Пешка в большой игре, стр. 66
Отставник-вахтер привстал с места, но кровоточащий палец поставил его в тупик: как быть? Вход разрешен сотрудникам по удостоверениям и членам семьи по пропускам. Окровавленная рука пропуском не является, но выталкивать раненого, который уже видит мельтешащие тут и там белые халаты, тоже неловко. Он быстро снял трубку внутреннего телефона и соединился с заведующим.
– Оказать неотложную помощь в вестибюле, дальше не пускать, – распорядился тот. – В случае необходимости вызвать «скорую».
Гена, не дожидаясь разрешения, прошел к регистратуре, показывая рану молоденькой санитарке, стоящей за стойкой.
– Сейчас, – пискнула та, вытаскивая из стола вату и кусок бинта. – Где йод?
Сверху уже спускалась медсестра с сумочкой, в которой имелось все необходимое.
Через несколько минут порез был обработан и забинтован. Не сказав ни слова, медсестра ушла. Молоденькая санитарка смотрела с сочувствием.
– Как это вас угораздило?
– Колесо в машине менял. – Гена обаятельно улыбнулся. – Как вас зовут?
Дальше все пошло по плану: вечером он отвез ее домой, на другой день они сидели за столиком в ресторане, а потом лежали в постели. Поскольку Гена разыскивал армейского товарища, который вроде бы служил в системе ГБ, девушка нашла медицинскую карту Васильева, списала адрес и телефоны и передала новому другу.
Гена сразу же позвонил.
– Васильев будет в конце недели, – ответили на службе.
– Он в командировке, – прояснила дело жена.
Глава двадцатая
– Знаете, когда я окончательно убедился в том, что вы не связаны с КГБ? – Смит улыбался одними глазами, и уголки губ чуть подрагивали. – Когда узнал, что вы сидели в тюрьме! КГБ не позволяет сажать своих людей...
– Похоже, вы защитились на КГБ, – деланно-небрежно сказал Асмодей. Он думал о том, что они поторопились уничтожить карточку в информационном центре ГУВД. Если ЦРУ решит проверить его еще раз и пойдет по этому пути, то отсутствие официальных сведений о судимости вызовет серьезные подозрения. – Еще одним доводом явилось то, что за нами никто не следит.
Уже час Смит прогуливал его вдоль Москвыреки, они дошли до Кропоткинской набережной, и, очевидно, кто-то внимательно контролировал обстановку вокруг, передавая разведчику нужную информацию. Или наоборот – не передавая сигнала тревоги.
– К тому же я проверил наличие у вас радиопередающих и следящих электронных устройств...
Асмодея бросило в жар. В правой руке он держал полученный от Межуева «дипломат» с встроенным диктофоном. Увидев своего больничного друга, он сразу же нажал замаскированную кнопку, включая запись. Каждое слово их диалога фиксировалось на тончайшей намагниченной проволоке.
– Результат отрицательный...
Пот тек из подмышек, струился вдоль позвоночника, рубашка прилипла к лопаткам. Межуев сказал правду. Переносные контрольные приборь! фиксируют только активные электронные средства, именно поэтому при подобных контактах радиомикрофоны, передатчики и тому подобные штучки никогда не используются.
– Единственное, что меня смущает, – продолжал Роберт Смит, – металлический предмет массой в пятьсот девяносто граммов, закрепленный на теле слева, предположительно под мышкой. Обычно там носят оружие, судя по размерам, пистолет небольшого калибра: шесть тридцать пять или семь шестьдесят пять.
– Тут вы ошиблись, Роберт! – Асмодей заставил себя непринужденно улыбнуться. – Восемь миллиметров!
Он полез в карман за разрешением.
Разведчик внимательно изучил документ.
– Хорошо, что власти разрешили самооборону. В Москве очень неспокойно. Ужасный случай, о котором вы рассказали, – тому подтверждение.
Смит протянул документ обратно.
– Но дам вам совет – не особо полагайтесь на газовый пистолет. Он может помочь против мелкого хулигана, но не защитит от бандита. Лично я предпочел бы четырнадцатизарядный «смит и вессон» тридцать восьмого калибра. По-вашему – девять миллиметров. Весит он всего на триста граммов больше этой пукалки, – американец небрежно ткнул пальцем в левую подмышку Асмодея, – но эффект несравним!
