Зеркало Кассандры, стр. 36

Орландо, Эсмеральда и Фетнат разом умолкают.

— Черт! — произносит Фетнат.

— Черт!! — повторяет Орландо на октаву ниже.

— Черт!!! — восклицает Эсмеральда, поперхнувшись глотком кофе.

— Черт! — считает нужным добавить Ким для полноты впечатления.

Все смотрят на нее так, словно перед ними возникло привидение. Идущей по Елисейским Полям Кассандре кажется, что она — Цезарь, возвращающийся с Галльской войны. Все победители (даже те, кто в последний момент сжульничал, как она) испытывали подобное чувство ликования — их считали проигравшими, а они, несмотря ни на что, преодолели все препятствия.

Фетнат приглашает девушку сесть на потрескавшееся кожаное автомобильное сиденье. Словно приветствуя Кассандру, костер выбрасывает вверх сноп искр.

— М-м… поздравляю, девчушка, — произносит Орландо и в одиночестве несколько раз хлопает в ладоши.

— А малышка оказалась крепким орешком, — признает Фетнат.

— Ты, наверное… Наверное, нелегко тебе пришлось, — сочувственно говорит Орландо.

— Она мне уже осточертела! — стонет Эсмеральда и сплевывает. — Ох, я уже забыла, как избавляться от кровососов. Нет, вспомнила. Их прижигают сигаретой. Как раз сейчас можно попробовать.

Эсмеральда закуривает и выдыхает дым в сторону Кассандры. Та смеривает взглядом всех четверых:

— Я прошла испытание, значит, могу остаться навсегда, так?

Эсмеральда подпрыгивает:

— Эй, эй, не торопись! Допустим, ты прошла первое испытание. Это дает тебе право на временное пребывание, которое, если ничего не…

— Хватит, Герцогиня. Не будем подвергать других страданиям, которые пережили сами, — прерывает ее Фетнат. — Она прошла трудное испытание и доказала, что действительно хочет стать членом нашей общины. Теперь она одна из нас. Если ты понимаешь, что я хочу сказать.

— Да никогда! Я не хочу никакой Красной Шапочки! Пусть она сдохнет. Придумаем ей другое испытание. Она не боится крыс? Хорошо, посадим ее в контейнер со змеями. Если она выживет и там, найдем что-нибудь еще. На свалке полно диких животных. На худой конец утопим ее в серной кислоте.

— Почему ты не хочешь, чтобы девчушка осталась? — спрашивает Орландо.

— Да вы что, не видите что ли?.. Она просто… она всего лишь… всего лишь…

Женщина думает, потом находит наиболее подходящее оскорбление:

— Это всего лишь маленькая буржуйка…

И добавляет с отвращением:

— Гнусная мерзкая буржуйка!

Фетнат даже не находит нужным отвечать.

— Она ранена, я ей помогу, — говорит он, беря Кассандру за руку.

Он тщательно осматривает следы крысиных зубов, уходит в свою хижину и возвращается с бутылкой рома, которым поливает раны. Потом на самые глубокие царапины накладывает пахучую массу, отдающую зубной пастой и ваксой.

— Эх, мужики… Все вы — тряпки! Длинные волосы, маленькая задница, торчащие сиськи, пушистые ресницы — и конец, мозги у вас отказали! Что она будет здесь делать, эта Спящая Красавица? Тут у нее нет будущего, — убежденно говорит Эсмеральда. — Она будет так несчастна, что умрет!

Молчание.

— Может быть, но это ее выбор, — отрезает Фетнат, осматривая самую глубокую рану. Он решает промыть ее голубиным пометом, растворенным в уксусе.

Орландо качает головой.

— Я поняла. Если это общее решение, я умываю руки, — объявляет Эсмеральда.

Кассандра садится и скрещивает ноги, словно принимая самую удобную позу для долгого разговора.

— В прошлый раз вы обещали рассказать, кто вы, — напоминает она спокойным голосом.

Она смотрит на них огромными серыми внимательными глазами. Четыре бомжа отворачиваются, избегая ее пристального взгляда. По очереди они сплевывают на землю, потом чешутся.

— С какой стати мы должны рассказывать тебе свою жизнь? — огрызается Эсмеральда, отпивая из горлышка.

Фетнат встает, приносит кружку дымящегося чая и протягивает ее Кассандре. Затем прибавляет к этому пакет чипсов и ореховую пасту с недавно истекшим сроком годности.

— Девчушка завоевала право познакомиться с нами. Давай, Барон, начинай! — предлагает он. — Ты первый сюда пришел.

Все поворачиваются к бородатому Викингу.

Это толстый грубый мальчишка, обделенный любовью.

Орландо чешет бороду, встает, выуживает сигару из жестяной коробки, раскуривает ее угольком от костра.

— Хорошо, девчушка. Я пришел сюда первым. Меня привели… цыгане. Я родился в Бельгии. Мои родители жили в так называемом экономически неблагополучном районе неподалеку от Шарлеруа. Отец был мастером на фабрике по производству нейлона, но начался кризис, и он потерял работу.

Немедленно слышится рычание. Это лис Инь Ян демонстрирует свое неодобрение по отношению к запретному слову. Остальные не обращают на него никакого внимания.

— Потом началось обычное безобразие. Они получали пособие. У них родились дети. Восемь. Родилось бы и больше, но у матери обнаружили фиброму. Отец сидел дома, ничего не делая, и целый день смотрел телевизор. Особенно футбол и прогноз погоды. Праздность его раздражала. Он бесился по пустякам. Начинал кричать и угрожать. Он все время со всеми ссорился, не только с нами, но и с соседями, и с полицейскими. Он бил нас ремнем по любому поводу. И даже без повода. Мать ничего не говорила. Она постоянно была в депрессии. Иногда ложилась в больницу, возвращалась оттуда с улыбкой и отсутствующим взглядом. Мои семь старших братьев и сестер быстро покинули отчий дом, зажили своей жизнью вдали от родителей. Они соглашались даже на такую поганую работу, как официант, разносчик рекламы или уборщица. Я был восьмой, самый младший. И я остался один.

Он выдувает облачко синеватого дыма.

— На самом деле я не люблю своих родителей. Не понимаю, кто выдумал эту идиотскую повинность: «Надо любить своих родителей, и они тебя тоже должны любить». Вот еще один пример замороженной мудрости наших предков, которая в наши дни уже потеряла актуальность.

— Точно, — подтверждает Эсмеральда. — В кои-то веки ты прав, Барон. И даже без моей подсказки.

— Совершенно согласен, — добавляет Фетнат.

— Мы все — живые люди, мы все разные, нам могут попасться как хорошие родители, так и плохие. Если тебе не повезло, зачем говорить, что твои родители великолепны просто потому, что они — твои родители. Тебе попались уроды, ты вытащил несчастливый билет, вот и все.

— Да. Это лотерея жизни, — считает нужным добавить Фетнат.

— Поэтому не нужно делать вид, что все хорошо, когда все плохо, — убежденно говорит Орландо, вдыхая дым.

— Одно мои родители сделали правильно, пусть даже лишь для того, чтобы избавиться от меня, — отправили меня в обязательную муниципальную светскую школу. Там мне ужасно понравилось учиться. Особенно я полюбил философию. Тебя это, быть может, удивит, девчушка, но я получал довольно хорошие оценки.

Тот — бомж-анархист, этот — бомж-философ. Все эти бароны и маркизы уж точно не считают себя обыкновенными неудачниками. Они придумали себе интеллектуальную жизнь.

— Так ты поэтому придираешься к моим поговоркам? Хочешь показать, что у тебя есть свои мысли, а, Барон? — усмехается Ким.

Орландо не отвечает. Он строит гримасу, которая делает его похожим на грустного клоуна.

— Ладно. Потом, в тот год, когда я должен был получить аттестат, мой отец как-то раз страшно взбесился то ли из-за пережаренного, то ли из-за недожаренного телячьего эскалопа. Он чересчур сильно ударил мать, я встал на ее защиту и оттолкнул отца. Злая шутка закона гравитации: он неудачно упал с лестницы. Раздался сухой треск, отец перестал шевелиться, а его голова заняла по отношению к позвоночнику совершенно неправильное положение.

Викинг нервно жует сигару.

— Я предпочел никому не объяснять, что это был несчастный случай, а сбежать.

— Еще бы! — усмехается Эсмеральда. — Особенного выбора у тебя не было, Барон. Наделал делов и еле-еле успел удрать от полицейских.