Прощай, детка, прощай, стр. 47

— Кто-нибудь уже придумал объяснение? — спросил Демпси. Мы стояли вокруг капота «краун-виктории», Бруссард курил взятую у Энджи сигарету, сама она, причмокивая, пила кофе из стаканчика с эмблемой комиссии Метрополитен Дистрикт, а я поглаживал ее по спине, пытаясь таким образом хоть немного согреть.

— Объяснение чему? — сказал я.

— Тому, что Гутиеррес и Маллен оказываются на дороге в то самое время, когда вы втроем попадаете под огонь. — Он пожевал красную пластиковую зубочистку, время от времени берясь за нее большим и указательным пальцами, но ни разу не вынул изо рта. — Разве только у них тоже был вертолет, но что-то мне в это не верится. А вам?

— По-моему, у них не было вертолета, — сказал я.

Он улыбнулся:

— Верно. А раз так, они не могли находиться и на холмах, и через минуту или около того тут в своем «лексусе». Это — ну, не знаю, — просто невероятно. Следите за моей мыслью?

— Кто еще был наверху? — спросила Энджи, стуча зубами от холода.

— Вот в том-то и весь вопрос, не так ли? Среди прочего. — Демпси посмотрел через плечо на холмы, темнеющие по другую сторону скоростной автомагистрали. — Не говоря уж о том, где девочка. Где деньги? Где тот или те, кто израсходовал у карьера столько пороху, что фильм со Шварценеггером снять можно? Где тот или те, кто так ловко разделался с Гутиерресом и Малленом? — Он поставил ногу на крыло «лексуса», потрогал зубочистку и поглядел на машины, проносящиеся по шоссе рядом с нами. Журналистам будет о чем писать.

Бруссард затянулся табачным дымом и шумно выдохнул.

— Развертываете операцию ПМЗ, Демпси, да?

— ПМЗ? — постукивая зубами, переспросила Энджи.

— Прикрой мою задницу, — сказал Бруссард. — Майору Демпси было бы нежелательно прославиться в качестве полицейского, который потерял Аманду Маккриди, двести тысяч долларов и две жизни за один вечер. Или не так?

Голова Демпси стала поворачиваться к Бруссарду, пока зубочистка не указала прямо на него.

— Я не хочу прославиться в качестве полицейского, нет, детектив Бруссард.

— Поэтому прославлюсь я, — кивнул Бруссард.

— Это вы потеряли деньги, — сказал Демпси. — Мы позволили вам сыграть так, как вам хотелось, и вот что из этого вышло. — Он поднял брови и заглянул в «лексус». Как раз в это время двое помощников коронера вытаскивали с водительского сиденья труп Гутиерреса. На земле был расстелен черный пластиковый мешок, тело положили на него. — Ваш лейтенант Дойл? Он с восьми тридцати по телефону пытается объяснить ситуацию комиссару полиции. Когда я его последний раз видел, он пытался выгородить вас и вашего напарника. И я сказал ему, что это — напрасная трата времени.

— А что, — спросила Энджи, — ему оставалось делать под таким огнем? Собраться с мыслями, схватить сумку и нырнуть с нею со скалы?

Демпси пожал плечами:

— Это один из возможных вариантов.

— Каких на хрен вариантов! — сказала Энджи, вдруг перестав стучать зубами. — Он жизнью рисковал ради…

— Мисс Дженнаро, — остановил Энджи Бруссард, положив руку ей на колено, — майор Демпси не говорит ничего такого, чего не сказал бы лейтенант Дойл.

— Послушайте детектива Бруссарда, мисс Дженнаро, — сказал Демпси.

— Кто-то должен выступить козлом отпущения за эту групповуху, — сказал Бруссард. — Назначили меня.

— Вы тут единственный представитель от всей конторы, — усмехнулся Демпси и направился к группе сотрудников полиции штата, говоря на ходу в уоки-токи и оглядывая холмы, окружающие карьер.

— Это несправедливо, — сказала Энджи.

— Нет, справедливо, — сказал Бруссард и отбросил щелчком докуренную до фильтра сигарету. — Я просрал все дело.

— Это мы просрали, — сказала Энджи.

Бруссард покачал головой.

— Если бы деньги по-прежнему были у нас, можно было бы жить дальше, независимо от того, где Аманда и жива ли она. Но без денег мы — просто шуты. И это моя вина. — Он плюнул на асфальт, покачал головой и ударил каблуком по шине «лексуса».

