Измененный, стр. 3

— А Джанин у нас…

— Поехала к врачу. Ребенок подхватил какую-то заразу.

— Опять?

Каррен картинно пожала плечами, отчего длинные темные волосы зазмеились по плечам. Единственное, в чем мы с ней безоговорочно единодушны: Джанин — совершенно бесполезное существо, а ее дитя — просто ходячая болячка.

— Поклялась, что к часу вернется, чтоб ей никогда не похудеть.

— К часу меня уже не будет. У меня в Сиесте встреча.

Каррен снова сосредоточилась на клавиатуре, не желая заглатывать брошенную наживку. Наверное, это очко в ее пользу; хотя, может, она просто меня не услышала?

Подходя к своему столу, я заметил, что на нем что-то лежит. Заметить это было нетрудно, потому что мое рабочее место самое аккуратное во всей Сарасоте, а может, даже на всем побережье Флориды. Правда, до меня доходили слухи, что у какого-то парня из Санкт-Петербурга на рабочем столе не было вообще ничего. А у меня посреди стола лежала прямоугольная карточка, несколько больше визитки, но меньше почтовой открытки.

Я взял ее, перевернул. На обратной стороне было написано только одно слово:

— Какого черта?

— Что?

— Что это за ерунда у меня на столе?

— Понятия не имею, — Каррен ответила, не оборачиваясь. — Доставили с почтой. Может, вирусный маркетинг?

— Вирусный маркетинг?

— Ты наверняка знаешь, что это. Приходит как будто от знакомого. С тобой вроде делятся тайной информацией: рекламируют что-то такое классное, нужное, от чего ты никак не можешь отказаться; такое современное, что плюнуть хочется.

Я снова поглядел на карточку в руке. Матово-черная с обеих сторон, на лицевой стороне жирными белыми буквами напечатано только одно это слово, к изнанке приклеен стикер с моим именем и адресом компании, отпечатанными на лазерном принтере. Стикер наклеен безупречно ровно.

— Я могу отказаться, — сказал я и бросил карточку в мусорную корзину.

Глава 2

Я просмотрел электронные письма, сделал несколько звонков — только по делам «Недвижимости»; остальные звонки я делаю со своего сотового, когда рядом нет посторонних, — и ушел из конторы в самом начале двенадцатого. Над головой сгущались тучи с пурпурным отливом, обещающие проливной дождь. Единственная неприятность заключалась в том, что в преддверии грозы воздух сделался еще гуще; земля выдыхала последние капли влаги из раскаленных легких, спеша очиститься перед грядущим дождем. Впечатление складывалось такое, что стоит протянуть руку и выжать воздух, и из него действительно потечет.

Я медлил, сознавая, что еще недавно именно в такой момент я бы закурил. Нет, курить я уже не курю, и этим утром хочется даже меньше. Наконец-то получилось, мистер Никотиновая Зависимость собирает свои чемоданы. Я замешкался, чтобы донести до сознания этот факт. Автор одного из моих любимых блогов, посвященных совершенствованию личности, настоятельно рекомендует подольше задерживаться на положительных моментах вместо того, чтобы сокрушаться по поводу отрицательных — перепрограммировать реальность, изменяя фокус на позитивный. Подстегни себя, и ты подстегнешь мир. К тому же я все равно вышел из конторы рановато.

С того места, где я остановился, отлично видно, что представляют собой «Океанские волны». Жилой комплекс, построенный в те бурные времена, когда возведение многоквартирных домов на побережье Флориды было равносильно получению лицензии на печатанье денег — на курорте имелось все, что необходимо семейству, решившему провести пару недель в Солнечном штате. Сто двадцать квартир в шестиэтажках, уже упомянутые мною двухэтажные дома, выстроенные двумя концентрическими кругами и обрамляющие восемь теннисных кортов. («Океанские волны» гордятся своими кортами и ежегодно предоставляют их для проведения турнира Лонгбот-Ки.) Пальмы, заросли папоротников и дорожки смягчают общую картину и придают многоквартирным домам вид особняков. У каждого дома имеется веселенькое название, каждый выкрашен в свой оттенок пастели, и каждый, как видно опытному глазу, начинает понемногу ветшать.

