Коммуна, или Студенческий роман, стр. 50

– Уезжайте! Я не хочу, чтобы вы видели, в какой подъезд я зайду!

– Слушаюсь и повинуюсь!

Пару минут Полина постояла во дворе, чтобы прийти в себя, и лишь после этого поднялась домой.

Да, судя по всему, у Глеба не было таких проблем, как у Вадима. Он умел вполне естественно произносить все нужные молоденьким девушкам (да и зрелым женщинам, признайтесь!) вербальные конструкции. Всего каких-то пара лет разницы и… Или не в возрасте дело? В чувствах? Тоже вряд ли. В среде? В воспитании-окружении? В породе-природе? В алой спортивной «Тойоте» – супротив комнаты на троих в общаге? Автор не знает. А вы знаете?.. Да?! Тогда я вам сочувствую. Потому что…

Во многих знаниях многие печали

Тигр, выспавшись и ещё раз подкрепившись колбасой, решил, что такая жизнь слишком скучна для настоящего кота.

А он был самым настоящим котом, чтобы там ни вообразила о нём его милая, но бестолковая, как и большинство людей, новоявленная хозяйка. Как-то один старый кот с ушами, похожими на грязную кружевную салфетку, что свисала с тумбочки в комнате у «падлы Нельки», сказал ему по секрету, что для кота найти своего человека – ничуть не меньшее счастье, чем для собаки. Но собаки честнее котов и вовсе не так глупы, несмотря на существующее в кошачьем народе заблуждение-стереотип. «Запомни, для кота, как и для собаки, важен именно человек, а вовсе не дом!» – поучал ещё совсем не Тигра старый потёртый одноглазый кот, неизвестно почему питавший к нему привязанность, тщательно скрываемую от собратьев по подворотне. «Ну что такое дом без человека? Сам подумай, малец! Дом без человека – стены да крыша, не более. Дом без человека ещё страшнее подворотни, где те же стены и крыша, но иногда проходят сердобольные старухи – и тогда надо сделать вид пожалостнее. Из подворотни ты всегда можешь выйти на охоту – на зерновых складах порта водятся отменные толстые мыши, а портовые грузчики закусывают только первые пятнадцать минут, оставляя потом за собой солёно-сальный пир на газете. В подворотне ты хотя бы свободен. Если оно, конечно, тебе надо. Но, поверь, свой любимый человек куда круче свободы! Кому она нужна, эта свобода?! – Тут матёрый кот издал странное шипение, отдалённо похожее на человеческий вздох. – И вот он, свой любимый человек, куда важнее самих по себе стен и крыши, где никто не ходит и откуда частенько нет выхода! И ты медленно умираешь от голода и жажды. Доложу тебе, что супротив голода и жажды стая, с позволенья сказать, братьев, контролирующих гастроном «Барвинок» на Гарибальди, – просто-напросто кучка тополиного пуха! Я однажды испытал – и не пожелаю такого даже тому ротвейлеру, которому принадлежит лысый мужик, регулярно выпивающий в «Барвинке» свой полуденный стопарь! Как я выжил, будут знать только то вентиляционное отверстие и мои изодранные чуть не до кости лапы, малыш!»

Разумеется, никто, наблюдающий изредка эту странную парочку – одноглазого ветерана и плюгавый комок шерсти с непропорциональными ушами, и не догадался бы, что они ведут подобные беседы. Они и не беседовали в человеческом смысле слова. Но общение их было куда более полным, чем «венец творения», снабжённый умением облекать свои мысли и чувства в слова, может себе предположить. Автор имеет большой опыт наблюдения за животными и может вам ручаться головой – они понимают друг друга куда лучше нас, умеющих говорить, и передача информации друг другу у них налажена на таком уровне, что человеку и не снилось. Иначе и не объяснить множество и множество фактов из кошачьей, да и собачьей жизни. Я не буду приводить примеры, потому что те, у кого имеются домашние любимцы, – в курсе. У кого нет – ни в жизнь не поверят, потому что они, эти факты-примеры, просто не поместятся в жалкий человеческий мозг, для которого иногда «вера» – лишь синоним слова «осмысление».

– И как же его раздобыть, своего любимого человека? – тёрся комок шерсти о шрамы на морде старого разбойника.

