Дальтоник, стр. 28

— Славный рисунок, старик.

— Спасибо.

— А что у тебя с рукой? — Парень показывает на зазубренный пурпурный шрам.

— О… — Он натягивает рубашку на запястье. — Это было давно… когда я был, хм… в общем, затачивал карандаш бритвой. — Он снимает очки, поскольку все, не только та девушка, Энни, считают, что у него красивые глаза. Этот капитал нужно как-то использовать. Он улыбается, стараясь не сильно моргать.

Сработало, потому что улыбка парня становится мечтательной.

— Тебе нравится здесь учиться? — Он кивает на здание училища.

— Да, там классно.

— Ты художник?

— Хочу стать им. — Парень покусывает нижнюю губу. Возможно, флиртует. — А ты?

— Я художник, — отвечает он.

— О, клево! Где выставляешься?

«Выставляюсь?» Это слово сбивает его с толку, но лишь на несколько мгновений.

— В музеях.

— Ого! Клево! — Парень повторяет движения светловолосой девушки. Переминается с ноги на ногу.

«Давай же. Ведь это здор-р-рово!»

— Ты живешь далеко отсюда?

— Я, хм… снимаю квартиру в Ист-Виллидже. Лучше не могу себе позволить, пока не начну выставляться, как ты, в музеях. — Парень смеется нервозным девичьим смехом.

— Работаешь тоже там?

— И работаю, и живу. Все там. В общем, клево.

— Клево, — повторяет он. — Живешь один?

— Ага. — Очередной нервозный смешок. — Хм… хочешь, пойдем покажу?

— Здор-р-рово!

Парень хихикает.

— Тигренок Тони?

— Ты его знаешь?

— А кто не знает?

— Ты действительно знаешь Тони?

— А ты забавный. — Темноволосый парень продолжает хихикать.

Он надевает очки и улыбается.

Глава 13

Пока Браун собирал данные по Леонардо Мартини, Кейт наблюдала через одностороннее стекло за допросом Ламара Блэка, бойфренда Сузи Уайт, который проходил прежде по делам, связанным с распространением наркотиков, воровством и сводничеством. Так что найти его особого труда не составило. Блэк сидел сгорбившись на стуле, пыхтел сигаретой. Держался хладнокровно, но выглядел усталым. Браун сказал, что Перлмуттер возится с ним уже два часа.

— Говорит, что понятия не имеет, кто мог сделать такое с его «маленькой Сузи», — сообщил Ники, захлопнув за собой дверь комнаты для допросов. — Утверждает, что они любили друг друга. Скорее всего, это правда. Парень просто остолбенел, когда я сунут ему под нос фотографию, сделанную в кабине фотоавтомата. Клянется, что в ту ночь, когда зарезали Сузи Уайт, был до утра в бильярдной.

Кейт посмотрела сквозь стекло на Ламара Блэка. Он откинул голову, открыв широкий розоватый шрам, пересекающий горло. О нем упоминала Росита Мартинес.

— Что еще?

— Говорит, что Сузи Уайт сбежала из дому. Не помнит, где это. Какая-то глухомань. Вряд ли нам удастся узнать адрес ее родителей. Говорит, что обычно она работала в центре на одного умника-сутенера, итальяшку. Блэк уверен, что это мафиози. Умник как-то очень сильно побил ее, и она скрылась от него. Одна знакомая девица привела ее к Блэку. После убийства Сузи эта девица смылась, так что нам ее не достать.

— Кому-то нужно поехать в Бронкс и поговорить с девушками Блэка.

Перлмуттер кивнул.

— Уже поехали.

— Не думаю, что это Блэк, — сказала Кейт. — Зачем ему лишать себя лишнего заработка? К тому же он не похож на художника.

— Верно, не похож.

— А другую жертву, Маршу Стимсон, он знает?

— Говорит, что нет. Но надо поспрашивать его девушек.

— А постоянный клиент, о котором упоминала Росита Мартинес?

— По словам Блэка, Сузи действительно встречалась с каким-то мужчиной один или два раза в неделю. Он был ее клиентом, еще когда она работала в центре, потом посещал ее в Бронксе. Утверждает, что клиент знал сутенера Сузи, этого умника-итальяшку, и угрожал донести, если она перестанет встречаться с ним, когда он хочет.

— Блэк описал его?

