Колдовской квест, стр. 38

Четко ориентируясь по грохоту медвежьей цепи, сквозь туман к ним мчался вертящийся, как пропеллер, огонек.

Стена серой мглы распалась… и прямо на Ирку выскочила разъяренная Замбила. В одной только кофте, смазных мужских сапогах и розовых кружевных панских панталонах на толстых ногах. Сорванную с себя юбку-готью тетка вертела над головой – подожженный подол разгорался все жарче.

Вызванный Иркой туман испуганно дрогнул и принялся быстро уползать, как схлопотавший пинка пес в конуру. Мгновенно открылись озаренная утренним светом башня, каньон, костер… Ирка торчала посреди поляны. С одной стороны, потрясая пылающей юбкой, на нее надвигалась Замбила. С другой из кустов лез разъяренный баро. Брошенная на землю оглобля вдруг словно сама подвернулась ему под ноги…

Зато наперерез Ирке…

Эти откуда еще взялись? Ведьмочка могла поклясться, что на нее, широко раскинув руки, чтобы не упустить беглянку, мчится… певец Валерий! В цыганском костюме! А следом торопятся композитор Константин и продюсер Димон! В красных рубахах, в плисовых штанах!

А, разбирайся тут с вами еще – кто, откуда, зачем… Ирка поднырнула певцу под руку и, судорожно кашляя, рванула прочь от Замбилы с ее горящей юбкой. Ничего, бегает она быстрее их всех, вырвется…

Медведь наддал тоже. Болтающаяся цепь захлестнула щиколотку, и девчонка полетела на тропинку. Вышибая из Ирки дух, медведь свалился сверху. Его морда нависла прямо над девчонкой – и это мохнатое невезение ей еще эдак виновато усмехнулось: дескать, извини, со всяким бывает.

Девчонка не могла даже пошевелиться, лишь слышала, как торжествующе завопила Замбила… и гаркнула сама. Ту выразительную фразу, которую обычно говорят продвинутые старшеклассники, когда хотят послать кого-то далеко-далеко.

– Отстань от меня! В Бобруйск, животное! – рявкнула Ирка.

С коротким хлопком медведь исчез. Ирка лишь успела заметить, как извиняющееся выражение на его морде сменилось недоуменным.

Ирка вскочила на ноги… и тут пылающий жар горящей юбки опять пахнул ей в лицо! Разъяренная Замбила всей пятерней ухватила Ирку за волосы. Девчонка попыталась пнуть тетку пяткой. Певец Валерий – нет, точно Валерий! – поймал ее за брыкающиеся ноги, Димон и Константин заломили руки за спину.

Грохот копыт ударил в уши, кто-то азартно гикнул, что-то гибкое и хищное, как змея, промелькнуло у самой щеки, со свистом разрезая воздух. Ирка почувствовала, что за волосы ее больше не держат. Замбила со стоном свалилась на землю. Вжикнуло снова – певец Валерий, ругаясь, отлетел в сторону. Еще два коротких удара – Димона и Константина разнесло в стороны.

– Никчемный, значит, – хлеща кнутом направо и налево, но все больше – по розовым панталонам Замбилы, приговаривал Богдан. – Ни коня свести, ни кнутом поучить… – хлыст завился хитрым винтом, захлестывая сразу и Валерия, и Димона. – Вот вам кнут, вот вам конь!

Графский вороной Леонардо плясал под своим почти невесомым всадником, картинно выбрасывая точеные ноги. Богдан поглядел на ошеломленную Ирку с высоты седла.

– Замбила говорит, ты справжняя гадалка, – глухо спросил он. – Ты мне взаправду живых родителей нагадала?

– Я не гадаю, – покачала головой Ирка. – Я знаю!

Богдан перевесился с седла, подхватил Ирку под мышки… и с натугой втянул ее на спину вороному.

– Куда? – помогая ей сесть, коротко спросил он.

Ирка поглядела в одну сторону, в другую… и вдруг указала прямо на каменную стену полуразрушенной сторожевой башни.

– Туда! – выкрикнула она.

– Рехнулась? – охнул Богдан.

– Доверься мне! – Ирка сорвала с головы свою пеструю шаль и хлестнула ею вороного между ушей.

Могучий Леонардо взвился на дыбы – Ирка спиной стукнулась о грудь Богдана, подумала, что сейчас они сползут вниз, точно как с седла мотоцикла, – но вороной уже в мягком стелющемся галопе несся прямо навстречу каменной кладке.

– Куда? Убьешься, дура! – донесся сзади заполошный крик Замбилы.

Ирка дико расхохоталась:

– Кфицас адерех!

Ее крик эхом оттолкнулся от древних камней сторожевой башни… и перед всадниками распахнулась уже знакомая клубящаяся муть квестового перехода. Их снова потащило куда-то, прыжок все длился и длился…

«Интересно, я опять отключусь?» – с каким-то ленивым любопытством подумала Ирка.

Свет пылающего факела ударил ей в глаза, и чей-то до невозможности противный гнусавый голос монотонно вопросил:

– Каких червей и пиявок ты произвела на свет?

– Каких еще пиявок? – ошалело пробормотала в ответ Ирка и тут же почувствовала, что ее запястья намертво скручены веревкой.

Глава 23

Обвиняется в колдовстве

Ирку окружала сплошная стена. Стена вела себя странно. Она поскрипывала, подпрыгивала и раскачивалась, то уезжая вниз, то встряхиваясь, как мокрый пес. Даже и выглядела странно – казалось, вся состояла из длинных полосочек и мелких щелочек, сквозь которые то и дело мелькал свет.

Пол тоже вел себя, мягко говоря… непорядочно. Он качался под Иркой, как лодка в шторм, швыряя ее из стороны в сторону.

Ирка попыталась ухватиться за стену – пальцы скользнули по чему-то гладкому, больше всего напоминающему сплетенные прутья.

– Аккуратней, хлопы, аккуратней несите! – брюзгливо процедил гнусавый голос. – Возьмет мерзкая ведьма и придаст себе ворожбой вид лишившейся чувств. А перед судьями объявит, что потеряла сознание не для того вовсе, чтоб избежать дознания, а от причин естественных, от учиненных вами тряски и качания.

Ведьма – это она, согласно кивнула Ирка, но почему, собственно, «мерзкая»? Даже ее скупая на похвалу бабка, и та всегда говорила, что внучка у нее симпатичная. Кому это она тут так сильно не нравится? И где – тут? Ирка задрала голову. Над головой зияло широкое круглое отверстие. Над отверстием скакал сводчатый каменный потолок, будто Ирку спускали по высоким ступеням. Мимо проплыл трескучий чадящий факел – от него на низких арочных сводах плясали черные ленты теней. Вонючий смоляной дым ударил в нос, заставив припомнить вонь горящей цыганской юбки. Ирка закашлялась.

– Как возможно, пан ксендз [20], чтоб она ворожила, ежели мы как схватили ведьму, так сразу ее и подняли, чтоб она и пальцем до земли дотронуться не могла? – возразил гнусавому густой хрипловатый голос. Голос показался Ирке смутно знакомым, вроде бы слышала она его совсем недавно, но тогда он звучал совсем не так робко и заискивающе. – А потом в корзину ее, и уж до самого магистрата с плеч не спускали.

В корзину? Ирка снова заметалась между плетеных стен. Она что, курица из супермаркета, чтоб ее в корзинку класть?

– Ты, солдат, уж не споришь ли со мной? Знаешь ли ты, что отрицание ворожбы суть ересь? В защитники ведьм решил податься? – гнусавый голос теперь звучал зловещим шипением. – А может, начитался отвратных книжонок отца-иезуита фон Лангенфельда – и как только папа римский не отлучит сего безбожника от церкви? – который имеет наглость писать, что мы сами всех ведьм придумали?

– Никак нет, пане ксендзе! – в хриплом голосе слышался откровенный ужас. – Да как бы я осмелился… Да я и читать-то не умею вовсе… Да чтоб я супротив пана ксендза и судей духовных, что есть единственная наша защита супротив колдовства… Спасители наши… – хриплый уже лепетал, изнемогая от страха. – Я к тому, что все повеления пана ксендза, как лишить ведьму чар, мы выполнили в точности…

– Гляди, солдат! Отцы-дознаватели все слышат и ничего не забывают, каждому – каждое его слово в свой срок припомнят, – гнусавый сделал долгую паузу.

Ирка даже сквозь прутья корзины чувствовала, как истекает ледяным, обреченным ужасом несчастный обладатель хриплого голоса.

– Ладно уж… – гнусавый слегка смягчился. – Вытряхивайте ужасное чудовище.

Корзина резко перевернулась – куда там самым крутым аттракционам, – и ужасное чудовище Ирка с протестующим воплем грудью вывалилась на затоптанный каменный пол. Отчаянно завозилась на покрывающей его темной корке застарелой грязи, попыталась опереться ладонями – скрученные за спиной руки только дернулись.