Невеста вампира (ЛП), стр. 64

— З-зачем ты это сделал? — выдавила она.

— Что?

— Поцеловал мне руку?

— Мне так захотелось. — И это была правда. — Тебе не понравилось?

— Понравилось, даже больше, чем следовало, но ты никогда раньше добровольно ко мне не прикасался.

Это было непростительным преступлением с его стороны.

— Я и раньше хотел, — признался он.

Длинные ресницы опустились и прикрыли сверкающие глаза девушки.

— Я должна держаться от тебя подальше.

Не в силах удержаться, Лайел склонился к ней. Он не поцелует её в губы — не должен, не может вот так серьёзно, так намеренно поддаться этому соблазну — но ему в эту минуту просто необходимо было прикоснуться к ней губами. Куда угодно. Лайел мягко прижался к её скуле, к её щеке, глубоко вдыхая пьянящий запах амазонки.

— Почему? — спросил он, хотя уже заранее знал ответ.

Тагарт. «Ты помнишь, что я сказал тебе?» — вспомнил он вопрос дракона.

Делайла вздрогнула.

— Что почему? — спросила она.

— Теперь ты должна меня избегать? — уточнил он, и лёгким касанием языка провел ту же линию, которую только что проложили его губы. Какой же гладкой, сладкой, горячей была её кожа. Его член болезненно затвердел.

— Это всё моя команда, — выдохнула амазонка и нерешительно обняла его руками.

Вампир понял, что они проголосуют против неё в следующий раз, если опять увидят с ним.

— Значит, мы не позволим им нас обнаружить. Только не сегодня. — Делайла так же нуждалась в нём, как и он в ней. Это было очевидно по тому, как её сбивчивое горячее дыхание обжигало кожу Лайела. — Завтра… завтра мы можем сторониться друг друга, как ни в чём не бывало.

Рука амазонки, скользившая вверх по спине мужчины, остановилась, вонзив ногти в его плечо. Делайла выгнулась вперёд, прижимаясь к нему грудью, и вампир зашипел от этого прикосновения.

— Ты не будешь против? — прошептала она.

Он совершенно потерял нить разговора, и никак не мог вспомнить, на чём они остановились.

— Против чего? — выдохнул Лайел.

— Заниматься любовью сегодня, а завтра вести себя, словно незнакомцы.

Эти слова должны были его порадовать. Ведь это было именно то, чего он так хотел, то, что позволило бы ему снова вернуться в свой угрюмый, замкнутый мирок. Именно это, как он ей и сказал, должно было случиться. Однако, услышав, что амазонка с такой лёгкостью и даже с готовностью согласна забыть наутро о его прикосновениях, вампир пришёл в раздражение. Всё его существо взбунтовалось и нестерпимо хотело рычать от злости.

— Нет, — ответил Лайел сквозь сжатые зубы. Хотя бы небольшое возмущение с её стороны не помешало бы. Не так ли? — Я не буду против.

— В отличие от моих сестёр меня никогда не интересовали несерьёзные отношения с мужчинами, — Делайла перебросила ногу и приподнялась так, чтоб оказаться у Лайела на коленях, обняв мужчину ногами за талию. Горячее лоно девушки прижалось прямо к возбуждённой плоти Лайела. Он возненавидел одежду, которая мешала им. — Но я не могу остановиться. Тебя я заполучу, даже если это только на одну ночь. Итак, скажи мне, что ты планируешь со мной сделать?

Чего же она хотела на самом деле? Остаться с ним навсегда? В груди всё сжалось, потому что какая-то частичка его души, пусть и маленькая, всё же хотела дать ей это.

— Для начала мы выкупаемся, — ответил он. Лайел собирался быть на высоте сегодня. Когда амазонка будет вспоминать о нём по прошествии времени, а он надеялся, что она будет, ему бы хотелось, чтобы девушка думала о нём с нежностью, возможно, даже с томлением.

— Ты уверен, что хочешь опять в воду, после того, что мы только что пережили в океане? — спросила Делайла, слегка прикусив нижнюю губу.

— О, да. Мы отправимся к нашему водопаду.

Она слегка улыбнулась.

— А потом? Что ты станешь делать со мной потом?

