю этих жутких каменных зарослей, он ухитрился получить лишь небольшой порез правой голени, который, правда, доволь­но сильно жгло, когда он опирался на ногу.

Воины в черном почти настигали их. Эрагон помог Арье пробраться сквозь последний ряд аметистовых «пик», и они, вырвавшись на свободу, ринулись к выходу из кори­дора, навстречу пурпурному свету. Впрочем, Эрагон более чем когда-либо жаждал не бежать, а развернуться, чтобы дать бой своим преследователям, убить их и отомстить за смерть Вирдена.

Коридор вывел их в большой и темный, с тяжелыми массивными стенами зал, который очень напоминал пе­щеры под Тронжхаймом. Крупные плиты, выложенные по кругу — мрамор, халцедон, кровавик, — занимали всю цен­тральную часть. Вокруг этого странного мозаичного диска были как бы расставлены крупные необработанные куски аметиста размером с кулак взрослого мужчины, оправлен­ные в серебро. Каждый из них слабо светился. Это и был тот источник света, который они увидели с противопо­ложного конца коридора. По ту сторону диска у дальней стены высился большой черный алтарь, накрытый алой тканью с золотой вышивкой. Вокруг алтаря стояли столбы с канделябрами, по обе стороны от него виднелись закры­тые двери.

Все это Эрагон увидел, едва влетев в зал и за мгновение до того, как понял: сейчас он по инерции вбежит прямо в кольцо этих аметистов, в самый центр диска. Он попы­тался остановиться или свернуть в сторону, но это оказа­лось уже невозможно: он бежал слишком быстро.

И тогда в отчаянии он прибегнул к единственному сред­ству, которое у него еще оставалось: прыгнул вперед по на­правлению к алтарю, надеясь, что сможет одним прыжком перескочить через этот проклятый диск.

Когда он пролетал над светившимися внизу аметиста­ми, последнее, что он успел почувствовать, это сожаление, а его последней мыслью была мысль о Сапфире.

29. Накормить бога

Первое, что заметил Эрагон, это смену цветов. Камен­ные плиты, из которых был сделан потолок, выгляде­ли гораздо богаче, чем раньше. Детали, которые прежде были толком не видны, теперь казались какими-то осо­бенно яркими и живыми, тогда как другие, прежде бро­савшиеся в глаза, теперь словно померкли. У него под но­гами роскошная мозаика диска стала еще более четкой.

Он достаточно быстро понял причину этих превраще­ний: красноватый магический огонек, зажженный Арьей, погас, и теперь в зале лишь приглушенно светились амети­сты, да в канделябрах вдруг вспыхнули свечи.

В этот момент Эрагону что-то сунули в рот, и кляп до боли распял ему губы. Он понял, что вовсе не летит над по­лом в прыжке, а висит, подвешенный за запястья, на цепи, вделанной в потолок. Он попытался шевельнуться и обна­ружил, что и лодыжки его тоже прикованы к металличе­ским скобам, вделанным в пол.

Беспомощно извиваясь и будучи не в силах изменить свое положение, он увидел, что и Арья точно так же подве­шена с ним рядом. Как и ему, ей тоже заткнули рот комком ткани, а голову обвязали какой-то тряпкой, не позволяя повернуть ее ни в одну сторону.

Арья была в сознании и смотрела прямо на Эрагона. Она была обрадована тем, что он пришел в себя и тоже на нее смотрит.

«Почему же она-то от них не сбежала? И вообще, что с нами такое случилось?» Но мысли у него в голове были какие-то тяжелые, неповоротливые, словно он был пьян или до крайности измучен.

Посмотрев вниз, Эрагон увидел, что у него отняли меч и кольчугу, он был обнажен до пояса и остался в одних лишь узких штанах. Перевязь Белотха Мудрого тоже ис­чезла, как и подаренное гномами ожерелье, не позволяв­шее посторонним следить за его действиями с помощью магического зеркала или кристалла.

Оказалось, что и эльфийское кольцо Арен тоже исчез­ло с его руки.

На мгновение Эрагона охватила паника. Но он постарал­ся успокоить себя тем, что и без всех этих магических пред­метов отнюдь не беспомощен, во всяком случае, пока сам способен творить заклинания. Однако рот его был заткнут, и произнести заклинание вслух он не мог, а произносить слова древнего языка про себя было гораздо сложнее и опас­нее, потому что, во-первых, мысли его могли на мгновение уплыть в сторону, отвлечься, а во-вторых, он мог случайно выбрать не то слово или не так произнести его мысленно. И все же это было не так опасно, как произносить заклина­ния без использования древнего языка. Так или иначе, а Эра­гон был уверен, что ему потребуется лишь небольшое коли­чество энергии и немного времени, чтобы освободиться.