Великие Борджиа. Гении зла, стр. 51

В Италии восторгались изобретательностью и ловкостью, с которыми Чезаре Борджиа разделался со своими врагами. Изабелла д’Эсте немедленно написала ему письмо с поздравлениями и прибавила, что, поскольку герцог Валентино после всех понесенных им трудов, по-видимому, нуждается в том, чтобы несколько рассеяться, она шлет ему сотню масок для устройства веселого маскарада.

Во Франции восхищение было куда более сдержанным, а супруга Чезаре, Шарлотта д’Альбре, и вовсе пришла в ужас, но король Людовик так не считал и говорил – по крайней мере, говорил на публике, – что это деяние, достойное римлянина. По-видимому, он считал это похвалой, а под «римлянином» имел в виду кого-то из античных героев, а не кого-то из тех римлян, с кем он успел познакомиться.

Но, по-видимому, самое сильное впечатление все случившееся произвело на Никколо Макиавелли. Через 10 лет после описываемых событий, выгнанный со службы и лишенный всякого доступа к политической деятельности, он напишет книгу под названием «Государь». В числе примеров властителей, достойных подражания, он приведет и Чезаре Борджиа. Тому будет много причин, о которых мы поговорим отдельно, но среди коротких формул, описывающих правильные действия государя, будет и эта – Макиавелли вписал ее в своего «Государя»:

« Уместно заметить, что людей следует либо ласкать, либо изничтожать, ибо за малое зло человек может отомстить, а за большое – не может; из чего следует, что наносимую человеку обиду надо рассчитать так, чтобы не бояться мести…»

Возможно, ему вспомнился город Синигалья в январе 1503 года.

Колесо Фортуны

I

Кардинал Джанбаттиста Орсини сделал большую глупость, когда, уже узнав об исходе дела в Синигалье, решил не бежать, а остаться в Риме. Возможно, он думал, что сан князя Церкви защитит его от самого худшего? Если это так, то он ошибся – его схватили во время церемониального визита в Ватикан и заперли в замке Святого Ангела. Даже лошадей, на которых он прибыл в папский дворец со всем своим антуражем, и тех забрали и с ходу поместили в папские конюшни, без всяких отлагательств и разбора. Захвачен был и его дворец, из которого выбросили 80-летнюю мать кардинала. Ей ничего не позволили взять с собой, выгнав из дома буквально в том, в чем она была.

Ходатайствовать за кардинала явился весь состав курии, но ничего не помогло. Папа Александр объяснил, что действует он из самозащиты, ибо Орсини покушались на жизнь и его самого, и его сына Чезаре и вообще говорить тут совершенно не о чем.

Тем временем войска под командой Чезаре Борджиа двинулись на захват владений казненных. Заодно была захвачена и Перуджа – там, в гостях у Джампаоло Бальони, находились и уцелевшие от бойни члены клана Орсини, и герцог Урбинский Гвидобальдо, и племянник Вителоццо Вителли, и другие люди, у которых были причины ненавидеть семейство Борджиа. Всем им пришлось спешно бежать, спасаясь кто как мог. Наилучшим убежищем для беглецов служили владения Венеции, Светлейшая Республика их не выдавала. У нее были свои счеты с Чезаре Борджиа – его люди перехватили в пути благородную даму, Пантесилею Бальони, родственницу бежавшего властителя Перуджи. Она ехала к своему мужу, а супруг этой дамы Бартоломео Альвиано преданно служил Венеции в качестве кондотьера Республики. И Венеция протестовала, и на этот раз довольно резко.

Чезаре внял голосу разума – даму освободили.

Он, надо сказать, вообще действовал очень рационально и никакими эмоциями не отвлекался. Можно припомнить хотя бы то, как он поступил с обоими захваченными им Орсини – их убили только после того, как был захвачен глава их клана. А когда папа Александр послал ему повеление захватить Джанджордано Орсини в его замке, Чезаре попросту отказался делать это. Он даже укорил Святого Отца – ну как можно учитывать только ссору с семейством Орсини, не принимая во внимание и другие факты, куда более весомые? Разве Джанджордано Орсини не служил королю Людовику? И разве не было бы предельно неблагоразумным задевать такого могущественного государя? И Никколо Орсини, на которого тоже был направлен гнев папы Александра, тоже трогать было нельзя – он служил Венеции.

« Разум прежде всего, его следует ставить выше эмоций» – этот довод был безотказен, а папа Александр VI Борджиа был человек не только разумный, но и практичный.

