Вампир — граф Дракула, стр. 28

Я последовал его указаниям и расположился под большой ивой. Вскоре фон Гельсинг пропал из виду. Время тянулось медленно. Мною овладело чувство бесконечной тоски. Часы пробили двенадцать, потом час, два. Профессор не возвращался. Я был страшно утомлен и начинал злиться, что согласился на его предложение.

Внезапно между деревьями, на довольно большом расстоянии от склепа, я заметил какую-то белую тень. Одновременно с противоположной стороны кладбища появилась темная фигура. Я встал и, спотыкаясь о решетки могил, двинулся ей навстречу. Где-то далеко запел первый петух. Белая тень, принимая человеческие очертания, направлялась к склепу. Неожиданно она исчезла. Послышался шорох, я обернулся. Передо мной стоял профессор, держа на руках спящего ребенка. Он указал на ребенка и спросил:

— Вы удовлетворены, надеюсь?

— Нет, — ответил я, как мне самому показалось, довольно грубо.

— Разве вы не видите ребенка?

— Вижу, но кто принес его сюда?

Не отвечая, фон Гельсинг передал мне ребенка, зажег спичку и осмотрел его шею. Никаких ранок не было.

— Разве я не прав? — воскликнул я.

— Слава Богу, я подоспел вовремя, — вздохнул профессор с облегчением.

Пришлось решать, что делать с ребенком. Если сдать его в участок, придется объяснять, как он оказался у нас, а это крайне нежелательно. Мы решили оставить его на улице и подождать прихода полисмена. Услышав приближающиеся шаги, мы скрылись между деревьями, положив ребенка на скамейку. К счастью, полисмен заметил его и, поколебавшись, забрал с собой. Успокоившись на этот счет, мы направились домой.

Я так взволнован, что не могу спать. Не понимаю, какую цель преследует фон Гельсинг. Он настаивает на том, чтобы я еще раз отправился с ним на кладбище.

27 февраля. Раньше двух часов дня нам не удалось осуществить наш план. Были чьи-то похороны, на кладбище оказалось много народу. Наконец толпа разошлась, и сторож, закрыв ворота, удалился. Время действовать настало. Профессор уверял, что больше часа нам не понадобится. У меня было очень скверно на душе. Что, если кто-нибудь заметит наши странные деяния? Последствия могут быть самые ужасные. Кроме того, я считал желание фон Гельсинга полной бессмыслицей. Как бы ни было дико открыть гроб девушки, умершей неделю назад, зачем открывать его снова, убедившись, что он пуст?

Профессор не обращал внимания на мое неодобрительное молчание. Достав ключ, он открыл склеп и снова пригласил меня войти первым. При дневном свете склеп показался мне еще более мрачным. Фон Гельсинг подошел к гробу Луси, отвинтил крышку и… Я застыл от удивления и ужаса. В гробу лежала Луси!

Она была так же хороша, как в день похорон: ярко-красные налитые губы, на щеках играл легкий румянец. Я не мог поверить, что вижу труп.

— Что это за комедия? — вырвалось у меня.

— Неужели вы и теперь не верите? — спросил профессор. Он слегка раздвинул губы Луси. — Обратите внимание на ее зубы. Видите, как заострились клыки? Вот этими зубами она и ранила детей. Надеюсь, я убедил вас, Джон?

Еще раз мое скептическое упрямство взяло верх.

— Может быть, кто-нибудь принес и положил ее обратно в гроб?

— Но кто же это сделал? — возразил фон Гельсинг. — К тому же не забывайте, что мисс Луси умерла неделю назад. А между тем ни малейших признаков разложения нет.

Я ничего не мог возразить на это. Профессор продолжал осматривать покойницу. Он открыл ей глаза, еще раз тщательно осмотрел зубы. Потом, обернувшись ко мне, сказал:

— Этот случай расходится несколько с другими… Вампир укусил ее, когда она спала сомнамбулическим сном, если хотите, находилась в трансе, сама того не сознавая. Вампир сосал кровь Луси, когда она пребывала в этом состоянии. По народному поверью люди, укушенные вампирами, сами становятся кровопийцами и не могут умереть. Даже похороненные, они по ночам выходят из могил и питаются кровью младенцев. Есть единственный способ избавиться от них: воткнуть кол в сердце… Признаюсь, мне будет жалко убить ее…

Я похолодел, начиная допускать правильность подозрений фон Гельсинга. Но если Луси действительно умерла?…

Профессор взглянул на меня и, увидев мое волнение, воскликнул:

— А, вы верите теперь?

