Черный ястреб, стр. 45

Хоукер с Дойлом нагнали мальчишку на подъездной аллее. Они предложили ему то же, что предлагали всем Невидимкам: работу и крышу над головой. Они пообещали, что он легально поселится в Англии, а не будет выброшен на улицу без гроша в кармане.

Но Пол Дакр даже не посмотрел в их сторону и зашагал прочь.

Судя по всему, он обосновался во Франции.

Он обошел стол Пакса. встал у него за спиной так, словно смотрел на доску с расставленными на ней фигурами. На самом же деле его взгляд был устремлен на Пакса.

Невидимка вошел в клуб и сразу же направился к британскому агенту. Это не совпадение. А Пакс ничего не видит и не подозревает.

Хоукеру это не понравилось. Он уже привстал со стула и потянулся за ножом, когда Сова схватила его за запястье.

У нее была поистине железная хватка.

— Это мой друг. Ты его не убьешь.

— Тайная полиция…

— Не твое дело. Сядь. Ничего не произойдет без моей команды. И ты не поставишь под удар разработанную мной операцию.

А события тем временем продолжали разворачиваться. Невидимка остановился рядом с Паксом. Левая рука нервно коснулась правой. Он посмотрел на доску.

— Меня менее всего волнует, поверите вы мне или нет. Но наш ферзь в опасности. — С этими словами он двинулся дальше.

На лине Пакса не дрогнул ни один мускул.

Хоукер не мог понять, что же он только что увидел.

— Ты знал, что я приведу сюда своих людей! — вскипела Жюстина. — Он пришел сюда с докладом. Я не стану спрашивать, как ты с ним познакомился.

— Я видел его в Англии. Он — один из твоих Невидимок.

— Я так и думала. Этой деятельностью ты заработал себе не слишком хорошую репутацию. Тебя не слишком уважают за то, что ты выгонял их с насиженных мест одного за другим. Все они ужасно боялись Черного Ястреба. Тебя. Faucon Noir [18]. — Жюстина взяла со стола газету, свернула ее и сунула под мышку. — По крайней мере этот молодой человек остался верен Франции в отличие от большинства остальных Невидимок. Я ужасно недовольна тобой. Хоукер. Ты не можешь устанавливать во Франции свои законы и указывать французским агентам, что делать. Ведь я же не приезжаю в «Ковент-Гарден», чтобы пырнуть ножом кого-то из твоих друзей. Ведь наши страны даже не воюют. Призови на помощь логику.

Движение руки. Пальцев.

Восемь лет назад. Расцвет Террора. Робеспьер только что закончил свою жизнь на гильотине, и все затаили дыхание в ожидании разгула мятежей. Целую ночь Хоукер вместе с Паксом и Совой вытаскивал из «Каретного сарая» чертову дюжину Невидимок.

Хорошо обученных. Смертельно опасных шпионов. Но они также были напуганными, загнанными в угол детьми, сгрудившимися в дальнем углу мансарды.

Они стояли не двигаясь. В любой момент кто-то из этих детей мог поднять шум, и тогда его. Хоукера. убили бы в первую очередь, а за ним и всех остальных.

— Внизу кто-нибудь есть? — спросил тогда Пакс. Ни на лестнице, ни на нижнем этаже никого не было. Хоукер обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Пакс согнул пальцы и произнес: — Меня менее всего волнует.

Именно так он и сказал. И именно после этих слов Невидимки начали слушать.

Пол Дакр сделал точно такой же жест рукой. Коснулся кончиком указательного пальца подушечки большого, чтобы получилась буква «С». Точно такой же сигнал.

Взгляды Пакса и Хоукера встретились.

Пакс появился на пороге дома на Микс-стрит, назвавшись сыном погибшего в России агента, единственным выжившим из всей семьи. Никто его не знал.

Члены разведывательной службы исколесили вдоль и поперек всю Англию, разыскивая сирот в стремлении вычленить из них Невидимок. Но они никогда не принимали в расчет Пакса. Потому что он был своим.

Пакс поставил кончик пальца на короля и положил его на бок.

Сова не произнесла ни слова. Она держала в руках поднос, наблюдая за происходящим.

