Джек Потрошитель, стр. 39
При анализе ДНК используют маркеры. В случае сравнения ДНК Потрошителя и Сикерта использовалось месторасположение последовательности Д-петли в митохондриальной ДНК. Большинству людей это так же понятно, как мне уравнение теории относительности E=mc^2. Самым сложным для экспертов является понимание того, какая ДНК исследуется и о чем говорят полученные результаты. Плакаты с изображением отпечатков пальцев приносятся в суд, и присяжные радостно кивают, увидев несомненное совпадение. Но анализ человеческой крови всегда повергает людей в шок, поскольку очевидна только степень ее свежести.
Мы способны понять только принадлежность крови к одной из групп. Анализ ДНК требует более сосредоточенного изучения. Объяснение того, что ДНК так же уникальна, как штриховой код на консервной банке из супермаркета, не выручает. Я не могу воспринимать свои кости и плоть как собрание миллиардов штрих-кодов, которые можно просканировать в лаборатории и определить меня. Поэтому я часто использую аналогии, поскольку без них сама запутываюсь в абстрактном мире науки и медицины, несмотря на то, что всю жизнь пишу об этом.
Взятые нами образцы можно представить себе как пятьдесят пять листов белой бумаги, на которых написаны тысячи различных цифр. Большая часть бумаги покрыта неразборчивыми знаками и смесью цифр, что показывает, что они были получены от множества разных людей. Однако на двух листах бумаги мы видим последовательность цифр, полученную от одного донора — или только от одного человека. Один лист принадлежит Джеймсу Макнилу Уистлеру, а другой является частью почтовой марки, наклеенной на письмо Потрошителя доктору Томасу Опеншоу, куратору музея Лондонской больницы.
Последовательность Уистлера не имеет ничего общего ни с письмом Потрошителя, ни с другими образцами, принадлежащими разным людям. Но последовательность, найденная на письме Опеншоу, встречается на пяти других образцах. Эти пять образцов получены не от одного донора, насколько мы можем утверждать в настоящее время. На них мы видим смешения других базовых позиций митохондриального региона. Это может означать, что образец содержит ДНК разных людей. Нашей проблемой было то, что мы не могли получить ДНК-профиль Уолтера Сикерта. Когда его тело было кремировано, самая веская улика исчезла в огне. Если мы случайно не найдем предсмертных образцов его крови, кожи, волос, зубов или костей, нам никогда не воскресить Уолтера Сикерта в лабораторных условиях. Но мы можем найти принадлежавшие ему предметы.
Чистая последовательность одного донора, найденная на оборотной стороне марки письма Опеншоу, является наилучшей основой для сравнения. Эта последовательность состоит из трех маркеров: 16294 — 73 — 263. Такую же последовательность мы находим на передней поверхности марки с письма Опеншоу, на конверте Эллен Сикерт, на конверте письма Уолтера Сикерта, на марке с конверта Уолтера Сикерта и на конверте письма Потрошителя со следами крови, хотя из-за давности мы не можем определить, является ли эта кровь человеческой.
Результаты, полученные с письма Эллен Сикерт, легко объяснить тем, что они с мужем могли пользоваться одной и той же губкой. А может быть, Сикерт коснулся или лизнул клейкий слой конверта или марки, потому что отправлял письмо жены.
Другие образцы содержат один или два маркера, обнаруженных в последовательности ДНК на письме Опеншоу. Например, на белой накидке, которую Сикерт надевал во время рисования, мы находим маркеры 73 и 263. Это уже результат, хотя достоверность его незначительна. Накидке более восьмидесяти лет. Ее стирали, гладили и крахмалили, прежде чем пожертвовать архиву Тэйт. Я не видела особого смысла во взятии образцов с воротника, манжет и из подмышек, но мы все же их взяли.