Лайел внимательно рассматривал девушку. Полосы грязи покрывали всё её исцарапанное лицо, а почти просохшие волосы сбились, спутались и были растрёпаны. Тем не менее, амазонка внезапно зажглась энергией, будто мысль о том, чтобы быть с ним, придала ей жизненных сил. Губы девушки были мягкими и красными, фиалковые глаза чувственно блестели. Так эротично. У Лайела при виде амазонки всегда всё сжималось в груди. Ему не нравилось то, как он реагировал, но надо признаться, он наслаждался этим чувством, потому что оно напоминало ему, что он всё ещё жив, ещё не умер и не погребён.

— Я слушаю, — повторила она.

— Ты нервничаешь? Поэтому спрашиваешь? — ответил он вопросом на вопрос.

— Нет, не нервничаю. Просто любопытно. И возбуждает.

— Ну, тогда я расскажу, и, надеюсь, это усилит твоё возбуждение. Я попробую тебя на вкус здесь, — он обвёл пальцем вокруг её соска, и она задохнулась.

— И здесь, — он спустился чуть ниже и задержался у пояса её крошечной кожаной юбки, под которой скрывалось от горячего взгляда вампира её нежное лоно.

— Я… да. Чудесный план, — пробормотала девушка, облизав пересохшие губы, и прижалась к нему всем телом. О, она будет прекрасной на вкус. — Сегодня ты будешь любить меня, — прошептала она.

Любить её. Эти слова отозвались дрожью во всем его теле, и он отвернулся, пока не утонул в этих прекрасных глазах окончательно и бесповоротно, пока полностью не утратил себя. Делайла коснулась поцелуем его щеки, и разочарованно отстранилась.

Он снова обидел её.

Лайел резко поднялся на ноги — «только не упади, не смей падать» — и она соскользнула вниз по его телу. Наслаждение пронзило вампира с такой яростной силой, как никогда не пронзало самое острое оружие.

— Пошли, — сказал он грубым, хриплым голосом и протянул ей руку. «Ты можешь уйти», — неожиданно подумал он. — «Ты не обязана этого делать». — Если ты, конечно, не передумала, — добавил он вслух.

«Только не передумай. Пожалуйста. Только не передумай».

Девушка вложила руку в его ладонь, и они, молча, пошли к водопаду.

Глава 18

Тысяча противоречивых чувств бурлила в Делайле — волнение, радость, печаль, нежность, страсть, гнев, сожаление, смущение и даже нервозность, хотя она и сказала Лайелу, что не нервничает. Амазонка хотела его больше, чем чего-либо в своей жизни. Она жестоко и безжалостно убила бы за эту возможность побыть с Лайелом.

Делайла собиралась отдаться мужчине, который по-настоящему пробудил её интерес. Они узнают друг друга так близко, как только могут познать друг друга мужчина и женщина. Она допустит его в своё тело и, возможно, в свою душу. Впервые Делайла добровольно сдастся, а не станет завоёвывать сама. И всё же…

Ей хотелось плакать.

Ведь после Лайел уйдёт и не обернётся. Она снова станет лишь приятным развлечением, которое так легко забыть.

Амазонка прятала слёзы лишь однажды в своей жизни, когда мать отослала её, чтобы девушка смогла начать обучение как воительница. Её первая наставница нещадно била маленькую Делайлу за те слезы. С тех пор она больше не плакала. Ни от боли, когда её тело было до неузнаваемости искалечено, ни от печали, когда ей приходилось хоронить погибших в битве сестёр, ни от стыда, когда Ворик бросил её. Слёзы были признаком слабости. Однако сейчас, когда Лайел отвернул лицо, пряча свои губы от её поцелуя, она ничего не могла с собой поделать. Он отвернулся точно так же, как сёстры отворачивались от своих рабов, когда те пытались их поцеловать.

Как будто она не была достаточно хороша для чего-то большего, чем впопыхах покувыркаться в постели — но это давно не новость для неё.

Как будто она ничего не значила — и эти подозрения уже давно закрались в душу амазонки.

Как будто он собирался остаться отрешённым, в то время как она была готова отдаться любви вся без остатка — а вот этого она никак не ожидала.

И это осознание жгло сердце сильнее, чем огонь драконов, впивалось в душу глубже когтей самого жестокого демона, разрывало на части яростней, чем могут рвать клыки вампира. Он решился овладеть её телом, но отворачивался от её губ, несмотря на то, что уже целовал раньше. Почему? Он счёл первый раз ошибкой? Нет, Делайла подозревала, что в основе всех поступков вампира лежит чувство долга перед женой, и от этого становилось только больнее. Тем не менее, она не могла заставить себя остановиться и отказаться от задуманного ими.