Энджи смотрела, как технический сотрудник судебной экспертизы кладет куклу Аманды в пластиковый пакет, запечатывает его и подписывает черным фломастером.

— Она где-то там, так? — Энджи взглянула на темнеющие холмы.

— Да, она там, — сказал Бруссард.

С наступлением рассвета мы еще находились на месте двойного убийства. «Лексус» прицепили к тягачу, который потащил его по Притчетт-стрит и свернул на кольцевой перекресток, направляясь к скоростной автомагистрали.

Сотрудники полиции штата уезжали в холмы, возвращались оттуда с пакетами, заполненными стреляными гильзами, выковыряли даже несколько расплющенных пуль, застрявших в скале и в стволах деревьев. Кто-то будто бы привез ботинки и водолазку Энджи, но кто это именно и что он с ними сделал, никто не знал. Во время этого ночного бдения какой-то полицейский из Квинси накинул Энджи на плечи одеяло, но она все равно дрожала, и в свете уличных фонарей, фар и осветительных приборов, установленных для освещения места преступления, было видно, что губы у нее синие.

Около часа ночи приехал из холмов лейтенант Дойл и пальцем поманил к себе Бруссарда. Они прошли по дороге к желтой ленте, натянутой вокруг мельницы, потом остановились друг против друга, набычились, и тут Дойл взорвался. Слова мы не слышали, но громкость и указательный палец, которым Дойл размахивал перед лицом Бруссарда, говорили о том, что настроение начальника вовсе не сводилось к безмятежному «Ну, попробовали, не получилось, не беда». Большую часть беседы Бруссард стоял опустив голову, но она затянулась на добрых двадцать минут, и Дойл, казалось, только сильней распалялся. Потом он иссяк, Бруссард оторвал взгляд от земли, и лейтенант покачал головой так, что мы, находясь на расстоянии метров пятьдесят, почувствовали, что он принял суровое окончательное решение. Дойл оставил Бруссарда и вошел в здание мельницы.

— Я так понимаю, невеселые новости, — сказала Энджи Бруссарду. Он подошел к нам и сразу полез за очередной сигаретой в ее пачку, лежавшую на капоте машины.

— Отстраняют до решения завтрашней комиссии Министерства внутренних дел. — Бруссард закурил и пожал плечами. — Последнее служебное поручение — сообщить Хелен Маккриди, что нам не удалось вернуть ее дочь.

— А к вашему лейтенанту, — сказал я, — который одобрил эту операцию, какие будут претензии?

— Никаких. — Бруссард прислонился к бамперу, затянулся и выдохнул тонкую струю дыма.

— Никаких? — переспросила Энджи.

— Никаких. — Бруссард стряхнул пепел с сигареты. — Я все провалил, и вся ответственность — на мне. Если признаю, что утаил существенную информацию, хотел стяжать всю славу за задержание самолично, значок не потеряю. — Он снова пожал плечами. — Добро пожаловать в департамент политики.

— Но… — начала было Энджи.

— А, да, — сказал Бруссард и, обернувшись, взглянул на нее. — Лейтенант вполне ясно дал понять, что если вы будете распространяться на эту тему — постойте-ка, как это он выразился? — «урою их по самые веки по делу об убийстве Мариона Сосиа».

Я посмотрел на вход в здание мельницы, где в последний раз видел Дойла:

— Да нет у него на нас ни хрена!

Бруссард покачал головой:

— Он никогда не блефует. Раз говорит, что уроет, значит, уроет.

Я призадумался. Четыре года назад под мостом юго-восточной магистрали мы с Энджи хладнокровно убили сутенера и торговца кокаином Мариона Сосиа. Пистолеты у нас были незарегистрированные, и отпечатки пальцев мы с них стерли.

Но оставался свидетель, будущий налетчик по имени Юджин. Фамилии его я никогда не знал, но тогда был почти уверен, что, если бы я не убил Сосиа, Сосиа убил бы Юджина. Не сразу, но вскоре. Юджин, решил я, несколько раз за эти годы попадал за решетку — карьера в «Американ экспресс» парню явно не светила — и, видимо, во время очередной отсидки сдал нас в обмен на сокращение срока. Поскольку никаких иных оснований связывать меня и Энджи со смертью Сосиа не было, окружной прокурор, я так думаю, решил делу хода не давать, но кто-то эту информацию прибрал к рукам и передал Дойлу.