Сокровища на дне, стр. 3
МАХДИЯ
«Махдия (Mahdia) — небольшой курортный город, расположенный в 45 км к югу от Монастира, на побережье Африканского мыса, — говорится в красочном туристическом проспекте. — Удивительной красоты пляжи с роскошным белым песком выделяют Махдию из прибрежных городов тунисского средиземноморского побережья. Здесь нет бурной ночной жизни и тусовок, Махдия идеально подходит для семейного отдыха. Туристическая зона находится в зеленом парковом районе на севере Махдии, здесь пока не так много отелей и туристическая инфраструктура только развивается, вдоль белопесчаных пляжей возводятся новые гостиницы. Есть детский парк развлечений и центры подводного плавания. Этот небольшой город, известный в прошлом как «пиратское гнездо», сейчас является важнейшим рыболовецким портом Туниса».
Своим названием Махдия обязана халифу Убейду Аллаху, родоначальнику шиитской (исмаилитской) династии Фатимидов, который был объявлен Махди, то есть Спасителем, призванным восстановить на земле правду и справедливость. Оценив выгодное географическое положение этого места, Убейд Аллах основал здесь в 916 году столицу образованного им халифата. Город был заложен на узком полуострове длиной 1,5 км и шириной 500 м. Собственно, это была, как водилось в те времена, хорошо укрепленная крепость с единственными воротами (Скифа-эль-Кала), выходящими в сторону материка. Скифа-эль-Кала — уникальные, хорошо сохранившиеся до наших дней крепостные ворота в виде вытянутого извилистого 21-метрового коридора, ведущие на Каирскую площадь.
Дальнейшая история города — сплошная череда попыток его завоевать. Успешных и безрезультатных. Но не о городе речь.
Летом 1907 года в 5 километрах от этого самого рыбацкого поселка Махдия греческий ловец губок на глубине 40 метров заметил на дне очертания цилиндрических предметов, показавшихся ему стволами пушек. При более тщательном осмотре находки он понял, что это не пушки, а наполовину замытые в песок мраморные колонны, густо обросшие ракушками и водорослями. Рядом с мраморными колоннами лежали мраморные и бронзовые статуи.
Не сразу решился водолаз утаить находку от властей и ученых. Если бы они лежали чуть-чуть дальше от берега — не было бы никаких вопросов. А так затонувшее судно лежало во французских территориальных водах. Кто его знает, что придумают власти, хотя греки и возвращали себе то, что было украдено у их предков римлянами в период, когда французов вообще не существовало. Но лучше все же не афишировать находку, решил ныряльщик и вместе с несколькими своими верными друзьями поднял все, что мог, и распродал богатым туристам.
Однако это маленькое «частное предприятие» не осталось без внимания директора Тунисского департамента древностей Альфреда Мерлина. Случайно он узнал, что на базаре по доступной цене можно приобрести произведения греческого искусства. Мерлин проследил весь путь от базара до места находки и при поддержке органов власти снарядил экспедицию в район обнаружения статуй и тем самым пресек дальнейшее расхищение культурных ценностей. А это, как оказалось, были бесценные сокровища.
Но то, что было обнаружено на дне, превзошло все возможные ожидания.
На этот раз Море щедро наградило людей. На поверхность были подняты бронзовые и мраморные статуи Афины, Диониса и Афродиты, богини охоты Артемиды и бога-врачевателя Асклепия, посланца богов — Гермеса.
Среди произведений, выполненных из бронзы, особым изяществом отличались статуя крылатого Агона, или Эрота, прекрасные статуэтки танцующих карлов, гермы и бегущий сатир. Причем, к великой радости археологов, одна из герм была подписана скульптором Боэфом из Калхедона. Этот художник жил во II веке до н. э. и упоминался в трудах античных писателей, в частности, Плиния. Боэф славился как мастер, исполнявший художественные изделия из металла. Им, в частности, выполнены бронзовая статуя мальчика, портрет Антиоха Эицфана на острове Делос и другие скульптуры. Лучшее его произведение — мальчик с гусем, с которого имеется несколько копий (одна из них хранится в Государственном Эрмитаже).
В большом количестве были найдены также бронзовые светильники и терракотовые сосуды и лампы, по печатям на которых удалось определить их датировку, бронзовые украшения для мебели и внушительных размеров канделябры.
Пять сезонов (1908–1913 гг.), по три месяца каждый, продолжались археологические работы на этом, втором по значению для развития подводной археологии корабле. Велись они, в основном, с небольших суденышек, принадлежавших ловцам губок, так как предоставленные французским флотом буксир «Циклоп» и маленький кораблик Министерства путей сообщения «Эжен Резо» очень часто отзывались их начальством. В середине утлого суденышка стояла небольшая помпа, приводившаяся в движение двумя матросами. Она давала воздух находившемуся под водой водолазу. На корме располагались водолазы, ожидавшие своей очереди или отдыхавшие после погружения.
Спуски под воду были трудны и опасны. Не обошлось и без жертв. К слову сказать, как раз в это время в Англии была опубликована таблица декомпрессии профессора Дж. С. Холдейна, но греческие водолазы под руководством французского военно-морского офицера, лейтенанта Тавера, не знали о ней. Они продолжали производить декомпрессию медленно, по старинке, по методу, предложенному еще Полем Бертом. В результате несколько водолазов заболели кессонной болезнью и вынуждены были навсегда распрощаться со своей опасной профессией.
По сути, работы и на этот раз сводились, в основном, к тому, что с корабля поднимали его драгоценный груз. Правда, опыт работ у Антикитеры помог сделать кое-какие наблюдения, позволившие восстановить характер событий, приведших к кораблекрушению. Место работ представляло собой невысокий холмик, возвышавшийся над ровной илистой поверхностью дна на глубине от 39 до 50 м. В центре холмика лежали шесть рядов колонн, длина рядов с юга на север достигала 32 м. В центральных рядах количество колонн было наибольшим, а к югу и северу оно уменьшалось, поэтому ряды в целом образовали неправильный овал, грубо повторяя очертания корабля, на палубе которого они были уложены.
Вокруг этого главного массива грудами лежали капители и базы колонн, тщательно отделанные мраморные блоки, большие фрагменты античных керамических сосудов и между ними бронзовые и мраморные целые скульптуры или их части. Водолаз, работая в непроницаемой тьме, на коленях, руками раскапывал ил под находками и подводил под них тросы. Затем находку поднимали на поверхность, где, очищенные и отмытые, они представали во всей своей красоте.
Работы усложняло сильное течение. С одной стороны, оно быстро уносило в сторону муть, поднятую водолазами, но в то же время значительно сковывало движения скафандрового водолаза. Тем более что судно, пролежав под водой несколько веков, покрылось твердым панцирем из ила и ракушки. В то же время этот панцирь, столь мешавший обнаружению исторических предметов и усложнявший работу водолазов, способствовал их сохранению и, в конечном счете, спасению.
Пять залов музея Бардо в Тунисе с трудом вместили поднятые на поверхность произведения античного искусства. По барельефам и аттическим надписям археологи установили, что это был груз, возможно, затонувшего в шторм римского судна. Но откуда и куда? Анализ найденных на его борту предметов показал, что, очевидно, корабль отправился в свое последнее путешествие из Афин и направлялся в Италию, однако некоторые исследователи считают, что его конечным пунктом мог быть и один из портов Северной Африки.