— Выведи отсюда своего человека и скажи хозяину, что пора закрываться, — бросил через плечо Хоукер.

Ему предстояло разоблачить собственного друга.

Глава 31

Хоукер пересек помещение, стараясь все время находиться между Паксом и дверью. Он вовсе не хотел, чтобы тог сбежал как раз в тот момент, когда у них появилась возможность все выяснить.

Пакс выглядел как человек, только что получивший удар ногой в живот. Так всегда бывает в первые мгновения шока. Сначала тебя бросает в жар, потом в холод, и ты замираешь, потому что уже следующий вздох выпустит на свободу боль.

Хоукер обошел стол Пакса и встал у него за спиной. Так встают, чтобы защитить левый бок товарища — самое уязвимое место. Мужчина, с которым играл Пакс, сначала раздражался из-за собственного проигрыша, а теперь ему не понравилось, что противник сдался почти без боя. Он собирался оспорить исход игры.

Некоторым людям нельзя угодить. Только время зря потратишь.

— Ты. Уходи. Клуб закрывается.

Но это не положило коней гневным комментариям. Пожилому джентльмену казалось, что капитуляция Пакса нанесла оскорбление обоим игрокам и говорила об отсутствии уважения к самой игре. Один испанец играл три дня подряд, так как не мог позволить себе сдаться. Один француз играл даже дольше. А некоторые русские…

Тогда Хоукер перешел к более грубым выражением и заговорил на жаргоне жителей восточной части Парижа:

— Захлопни пасть и вали отсюда. Ты меня раздражаешь.

Не найдя, что ответить, шахматист-любитель перестал вещать об истории этой благородной игры и покинул клуб.

Пакс поднял обе руки и положил их на стол, растопырив пальцы. Тем самым он показывал, что у него нет оружия.

Драки не будет. Хоукер внимательно смотрел на плечи Пакса, на напряженные мускулы шеи, на натянутые сухожилия рук, но это было лишь проявлением многолетней привычки. Пакс не нападет на него. А если бы и захотел это сделать, то действовал бы без предупреждения.

— Нам нужно поговорить. За стойкой есть кладовая.

— Спокойное место. — Пакс говорил так, словно они по-прежнему работали в одной команде и спланировали это заранее. — Хорошо.

— После тебя.

Хоукер видел Пакса прижатым к стене и дерущимся, словно одержимый. Видел, как он с залитыми кровью глазами выбирался из окопа на поле боя под Казано. Видел его пьяным в стельку. Но еще ни разу в жизни ему не доводилось видеть такого пустого, ничего не выражающего взгляда.

А посетители клуба тем временем поднимались со своих мест, надевали плащи, шляпы, складывали на барную стойку газеты, записывали расстановку фигур на досках, спешно допивали большими глотками бренди. Пакс лавировал между ними. А Невидимка, невольно выдавший его Хоукеру. разговаривал с Жюстиной. Пакс прошел мимо него, даже не удостоив взглядом.

Комната, что располагалась позади барной стойки, была чем-то средним между кухней и кладовой. Здесь был небольшой камин, стол и несколько грубо сколоченных лавок. На полках вдоль стен хранились чашки, тарелки, перевернутые вверх дном стаканы, опрокинутые бутылки, стопки отутюженных салфеток. В углу стояли веник с ведром, а за дверью прятался огромный медный сосуд для воды.

Пакс вошел в кладовую и остановился, заложив руки за спину. Он не повернулся. Может быть, пересчитывал полотенца, а может, ждал наказания. Пакс мог вести себя весьма драматично, и Хоукеру иногда казалось, что место его друга на сцене, а не в разведке.

«Что я ему скажу? Да и что можно сказать в данной ситуации?»

— Никогда не понимал, почему удар в спину считается подлостью. Во-первых, это безопаснее для самого нападающего. А во-вторых, если мне нужно кого-то убить, я предпочитаю не видеть его лица.

— Ты слишком чувствителен, — ответил Пакс.

Хоукер подошел к Паксу и стал вместе с ним изучать хранящиеся в кладовой вещи.

— Я не знаю, что будет дальше. Наверное, я начну задавать вопросы, а ты — лгать в ответ. В какой-то момент один из нас оскорбит другого, и с этого момента разговор уже не будет мирным.