Письмо к доктору Опеншоу, на котором мы нашли пригодную для идентификации последовательность митохондриальной ДНК, было написано на бумаге фирмы «Пири и сыновья». Письмо датируется 29 октября 1888 года, оно отправлено из Лондона. Мы читаем:
Конверт:
Доктору Опеншоу
Патологоанатому
Лондонской больницы
Уайтчепел
Письмо:
Старина, это был ритуал
я оставил левую почку и собираюсь
повторить все снова возле
твоей больницы и я собираюсь
вонзить мой нож в них
эти копы испортили мне всю игру
но я считаю что скоро смогу
продолжить свою работу и
тогда я пришлю тебе
новый образец внутренностей
Джека Потрошителя
Видишь ли ты дьявола
с его микроскопом и скальпелем
глядящего на срез почки
с задранным краем
Одна из причин, по которой это письмо кажется мне подлинным, заключается в том, что оно тщательно продумано. Плохой почерк явно подделан. Он совершенно не соответствует почерку человека, имеющего доступ к ручке и чернилам, а также к дорогой бумаге с водяными знаками. Адрес на конверте написан грамотно, грамматически верно. Он резко отличается от перенасыщенного грамматическими ошибками текста самого письма. Стюарт П.Эванс и Кейт Скиннер в своей книге «Джек Потрошитель: Письма из ада» указывали на то, что постскриптум в письме к доктору Опеншоу отсылает нас к корнуоллской присказке 1871 года:
Это дьявол,
С деревянной палкой и лопатой,
Добывающий души,
С задранным хвостом!
Аллюзия с корнуоллской присказкой не имеет никакого смысла, если предположить, что письмо к доктору Опеншоу было написано необразованным маньяком, который вытаскивает почки из тела жертвы и отправляет их по почте. В детстве Уолтер Сикерт бывал в Корнуолле. Он рисовал корнуоллские пейзажи, обучаясь у Уистлера. Сикерт знал Корнуолл и местных жителей. Он много читал, был знаком с народными песнями и сказками. Вряд ли бедный, необразованный житель Лондона мог проводить время в Корнуолле и читать корнуоллские сказки.
Со мной можно (и нужно!) поспорить. Ведь отсутствие надежного образца ДНК Уолтера Сикерта не позволяет абсолютно уверенно утверждать, что ДНК, найденная на письме к доктору Опеншоу, принадлежит именно ему, а следовательно, именно он и является Джеком Потрошителем. Мы не можем утверждать этого с уверенностью.
Хотя статистика показывает, что последовательность ДНК, полученная от одного донора, исключает 99% населения, доктор Феррара заявляет: «Сходство последовательностей может быть простым совпадением. А может совпадением и не быть». В любом случае у нас появляется повод думать о том, что митохондриальная ДНК Уолтера Сикерта и Потрошителя принадлежит одному и тому же человеку.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
РАЗРИСОВАННОЕ ПИСЬМО
Уолтер Сикерт был злейшим врагом любого криминалиста. Он был настоящим обманщиком, способным провести самую лучшую лабораторию.
Меняя бумагу, ручки, краски, марки и подделывая почерки, он поверг в недоумение всю лондонскую полицию. Он постоянно переезжал с места на место, не ведя дневников, календарей и не датируя своих писем и картин. Его тело кремировали, не оставив никаких материалов для расследования. Когда оно сгорело, ДНК исчезла. Если Сикерт и оставил образцы крови и волос, которые с точностью можно считать его, нам еще предстоит их найти.
Мы не можем получить его ДНК даже от детей или родных братьев и сестер. Детей у Сикерта не было. Не было детей и у его сестры. Насколько нам известно, и четверо его братьев умерли бездетными. Эксгумировать тела матери, отца, братьев или сестры Сикерта в надежде обнаружить признаки митохондриальной ДНК, сходной с полученной в лабораториях «Боуд», немыслимо.
Дело Потрошителя невозможно решить с помощью анализа ДНК или отпечатков пальцев. Общество ожидает от криминалистов ответов на все вопросы, но без коллективных усилий, человеческого разума и напряженной работы все улики бессмысленны и бесполезны. Даже если бы мы получили неопровержимые доказательства совпадения ДНК Сикерта с ДНК, найденной на письме Потрошителя, любой квалифицированный адвокат мог бы сказать, что факт написания письма еще не говорит о том, что Сикерт кого-то убил. Может быть, он просто подделал несколько писем Потрошителя, поддавшись своему извращенному чувству юмора. Хороший прокурор может доказать, что, если Сикерт написал хотя бы одно письмо Потрошителя, у него серьезные неприятности, потому что подобные письма являются признанием. В них Потрошитель признается, что убивал и увечил людей, и угрожает убивать правительственных чиновников и полицейских.