На острове, стр. 28

Она снова дернула нас вперед. Ти-Джей изо всех сил тянул веревку на себя, на его руках бугрились мышцы. По моему лицу градом катился пот, но мы продолжали перетягивание каната, стоя уже по бедра в воде.

Руки горели, и с каждой минутой я все больше верила, что мы с Ти-Джеем не сумеем вытащить акулу на берег. Наверное, мы до сих пор держались лишь потому, что акула нам позволяла. Трое взрослых мужчин, может, и могли бы рассчитывать на победу в этой схватке, но нам пришла пора сдаваться.

– Бросай веревку, Ти-Джей! Пора сваливать отсюда!

Он не стал спорить, но веревка так туго обмоталась вокруг его руки, что не получилось ее сбросить. Ти-Джей пытался освободиться, а акула затягивала его в пучину, пока он не ушел под воду с головой, но тут натяжение веревки ослабло. Я с облегчением подумала, что веревка порвалась, но потом увидела, что акула устремилась к нам.

– Вылезай из воды, Анна!

Я замерла, глядя, как Ти-Джей лихорадочно выпутывает руку из веревки. Плавник скользнул вод воду, и я поняла, что Ти-Джей не успеет добраться до берега.

Я закричала. Но вдруг краем глаза заметила другие плавники, рассекающие воду стремительными росчерками. Приплыли дельфины, двое или трое, сбились в стайку. Я выбралась из воды и смотрела, как они окружили Ти-Джея, защищая, пока парень плыл к берегу. Когда он присоединился ко мне, я обняла спасенного и заплакала.

Подоспели еще четыре дельфина, и теперь их стало уже семеро. Они набросились на акулу, выталкивая ее носами на мелководье.

Ти-Джей заметил конец веревки рядом со стаей помощников. Зашел в воду и быстро схватил его. Мы начали тянуть изо всех сил, а дельфины продолжали подтакивать, и вскоре акула оказалась на берегу, мотая головой. Из пасти все еще торчали куриные перья.

и-Джей подхватил меня на руки и крепко обнял. Я обвила ногами его талию, и мы радостно закричали.

Дельфины возбужденно сновали туда-сюда. Мы с Ти-Джеем забежали в воду, и хотя обнимать дельфинов нелегко, сумели с этим справиться. Несколько минут спустя наши морские друзья уплыли, а мы с соратником вышли из воды и встали рядом с лежащей на земле все еще подергивающейся акулой.

– Не знаю, что бы случилось, если бы не появились дельфины, – сказала я.

– Мне бы точно надрали задницу.

– Я в жизни так не боялась. Думала, акула тебя съест.

Ти-Джей обнял меня и положил подбородок мне на макушку.

– Но она же не съела.

– А теперь мы съедим ее? – спросила я.

– О да, черт возьми, – улыбаясь, кивнул Ти-Джей.

Ти-Джей распилил акулу, и ничего отвратительнее я в жизни не видела. Я ножом вырезала из нее стейки. Пила и нож не слишком подходили для разделки акулы, и по окончании процедуры мы все были в крови, пропитавшей мой желтый купальник и шорты Ти-Джея маслянистой субстанцией. Запах бил в ноздри при каждом вдохе, резкий и металлический. Нужно было где-то закопать остатки, но мы решили заняться этим позже.

Я окинула взглядом проделанную работу. Стейков из акулы получилось больше, чем мы способны съесть, и большая часть пойдет на выброс, но ужин станет поистине пиром.

Грудь Ти-Джея покрывали кровавые потеки.

– Не хочешь помыться первой? – спросил он, когда мы пришли к дому.

– Нет, иди ты. А я пока приготовлю пюре из хлебного дерева. Помоюсь после тебя. – Я давно не чувствовала себя по-настоящему чистой и уже предвкушала долгое настоящее купание с мылом, а не плесканье по щиколотку в воде.

Ти-Джей скрылся в доме и вышел с одеждой, мылом и шампунем.

– А шорты просто оставь там, я позже попробую их отстирать.

– Хорошо, – отозвался он на ходу.

Я приготовила пюре из хлебного дерева. Рецепт взбрел в голову одним длинным скучным днем. Сначала я разминала камнем кокос, потом отжимала мякоть через футболку, чтобы получилось кокосовое молоко. Затем жарила плод хлебного дерева и тоже его разминала, добавив молока, а после подогревала у огня в пустой кокосовой скорлупе. Ти-Джею блюдо очень нравилось.

Я насадила акульи стейки на палочки-шампуры, чтобы поджарить на огне.

– Твоя очередь, – сказал Ти-Джей. После купания от него пахло намного приятнее, чем от меня. – А я пока начну готовить. Поедим сразу же, как ты вернешься.