– Вы хорошо разбираетесь в оружии.
– Да, у меня есть такой.
– Здесь?
– Нет, дома. Почему вы так внимательно смотрите?
– Итак, из нас двоих ошибся только один.
– То есть?
– Вы думали, что я работаю на КГБ, я считал вас сотрудником ЦРУ. Вы убедились в своей ошибке и привели доводы, подтверждающие мои подозрения.
Они медленно шли навстречу легкому, пахнущему весной ветерку, и, когда Асмодей остановился, Смит сделал еще несколько шагов. Полы его длинного незастегнутого пальто взлетели, открыв на миг клетчатую подкладку.
– Почему вы это сделали? – сказал Асмодей в настороженную спину. – Зачем дали мне понять, что являетесь разведчиком? Вы не боитесь быть настолько откровенным?
Смит обернулся. Он был на полголовы выше Асмодея, худощав и улыбчив. Но в данный момент выглядел совершенно серьезным.
– Откровенность – залог доверия, – тихо сказал он.
И улыбнулся.
– Видите ли, Виктор, разведчик никогда не признается в том, что он разведчик. Бывают, конечно, особые обстоятельства: иголки под ногти, электроразряд в мошонку, пентонал натрия или скополамин... Я знаю об этом исключительно как журналист. Мне приходилось писать о ЦРУ, кстати, и о КГБ тоже. Так что фактурой я владею.
А что касается страха... Наступило время открытости, эпоха свободы информационного обмена. Свобода убивает страх. К тому же вы не являетесь носителем государственных секретов. В чем же меня можно обвинить? Или даже заподозрить?
– То есть вы обвешались приборами радиоконтроля и суперсовременными металлодетекторами вовсе не из страха, а из обычной журналистской любознательности?
– Ради Бога, без шпионской терминологии, – улыбнулся Смит. – У нас это обычный ширпотреб, продается в каждом квартале. А осторожность нужна не только шпиону. За вторжение в частную жизнь, диффамацию с меня могут взыскать огромные суммы. Сейчас и в России завели моду предъявлять миллионные иски!
– Вы собираетесь вторгаться в чью-то жизнь? В Москве?
Смит покаянно склонил голову.
– Да. Причем хочу просить вас о помощи.
– Интересно.
– Давайте зайдем куда-нибудь пообедать. Там и поговорим.
Асмодей был голоден, но сразу же подумал о чемоданчике: удастся ли как следует разместить? Межуев сказал, что микрофон очень чувствительный и берет разговор в радиусе полутора метров. И все же... Вдруг придется поставить его под стол...
– Извините, Роберт, хотя вы и убедились, что за мной не следят, но я не уверен, что не следят и за вами. В прежние времена у нас очень любили слежку за иностранцами. А в моем положении, согласитесь, совершенно излишне наживать неприятности с властями.
«Образцовый сотрудник ЧК, – мелькнула ироничная мысль. – Хоть жрать охота, но дело прежде всего». Он действительно вел себя так, как будто полученное задание вытеснило все остальное в жизни. Но объяснялось это отнюдь не осознанием своего общественно-служебного долга. Просто цели Асмодея и Клячкина сейчас совпадали.
Смит глянул удивленно.
– Если нас засекли, то обед не добавит вам неприятностей. Если нет... Конечно, можно учесть риск нарваться на засаду. Но он практически равен нулю. Ну откуда КГБ мог знать, что мы зайдем в это кафе?
Он взял Асмодея под локоть и увлек к небольшому павильончику с яркой вывеской и расписанными иностранными словами витринами.
Одна из многочисленных точек по превращению второсортных продуктов, поддельных ликеров, самодельных водки и коньяка, контрабандных сигарет, одуряющей музыки в деньги, обязательно обмениваемые на доллары и укрепляющие фундамент благосостояния владельца, тешащего ущемленное самолюбие вчерашнего троечника огромными буквами собственного имени, вынесенного в название заведения.
Эта точка называлась "Пицца-бар «Александр». Кроме пиццы, симпатичная, вульгарного вида девица разносила деликатесные закуски: бастурму, икру, маринованные грибы, оливки с перцем.