Когда к нему на прием явилась мать кардинала Орсини с униженной просьбой – дозволить приносить ее сыну в темницу приготовленную ей самой еду, – он просительнице не отказал. Просьба имела совершенно явный подтекст – матушка кардинала хотела быть уверена, что ее сына не уморят голодом и не отравят.

Конечно, она понимала, что не следует являться к Святому Отцу с пустыми руками. Владения кардинала Орсини были конфискованы, но она сумела наскрести 2000 дукатов в качестве подарка папе Александру и посулила ему еще и удивительную жемчужину, которой не было равных и которая стоила еще 2000. Жемчужины у нее, правда, с собой не было – ее сын подарил эту редкую драгоценность своей любовнице, так что следовало похлопотать.

И матушка кардинала Орсини действительно похлопотала, и женщина, которую любил ее сын, оказалась благодарной ему не только за те подарки, что он ей делал, и доставила жемчужину папе. Она привезла ее в Ватикан самолично. Жемчужину, по-видимому, оценили по достоинству. Поэтому кардинал Орсини умер не сразу, а только 22 февраля 1503 года. Все слухи об отравлении пресекались как клевета.

Официально кардинал умер от раскаяния в содеянном.

II

Тем временем война за Неаполь все разгоралась. Король Людовик XII нуждался в союзе с семейством Борджиа как никогда раньше. Его войска потерпели ряд неудач, им пришлось отступить к цитадели Неаполя. Но он и не думал унывать, а собирался перенести войну с Испанией на испанскую почву, в Каталонию. Борджиа были нужны ему и в Италии, и в Каталонии, где у них были обширные связи. Прочие итальянские союзники короля Людовика уже выразили ему свою полную поддержку – и Феррара, и Мантуя, и Флоренция. Один только Чезаре Борджиа все колебался и медлил, хотя как раз у него-то и было наиболее многочисленное и подготовленное войско. У него явно имелись какие-то сомнения на этот счет. Утверждалось даже, что он завел переговоры с испанцами, в частности, с командующим их войсками в Италии, доблестным доном Гонсальво де Кордоба. Чезаре вернулся в Рим. Там он провел парад своих солдат, превосходно экипированных и снаряженных, – ему хотелось порадовать Святого Отца.

Возможно, у Чезаре были и другие планы помимо доставления радости Александру VI – но кардинал Ипполито д’Эсте накануне его приезда из Рима бежал, так что добраться до него ему не удалось. Дело тут в том, что у Ипполито был бурный роман с принцессой Санчей, а всем было известно, что « Чезаре не любил, когда трогали его женщин». К этой категории могла быть причислена даже его сестра Лукреция – а уж жена младшего брата, Жоффре, попадала в нее автоматически.

Зато удался другой проект – удалось захватить личного секретаря Святого Отца Франческо Троше. Утверждалось, что тайные переговоры Святого Престола с Испанией шли через него, и, когда папа римский обошел своего секретаря кардинальской шапкой, он задумал предать его планы Франции и с этой целью в мае 1503 года тайно бежал из Рима. Франческо Троше был перехвачен уже на судне, шедшем на Корсику. Его привезли обратно, посадили в тюрьму Трастевере, и Чезаре потолковал там с ним часок с глазу на глаз. Ну, естественно, после разговора Франческо Троше удавили, а для пресечения слухов о возможном переходе Чезаре Борджиа на сторону Испании было торжественно объявлено, что он вот-вот примкнет в войскам своего доблестного и великого союзника, короля Франции Людовика XII, и двинется с ним вместе на выручку Неаполя.

А пока следовало собрать как можно больше денег, потому что наемники стоили дорого. Со средствами должен был помочь Святой Отец. Он как раз затеял преобразование курии – было создано 80 новых административных постов, которые были проданы по твердой таксе в 760 дукатов за назначение. А тут еще привалила и нежданная удача – умер кардинал Джованни Микели родом из Венеции. Все его состояние было немедленно захвачено – наследником кардинала был обьявлен папа римский, Александр VI. Конечно, сразу же поползли слухи об отравлении – кардинал Микели был очень богат, а проболел всего лишь два дня. Благонамеренные люди отравление отрицали, указывая на то, что кардинал Микели пользовался милостью Святого Отца, который осыпал его благодеяниями. В общем-то, это мало кого убедило. Как написал в своем донесении Совету Десяти [51]венецианский посол: