В день пятый, стр. 50

Томас подошел к белоснежным стенам внушительного собора, но единственная дверь оказалась заперта. Пройдя дальше, он, к удивлению для себя, обнаружил, что вернулся туда, откуда начал, на дорогу к замку и синеющей за ним бухте. Разворачиваясь, чтобы отправиться назад, Томас увидел, как из белой «альфа-ромео», остановившейся всего в нескольких ярдах от того места, где его высадил Клаудио, выходит Брэд Иверсон.

Порыв окликнуть его, пошутить про случайное совпадение, спросить, какие дела привели его сюда, длился не больше секунды. Юркнув в тень страда Аттолини, Томас принялся лихорадочно размышлять.

«Он один из них. Они выследили тебя».

Но как?

Томас осторожно выглянул за угол. Иверсон держал в руке сотовый телефон, внимательно изучал дисплей, но номер не набирал.

Выхватив из кармана аппарат Роберты, Томас ткнул кнопку отключения. Когда он снова выглянул за угол, Иверсон растерянно метался по улице, не отрывая взгляд от дисплея, словно пытаясь уловить сигнал. Нырнув обратно на улицу, Томас побежал в сторону сердца Старого города так, словно за ним гналась тысяча сарацин.

Врагов по крайней мере трое, если упырь один из них. Нельзя исключать, что негодяев больше, но троих он узнает. Можно обратиться к полицейскому, но при этом Найт угодит из огня да в полымя. Ему необходимо попасть в аэропорт. Никем не замеченным.

Томас бежал по страда Санта-Кьяра, просто стараясь удалиться от человека, который назвался Брэдом и болтал ни о чем в буфете «Экзекьютива». Но, не замедляя свой не уклюжий носорожий бег, он чувствовал, что заблудился и, возможно, сейчас летит прямиком в объятия Роберты или, что хуже, ее дружка-упыря. Томас остановился, переводя дыхание, огляделся и направился к виднеющейся в конце улицы большой площади, вымощенной белыми каменными плитами, сверкающими на фоне синевы неба.

Здесь возвышалась еще одна большая церковь, собор Святого Николая. Створка высоких деревянных дверей была распахнута настежь. Томас пересек площадь и зашел внутрь.

Церковь была построена в норманнском стиле, прямоугольная, с остроконечной крышей, без шпиля или купола. Только над входом возвышалась приземистая башенка. Внутри царила прохлада, неф был цвета естественного камня, за исключением темных колонн и высоких сводов с крашеными, обрамленными позолотой балками перекрытий. Поискав какое-нибудь уединенное место, где можно будет собраться с мыслями, Томас обнаружил рядом с высоким алтарем лестницу, ведущую вниз, обозначенную табличкой «Alla tomba del santo».

К гробнице святого.

Найт поспешно спустился.

Он оказался в вытянутом помещении с низким потолком, расположенном под святилищем церкви и обставленном по сторонам скамьями. По бокам были две украшенные капеллы, а в середине ширма, за которой стоял длинный каменный саркофаг, озаренный свечами, пламя которых отражалось в позолоте убранства гробницы. В одной капелле стояла на коленях пожилая женщина, но, кроме нее, здесь больше никого не было. Томас уселся на край скамьи и только тогда почувствовал, что весь вспотел, слушая гулко колотящееся сердце. Ему нужно было продумать стратегию действий, причем быстро.

— Я потерял сигнал, — сказал в телефон Война. — Объект может быть где угодно.

— До этого сигнал был прерывистый, — напомнила Чума. — А теперь он полностью исчез, из чего следует, что объект выключил телефон или вошел в какое-то массивное здание.

— Например, в церковь, — заключил Война. — Пусть Голод проверит все, какие ему только встретятся. Выпускай его на охоту.

— Ты уверен?

— Просто дай ему заняться тем, что у него получается лучше всего.

— А если он примется за случайных прохожих?

— Перед нами высшая цель, — сказал Война. — С этого момента Голод спущен с поводка.

Глава 57

Голод не любил передвигаться при свете дня, чувствовал себя бросающимся в глаза, уязвимым. Свой облик убийцы он создавал для темноты, потому что на самом деле все ее боятся. Когда во мраке скрывался Голод, на это были все основания. Обритая наголо голова, обточенные зубы, неестественно длинные ногти лишь усиливали физические дефекты, данные природой.

Но дело было не только в этом. Голод принял то, что не похож на других, когда окружающий мир решил, что испытывает отвращение к увиденному, но мир видел далеко не все из того, каким он был. Главным оказался пустой взгляд его глаз, полное отсутствие сострадания. Мир видел в бледных зрачках не звериную бесчеловечность. Как раз наоборот. Это служило толчком к безграничной жестокости.

Голод жил для того, чтобы другим было страшно. Он питался чужим ужасом, который испытывали люди при виде его, когда понимали, что этот субъект может с ними сделать. Голод этим жил. Не мог обойтись без подобных вещей. Так он мог насытиться, чего не удавалось сделать никаким рекам крови.

Это задание было не для него — бегать при свете дня с пистолетом, ища возможности убить быстро. Но успех в подобных делах приносил Голоду более сладостные трапезы, долгие, неспешные застолья ужасов и зверств. Поэтому сейчас он сделает то, что ему сказали, подчинится, как всегда, поскольку зависит от покровительства подельщиков в своих шалостях…

Телефон пискнул один раз. Найт снова подавал сигнал. Он недалеко, рядом с собором Святого Николая. Прерывающийся сигнал ловился не больше тридцати секунд, после чего снова исчез. Найт вошел в церковь, и Голод, вечно голодный, молчаливо возрадовался, нащупывая в кармане рукоятку ножа.

— Ты видела? — спросил по телефону Война.

— Видела, — подтвердила Чума. — Голод на месте и сближается с объектом. Найт в соборе.

— Иди туда. Перекрой выход. Если объект появится, стреляй на поражение. О свидетелях будешь беспокоиться позже.

— Если мне удастся уйти, то меня никто не опознает, — Чума мрачно усмехнулась. — Все будут видеть только рясу.

Голод обвел взглядом внутренность собора. Горстка туристов, несколько верующих, но служба не шла, толпы не было. Держась в тени у стены нефа, Голод двигался бесшумно, надев капюшон, так что его никто не замечал. Это устраивало его как нельзя лучше. Он предвкушал, как встретится с Найтом где-нибудь в укромном углу, подойдет совсем близко и только тогда откроет себя. Найт будет парализован ужасом. Быть может, даже закричит. Голод почувствовал, как по всему его телу разливается наслаждение.

Он почти завершил обход вокруг нефа. Найта нигде не было видно, но Голод каким-то образом ощущал его присутствие, словно запах в прохладном неподвижном воздухе старинной церкви, где пыль окрашивалась в разные цвета лучами света, проникающими сквозь витражи наверху.

Голод начал спускаться в склеп.

— Tombo del santo, — вслух прочитал он.

Вот уж точно.

Глава 58

Это был риск, но Томас рассудил, что пойти на него имеет смысл. Выйдя из собора, он позвонил Клаудио и тотчас же снова отключил мобильник. Если враги следят за ним через телефон, то придут сюда, решив, что он внутри. На самом же деле Найт поспешно уходил по узким улочкам, торопясь вернуться к тому месту, где его должен был забрать Клаудио. Но ему оставалось убить пятнадцать минут, и замок напротив казался самым безопасным местом для этого.

Томас на полной скорости завернул за угол. Впереди в конце улицы показалось чистое небо и край стены замка. Найт тут же увидел Брэда Иверсона, идущего прямо на него, и застыл на месте. Изумление Иверсона мгновенно испарилось, он опустился на одно колено, выхватил из-за пазухи огромный пистолет, в одном плавном движении вытянул руку и выстрелил.

Распластавшись на мостовой, Томас перекатился в сторону, с ужасом вслушиваясь в частую канонаду выстрелов. Под окном соседнего дома дождем осколков взорвалась штукатурка. Над булыжником поднялся дымок, выбитый другой пулей, которая с завыванием ушла рикошетом прочь. Найт попятился, а Брэд спокойно поднялся на ноги и двинулся на него.