Во внутреннем кольце домов со стороны океана стоит четырехэтажное административное здание, где располагаются офисы курорта, стойка администратора, залы для переговоров и конференций, спортивный зал и еще занимающие целых два верхних этажа чудовищно огромные апартаменты владельцев жилого комплекса. Там же со стороны океана, но во внешнем кольце домов, расположена не только маленькая контора «Недвижимости на побережье», но и небольшой продуктовый магазин, лавка с пляжными товарами, ресторан «У Мари», маленький и уютный, каждый вечер живая фортепьянная музыка, не жители домов — добро пожаловать, но шорты и шлепанцы запрещены, и бистро «У Тони» (традиционный набор блюд, вход с детьми разрешен, имеется гавайский бар, в патио столики с видом на бильярд).

За всем этим — пляж, где стоит несколько бунгало с четырьмя спальнями, самые дорогие апартаменты курорта. Среди прочих зданий, разбросанных по всему комплексу, имеется игровая комната и зона, куда родители могут сбагрить на пару часов наиболее сговорчивых детишек, оставив на попечении полупрофессиональной няньки, чтобы самим в тишине и покое насладиться солнечными ваннами. Имеется еще ремонтная мастерская, которой заправляет Большой Уолтер, но я редко сталкиваюсь с необходимостью что-либо починять, и с Уолтером тоже. Он вполне приличный парень, настоящий кудесник по части любого ремонта, но слишком крупный и постоянно потеет.

Моя работа состоит в том, чтобы составлять списки квартир, с которыми их владельцы готовы расстаться, и продавать желающим как можно быстрее. Работенка во многих смыслах недурственная — монополия, поднесенная на блюдечке, — потому-то я и согласился приехать сюда, вместо того чтобы остаться в головном офисе в Сарасоте. Беда лишь в том, что квартиры с каждым годом продаются все хуже и хуже. Тони и Мари Томпсон держат «Океанские волны» в ежовых рукавицах, не раскошеливаясь без крайней нужды, и этот стиль управления устарел так же очевидно, как и сами дома. Все квартиры, за исключением трех, находятся в долевой собственности, что является повсеместной практикой. Владельцам не позволяется менять дизайн интерьеров на том основании, что у постоянных гостей курорта разовьются пристрастия, они полюбят одни кондоминиумы больше других, потребуют большей свободы выбора, и их будет сложнее разместить, извлекая при этом максимальный доход. В общем-то, ничего дурного в таком подходе нет, за исключением того, что последний раз ремонтом домов занимались несколько лет назад, и это уже явственно сказывается и внутри, и снаружи. Все работает, если не считать, что время от времени какой-нибудь кондиционер принимается гудеть и приходится регулярно прочищать канализацию, но с виду это уже не то, что Каррен упорно именует «супервеликолепным и безупречным».

В свою очередь, это означает, что квартиры продаются вовсе не за ту цену, какую должно обеспечивать их местоположение; и я не получаю тех комиссионных, каких заслуживаю за свое рвение и время, потраченное на работу; а я так и не достиг блистательного положения в обществе, необходимого для воплощения пятилетнего плана (ему идет уже шестой год, и это бесконечно меня расстраивает), в результате чего я распрощаюсь с «Недвижимостью на побережье» и открою собственную контору, предпочтительно где-нибудь в Сант-Армандс Серкл, причем сотрудников я уже присмотрел некоторое время назад. Именно по этой причине я и взялся сделать то, что сделаю в ближайший час: встречусь с Тони Томпсоном и попытаюсь уговорить его развязать мошну, дабы немного привести в порядок эти строения.

Я вернулся к машине, отпер багажник и достал пластиковый пакет. Затем размял плечи, пробормотал несколько мотивирующих фраз и направился к административному корпусу.

— Это настоящая находка, Билл.

Я стоял, потягивая холодный чай, и глядел сквозь толстое стекло на океан, пока Тони Томпсон с нескрываемым удовольствием рассматривал бутылку вина.