Татуированная кожа, стр. 56

Она застонала.

– Ладно, сейчас проверим, какая ты честная...

– Ну хватит, хватит... Мне как, куда?..

– Повернись...

Софья привычно стала в партер, Волк пристроился сзади, мгновенно угодив в исходящий соком и желанием потайной ход. Стон усилился. Почти сразу из-за дрезины появилась тень, быстро приблизилась и заняла аналогичное положение, только с противоположной стороны. Никаких препятствий у Сержа тоже не возникло, и они принялись сосредоточенно работать, как будто слаженно пилили двуручной пилой или пробивали навстречу друг другу обязанные соединиться штольни.

Софья отчаянно билась и заходилась в крике, но наружу доносились лишь невнятные звуки. Так кляп гасит крики захваченного «языка», а ПБС [30] превращает гром автоматных очередей в приглушенные хлопки. Серж снял бретельки сарафана и, сдвинув красную ткань, принялся мять отвисшие под своей тяжестью чувствительные груди. Теперь весь наряд Софьи составляла полоска легкой материи на пояснице. Роскошное белое тело извивалось в темноте южной ночи, будто умелая танцовщица исполняла жаркий бесстыдный танец.

Они завершили работу одновременно и устало отвалились на землю.

– Я же говорил – классная баба! – сказал Серж, закуривая.

Волк молчал. Софья неподвижно распласталась на плащ-накидке, словно мертвая. Наконец она пришла в себя и принялась отчаянно отплевываться.

– Мальчики, воды никакой нет?

– Водка есть, – Серж протянул плоскую серебряную фляжку. Софья прополоскала рот и вернула фляжку. Серж сделал большой глоток.

– Что это со мной, сама не пойму! – озабоченно удивилась она, приводя в порядок одежду. – И вроде не пьяная, а такое утворила...

– Ничего, все отлично! – успокоил Серж и ногой толкнул напарника.

– Отлично... – механически повторил Волк.

– Ну и хорошо, – Софья мгновенно успокоилась, озабоченность в голосе исчезла. – Все, отпускайте меня, а то Николай Павлович рассердится. Я сказала, что учу Веруньку пироги печь...

– Вкусные пироги получились. Выпьешь? – Серж уже несколько раз прикладывался к фляжке.

– Если только немного...

Софья сделала пару глотков и протянула фляжку Волку. Он залпом допил то, что оставалось. Вместо закуски по кругу пустили сигарету Серегина. Потом Серж и Волк вывели Софью за пределы мертвого города и смотрели ей вслед, пока быстрая ладная фигурка не растворилась в темноте.

Серж потянулся.

– Я же говорил, что она возражать не будет... Теперь мы с тобой молочные братья! – Он осекся. – Что ты так уставился?

– Как?

– Как будто хочешь дать мне в морду!

– Разве? Да нет...

Вряд ли сам Волк мог разобраться в обуревавших его чувствах. Но братской любви к Сержу он точно не испытывал.

Через месяц особой роте вручали правительственные награды. Тридцать семь человек, включая погибших, получили ордена Красной Звезды, остальным вручили медали «За отвагу» и «За боевые заслуги». Майор Шаров досрочно стал подполковником и кавалером «Красного Знамени». Неожиданно для всех «Красное Знамя» получил Чучканов, а комбригу Раскатову еще более неожиданно повесили на грудь Золотую Звезду Героя. Кроме орденов за боевую операцию, за смертельный прыжок Серж получил медаль «За отвагу», а Волк – второй орден.

– Все, герой, теперь фамилию назад не переменишь, – сказал подполковник Селедцов. – Раз в наградных указах прошел, как Волков, значит, это на всю жизнь!

Три дня особая рота не вылезала из пьянства и самоволок. На четвертый всех отрезвил объявленный перед строем приговор военного трибунала: за неуставные отношения сержант Шмелев осужден на пять лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии усиленного режима.

Потом Чучканов уехал учиться в академию и забрал жену, для Волка окружающий мир мгновенно потускнел и обесцветился. Когда до дембеля оставалось полгода, он подал рапорт на поступление в Высшую школу КГБ СССР.

Кадровики разных уровней, читая справку-объективку, вшитую первым листом в личное дело немца с измененной фамилией, настороженно морщились и привычно готовились его отфутболить. Но два ордена, выполнение особо важного задания правительства, а главное, справка о контакте с Грибачевым, заставляли их озадаченно чесать затылки и нести досье начальству. Начальство обращалось за разъяснениями к вышестоящему руководству, вышестоящее истребовало материалы к себе, и история повторялась. Так личное дело Вольфа-Волкова добралось до высших уровней госбезопасности, и наконец сам председатель наложил решающую резолюцию: «Зачислить в кадры с использованием исключительно внутри страны».

Часть третья.

ПО ЛИНИИ КОНТРРАЗВЕДКИ

Глава 1.

Для посвященных нет тайн

На станции «Площадь Революции» было многолюдно, но отходящие один за другим поезда и бесконечные ленты эскалаторов справлялись с напряженными пассажирскими потоками, не давая обычному оживлению перейти в неуправляемую давку разворошенного муравейника.

– Встречи с агентурой здесь можно проводить только утром и вечером, днем это затруднительно, а в часы пик совершенно невозможно...

Практическое занятие «Оперативно-тактические возможности систем метрополитена» вел майор Синицкий. С ним были три слушателя – из курса оперативной психологии Волк знал, что таков предел группы, не привлекающей постороннего внимания. И преподаватель и ученики одеты в форму сотрудников метрополитена. Это еще одна хитрость: униформа обезличивает, во многих ситуациях служит своеобразным пропуском, в то же время позволяя сохранить анонимность.

– А сейчас включите рации!

Странно. В тридцати метрах под землей радиосвязи нет и быть не может. Но приказы не обсуждаются. Волк щелкает тумблером в кармане, и тут же ушную телефонную гарнитуру наполняет знакомый фон эфира. Федирко и Крылков удивленно переглядываются. Они одногодки Волка, но он чувствует себя намного старше и опытнее. Это его ощущение распространяется и на всех других соучеников.

– Ретранслятор с выходом на наземную антенну? – догадывается Волк.

– Примерно так.

Синицкий кивает на массивную круглую люстру из потускневшей бронзы.

– Датчики приема там. Наиболее уверенный контакт в радиусе десяти метров. Пошли дальше.

Упруго лавируя между спешащими пассажирами, «сотрудники метрополитена» движутся по перрону в сторону головного вагона.

Волку нравятся практические занятия. Они уже изучили центральный канализационный коллектор, системы городского водоснабжения, вентиляционные шахты, телефонные колодцы. Побывали на крышах небоскребов Калининского проспекта, облазили чердаки Арбата. На земле, над землей, под землей – везде течет своя жизнь, которая в любой момент может заинтересовать КГБ. Теперь наступила очередь метро.

Цивилизованный мир света и мрамора обрывается у черного зева туннеля. Дальше – километры первобытного мрака с редкими светофорами и лампочками технической подсветки. Слева, почти у входа в туннель – деревянная дверь без каких-либо надписей.

– Смотрите внимательно, – майор двумя руками берется за массивную ручку. – Приподнимаем вверх и откатываем...

Ему приходится сделать заметное усилие, чтобы дверь откатилась в сторону. Немудрено: она из толстого стального листа, деревянная панель всего лишь маскировка.

Слушатели по очереди заглядывают внутрь. Пустая комната около десяти квадратных метров. Ровный пол, ячеистые стены и потолок отблескивают металлом.

– При обнаружении любых взрывных устройств следует занести их сюда и закрыть. Тогда взрыв не причинит никакого вреда.

Синицкий закрывает дверь.

– А что там за люк в углу? – спрашивает Федирко. Волк удивляется – он не заметил никакого люка.

– Пока это вам знать не надо, – говорит майор и по узкому, огороженному заборчиком мостику ведет учеников в туннель. Через десять метров в грубой кирпичной кладке имеется еще одна железная дверь с нарисованным черепом и костями.