— Он видел парня всего раза два, и то на расстоянии. Моложавый, симпатичный.

— Сузи что-нибудь рассказывала о нем?

— Говорила, что парень просит ее лаять. И очень доволен, когда она это делает.

— Необходимо сказать детективам, чтобы обратили на это внимание при опросе девушек. Может, он после гибели Сузи по-прежнему пользуется услугами конюшни Блэка. Не стоит ли установить за ним наблюдение?

— Попробуем. — Перлмуттер пожал плечами. — Удивительно: парень специально ездил в Бронкс, чтобы снять проститутку.

— Возможно, она оказывала ему какие-то особые услуги. Лаяла или что-то в этом роде.

— Похоже, уплыл он у нас из-под носа, — проворчал Браун и повернул экран монитора, чтобы Кейт и Перлмуттер увидели текст: «Леонардо Альберто Мартини. Умер».

— Боже! — воскликнула Кейт. — Когда?

— Позавчера. Самоубийство.

— Не верю в такие совпадения. Детективы в его квартире уже побывали?

Браун достал из новенькой папки листок и положил на стол.

— Да. Констатировали самоубийство. Больше ничего. Забрали тело. Будут держать, пока не закончится расследование.

— Я должна побывать там, посмотреть его картины, — сказала Кейт. — Сейчас же. Прошу вас, позвоните, предупредите. Сделайте так, чтобы нам позволили войти.

Не успел Браун ответить, как Кейт удалилась.

Войдя в квартиру, Кейт и Перлмуттер сразу надели перчатки.

В нос ударил характерный смрад. Ничего удивительного, труп пролежал здесь двое с половиной суток. Мартини убил себя выстрелом из пистолета, засунув дуло в рот. Так что весь затылок снесло. Его приятель, Реми Фортенски, звонил несколько раз, хотел узнать, почему Лео не пришел на встречу, как договаривались, — они каждую неделю ужинали вместе, — но телефон не отвечал. Тогда он настоял, чтобы управляющий домом открыл квартиру.

Вызвали полицию. Приехали двое новичков, только что из Академии, тут же решили: это самоубийство. Наследили по всей квартире, где только возможно. Вскоре прибыли медики, засунули тело Мартини в чехол с молнией и увезли еще до появления группы техэкспертов. Впрочем, те тоже здесь надолго не задержались.

Реми Фортенски допросили. Он сообщил, что Мартини находился в постоянной депрессии из-за безденежья и невозможности выставлять свои работы. Очень много пил. Не вызывало сомнения, что это самоубийство. Дело закрыли.

— Вот, значит, как сейчас работает управление полиции Нью-Йорка, — сказала Кейт, просмотрев короткий полицейский рапорт.

— Чего вы хотите, люди перегружены, — отозвался Перлмуттер.

Значительную часть комнаты занимали холсты, сложенные один на другой. На стенах висели только две большие картины, обе незаконченные. Абстрактные композиции в виде ярких полос на белом фоне незакрашенного холста.

— Как они вам? — спросил Перлмуттер.

— Ничего революционного, но хорошо.

— В них ощущается строгость и одновременно легкость. — Он подошел ближе. — Посмотрите, эти цветные ленты словно скользят по поверхности.

— Да вы просто искусствовед, — удивилась Кейт.

— Неужели? — Веснушчатые щеки детектива порозовели.

Рабочий стол Мартини был завален смятыми тюбиками с краской, заставлен банками, инструментами. На полу стояла канистра с грунтовкой, рядом рулон чистого холста.

Кейт внимательно все осмотрела, обратив внимание на кисти с пенными наконечниками и обрезки заляпанной краской губки: их Мартини использовал вместо обычных волосяных кистей. Она взяла кусочек губки.

— Он не накладывал краску на холст, а пропитывал ею поверхность. Вот такими губками. Поэтому краска кажется частью холста.

— Это распространено?

— Я бы не сказала. Но подобную технику применяли такие художники, как Моррис Луис и Хелен Франкенталер. [21]

— Я видел ее картины в Музее современного искусства. Большие пространства, заполненные размытыми цветовыми абстракциями. Верно?

Кейт кивнула, откручивая крышку одной из баночек от детского питания, где художник смешал краски для работы над одной из последних картин. Наклонилась над палитрой и вылила небольшое количество краски, чтобы смочить губку. Цвет был ярко-голубым, почти акварельным.