— Я готов поверить, но что вы собираетесь делать?

— Я же сказал, надо воткнуть кол ей в сердце!

Мысль о таком зверстве, совершенном над телом любимой девушки, была мне противна, хотя после того, что рассказал фон Гельсинг, я почувствовал к Луси омерзение.

Последовало довольно долгое молчание. Наконец профессор сказал:

— Если бы я мог действовать исключительно по собственному желанию, я совершил бы это сейчас. Но надо считаться с другими обстоятельствами. Пока еще она ни у кого жизни не отняла, хотя это лишь вопрос времени. Убив Луси, я лишу ее возможности творить зло. Но что мы скажем Артуру? Если вы, Джон, видели на шее мисс Луси ранки и такие же ранки на шее у ребенка в больнице, видели пустой гроб вчера, а сегодня в нем девушку, умершую неделю назад, без признаков тления, с красными губами, и все еще не вполне верите мне, то разве Артур поверит? Он возмутился, когда я не позволил ему поцеловать невесту перед смертью! Да он просто решит, что мисс Луси похоронили заживо, а мы потом убили ее. Поэтому надо обо всем сообщить Артуру и действовать сообща, дабы он убедился в правильности моих подозрений. А теперь, друг мой, возвращайтесь домой, я проведу эту ночь на кладбище. Телеграфируйте Артуру, чтобы завтра в десять часов вечера он был у вас. Пусть захватит и Мориса.

Он закрыл склеп на ключ, и мы расстались.

27 сентября.

Мой друг!

Пишу вам эти строки на всякий случай. Сейчас отправляюсь на кладбище с намерением помешать Луси выйти сегодня из гроба. Я хочу, чтобы она проголодалась, и украшу дверь склепа цветами, запаха которых вампиры не выносят.

Я не боюсь Луси, но тот, кто превратил несчастную девушку в вампира, может найти ее гроб и скрыться в нем. Это существо коварное и хитрое, я это знаю со слов мистера Гаркера и по собственному опыту. Мы долго боролись с ним за мисс Луси, однако он победил.

Я, конечно, рискую. Если вампир придет сегодня ночью, он застанет меня одного, и в этом случае ваша помощь опоздает. Но я надеюсь, что теперь он занят поисками новых жертв.

У меня в портфеле вы найдете дневник мистера Гаркера и записки мисс Луси. Прочитайте их внимательно, и вы все поймете. Если со мной что-нибудь случится, отыщите этого изверга графа, причинившего нам столько зла, убейте его, пронзив сердце колом, или сожгите.

На всякий случай прощайте.

Фон Гельсинг.

Глава XVI

28 сентября. Удивительно, как сон быстро восстанавливает силы! Вчера я верил фон Гельсингу; сегодня наш разговор кажется мне бредом сумасшедшего. Безусловно, профессор убежден в своей правоте, но где гарантия, что он в здравом уме? Некоторые вещи все-таки смущают меня, ведь я видел, собственными глазами видел, что гроб пуст! Я решительно теряюсь в догадках…

29 сентября, утро. Вчера вечером около десяти часов Артур, Морис, фон Гельсинг и я собрались у меня. Профессор объяснил нам свои намерения, обращаясь почти исключительно к Голмвуду.

— Вы были удивлены содержанием моего письма? — спросил он.

— Признаюсь, более чем удивлен, — ответил Артур, — и не совсем понимаю, что происходит.

— Попытаюсь объяснить вам, — сказал профессор. — Я прошу разрешения совершить сегодня ночью то, что нахожу необходимым для общего блага. Возможно, это покажется странным или дерзким, тем более что вы еще не знаете моих планов, но я прошу вас дать мне разрешение, не зная, в чем его суть.

— Я ручаюсь за профессора и готов идти за ним, — вмешался Морис.