– Хорошо. – Я ткнула в него пальцем. – И не сметь трогать пюре.

Я зашла в дом и полезла в чемодан за одеждой. Взгляд упал на что-то голубое.

А почему бы и нет?

Сегодня был отличный повод принарядиться. Ужин – это нечто особенное, когда ты ешь людоеда, а не наоборот.

Глава 26 – Ти-Джей

Я расстелил одеяло у костра и проверил, не подгорели ли стейки. Конечно, можно было не заморачиваться – рыбы-то у нас полно, – но желудок урчал, и я не мог дождаться, когда первая порция приготовится, чтобы наконец-то перекусить.

Анна вышла в синем платье. Мокрые волосы были зачесаны назад. От нее пахло ванилью. Я улыбнулся и приподнял брови, когда она села рядом со мной. Анна покраснела.

– Выглядишь очень мило, – похвалил я.

– Спасибо. Подумала, что раз уж мы празднуем, надо принарядиться.

Мы съели столько акулы, сколько могли. По жесткости стейки напомнили мне почти забытую говядину, но рыбный запах был сильнее, чем от рыбешек, которых мы обычно готовили.

– Хочешь немного хлебного дерева? – спросил я. Вместо ответа Анна рыгнула. – Анна, я в шоке, – поддразнил я. – Никогда не слышал от тебя отрыжки.

– Это потому, что я леди. И у меня никогда не было в желудке достаточно еды, чтобы отрыгивать. – Она усмехнулась. – Ух ты. Вот теперь я чувствую себя прекрасно.

– Так ты хочешь хлебного дерева? Пюре почти закончилось.

– Конечно, – ответила она, смеясь. – Теперь во мне появилось маленькое местечко.

Я зачерпнул пальцами немного гарнира. Не подумав, протянул руку к ее лицу. Анна перестала веселиться и посмотрела на меня, словно не уверенная, верно ли поняла, чего я хочу. Я подождал, и она наклонилась к моей руке с приоткрытым ртом. Я сунул пальцы между ее губ, гадая, неужели у меня такие же большие глаза, как у нее. Когда Анна слизала все пюре, я уже еле дышал.

– Еще?

Она едва заметно кивнула, и ее дыхание показалось мне неровным, как и мое. Я зачерпнул немного мякоти, и на этот раз, когда я вложил пальцы Анне в рот, она придержала рукой мое запястье.

Ожидая, пока она проглотит, я окончательно слетел с катушек.

Взял раскрасневшееся лицо в ладони и крепко поцеловал. Анна приоткрыла губы, и я скользнул языком глубоко-глубоко. Я мог бы целовать ее дни напролет, и прикажи она сейчас остановиться, не уверен, что подчинился бы.

Но Анна не попросила меня прекратить. Наоборот, обняла за шею, сильно прижалась и ответила на поцелуй так же страстно. Я притянул ее к себе на колени так, что она оседлала меня, и застонал прямо ей в рот, когда она коснулась моего восставшего члена. Ее платье задралось до талии.

Она целовала меня в шею, прокладывая дорожку из поцелуев к плечу. Невероятное ощущение. Я через голову стянул с нее платье, взялся за талию и уложил Анну на спину. Сунул пальцы под резинку розовых трусиков, и она приподняла бедра, помогая снять с нее белье. Я целовал ее снова и снова, лихорадочно бродя руками по телу, потому что не мог решить, что больше всего хочу потрогать.

– Помедленнее, Ти-Джей, – прошептала она.

– Не могу.

Анна сунула руку между нами и потянула вниз мои шорты. Я сбросил их, и как только оказался обнаженным, она взяла мой пенис в ладонь. Я кончил секунд через двадцать и удивился, что продержался так долго.

Когда горячка слегка отпустила, я снова поцеловал Анну и на этот раз не спеша исследовал руками каждый дюйм ее тела. Я гладил ее в тех местах, о которых даже не мечтал, и слушал ее стоны и вздохи. Похоже, ей нравилось.

Когда я снова оказался в боевой готовности, что случилось довольно быстро, я усадил Анну на себя. То, что я испытал, погрузившись в нее, не было похоже ни на одно из прежних ощущений. Эмма была нервной и напряженной, и я боялся причинить ей боль, но Анна расслабилась и знала, что делает. Она выпрямилась, положив ладони мне на живот, и задвигалась в собственном ритме. Потрясающий вид. Я смотрел, как она закрывает глаза и выгибает спину, а спустя несколько минут, когда она изменилась в лице и вскрикнула, я сжал ее бедра покрепче и кончил так, как никогда в жизни не кончал.