– Это, малыш, цепь случайностей, именуемая иногда неисповедимыми путями! Никто не гарантирует тебе твоеголюбимого человека, даже если ты родился у мамы, владеющей своимлюбимым человеком. Но никто не может отрицать твоего права стать владельцем своеголюбимого человека, даже если ты родился у мамы, не владеющей никем, – отвечал одноглазый.

– А кто такая мама? – комочек с любопытством прикасался лапкой к давно затянутой рубцовой тканью глазнице своего наставника.

– Это, малыш… Впрочем, для нас, котов, это не так важно, как для них – людей. Считай, что мама – это то, благодаря чему ты появился на свет, и будь за это благодарен. А более на этот счёт не считай ничего! – он валил малыша на спинку и вылизывал ему пузо. – Впрочем, я помню маму. Мама – это молоко. Похожее на то, что нам иногда выносит дворник Владимир в мисочке, но только теплее и вкуснее.

– Значит, моя мама – мисочка дворника Владимира? – щурился комочек шерсти.

– Не самый плохой вариант, согласись! – слегка поддевал его плечом старый кот.

«Да, неплохо!» – думал про себя комочек. Но всё же больше его интересовал вопрос своего человека:

– А как понять – твой человек или не твой?

– Ну, с этим всё просто! Есть тайна, известная нам, но не знакомая людям.

– Тайна?

– Да. Это тайна имени. Вот скажи, ты знаешь своё имя?

– Имя? Это такое… Ну, я бы хотел… Это как если… – комочек садился, где шёл, и отваливал в сторону заднюю лапу, чтобы легче было думать.

– Не мучайся, – одноглазый садился чуть в стороне, спиной к комочку, и для невнимательного взгляда могло показаться, что они не имеют друг к другу никакого отношения. Но разговор на самом деле продолжался.

– Не мучайся, говорю тебе. Ты и знаешь и не знаешь одновременно. В этом и смысл.

– Да какой же тут смысл – знать и не знать одновременно? Чушь какая-то!

– Не скажи. Смысл в том, что через это твоё знание-незнание и можно определить своегочеловека.

– Ты хочешь сказать, что мой человек просто знает моё имя?

– Смышлёный ты, братец! – одноглазый тоже откидывал в сторону заднюю ногу, но не потому, чтобы легче думалось, а просто ему в силу возраста было так удобнее сидеть. – В том-то и секрет! Твой человек не знает твоего имени. Он угадывает его. Случайно.

– И как же я узнаю, что он угадал?

– Ведь это будет твоё имя. Как ты сможешь не знать, глупыш!

– Ничего не понимаю… «Знаешь – не знаешь», «угадал – не угадал»… Ты меня запутал!

– Ты не узнаешь, пока не услышишь сам.

– А как твоё имя, раз ты такой умный?

– Моё имя хранится у моеголюбимого человека. Я не знаю его.

– Опять «знаю – не знаю»! Ну, и где он, твой человек с твоим именем?

– Его нет. Поэтому и имени у меня нет… – И старый кот принимался вылизывать своё хозяйство. Что в известной среде считается медитативной техникой. И было бы крайним проявлением неприличия беспокоить кого-то в этот тонкий момент.

Одноглазый научил комочек шерсти ловить мышей, запрещая до поры до времени иметь дело с крысами, защищал его от остальных взрослых, далеко не всегда дружелюбных котов, а потом пропал… Отправился на охоту в порт и не вернулся. Маленький комочек долго ждал его на их месте – в тёмном углу под тёплой батареей, но так и не дождался, а те самые голод и жажда, о которых его предупреждал старый друг, заставили отправиться в мир в одиночку. Там ему быстренько преподнесли наглядный урок того, что бывает с фаворитами, лишёнными покровителя, и наказали больше нос в подворотню не совать. Если он, конечно, не раздобудет валерьянки. Тогда ещё ладно. Тогда ещё посмотрим… Что такое эта валерьянка и где её раздобыть? Да у тебя, малый, что, совсем нюха нет? Валерьянка живёт на третьем этаже. В квартире дворника Владимира. У этой безобразной старухи полная тумбочка настоя; настойки; и просто мешков этого дурман-корня, что позволяет котам достичь той же нирваны, что дворнику Владимиру – бутылка из гастронома. В общем, выследи, проникни и приволоки – будешь живой. Нет – порвём. Потому как ареал маленький, эволюционные механизмы конкурентной борьбы за выживание никто не отменял, малыш. Ничего, как говорится, личного! Биология. Не более того.