Антикиллер-2, стр. 71

«Шестой – это порожняк, залепуха... Жорик ментам бороду пришил. Он и Славке все придумывал... Масла много, нас с Жекой от „зеленки“ отмазал. Босяки добро помнят. Даже если щас на Шамиле катается, все равно будет у братвы не из последних. Я в шпанском мире подписка неслабая!»

«Шестым был Карась, но мы его не сдали, потому что голова золотая. А стволы в реке утопили... В лодке вывезли на фарватер и сбросили».

Путаные, малопонятные, хотя и приглаженные фразы, сказанные двадцать лет назад осужденными бандитами, одного из которых уже не было в живых, получили вторую жизнь. Скорей всего не было в живых Льва и Следящего – такие люди долго не живут, канули в неизвестность Михайлов и Стародубников, но работа, выполненная ими два десятка лет назад, помогала Лису сегодня вести розыск Колдуна.

Прозвонил городской телефон.

– Привет, Филипп, – влился в ухо ласковый женский голос. Но чей именно, было непонятно.

– Привет! – бодро отозвался Лис. Он никогда не задавал вопросов и поддерживал разговор, будто без сомнений узнал собеседника. Обычно все выяснялось через несколько минут.

– Чекулдаев подал ходатайство об изменении меры пресечения Печенкину. Ты с ним работаешь?

– Да, Ириша, – теперь он узнал свою давнюю знакомую, секретаря городского прокурора. Даже больше, чем знакомую. Он об этом «больше» успел забыть, она, как видно по звонку, – нет.

– Тогда тебе должно быть интересно. Правда?

– Конечно, зайка. Чистая правда. Чем он мотивирует?

– Как обычно: недоказанность, состояние здоровья, постоянное место жительства, больная мать...

– Ясно.

– Скорей всего его выпустят под подписку.

– Откуда знаешь?

– Сам Чекулдаев сказал. «Завтра ходатайство удовлетворят, надо это отметить, пойдем в ресторан»...

– Он что, снимает тебя?

– Пытается. И уже не первый раз.

– Может, просто болтнул? Ему так хочется, но это не значит...

– Как правило, значит. Но может, и просто болтнул. Не знаю.

– Спасибо. Буду иметь в виду. Наше дело маленькое – как решат, так и правильно.

Последняя фраза предназначалась для возможных слухачей: пусть знают, что подполковнику Кореневу вся эта возня – до фонаря.

– Ой ли? – Ирина хорошо знала Лиса и потому не поверила. – Как проводишь время?

Лис тяжело вздохнул в трубку:

– Как всегда. Контора, территория, изолятор.

– Свободного времени ни минуты?

– В общем, да.

– А что за девочку ты встречал возле Дома моды? Это твоя дочь?

– Приемная. Извини, зайка, ко мне зашли, я перезвоню.

Лис аккуратно положил трубку на место. Сообщение Ирины озаботило гораздо больше, чем он показал. К Колдуну ведут две ниточки: Печенков и Рогалев. Надо дергать за обе. Получается, что в его распоряжении только сутки.

Он раскрыл личное дело осужденного Рогалева. На обложке наклеена потускневшая фотография: широкое лицо, круглые, как у филина, глаза, высоко поднятые, будто от удивления, брови. Есть чему удивляться: нормальный пацан, учащийся медучилища, ни одного привода в милицию и вдруг – член опаснейшей, особенно по тем временам, банды. В конверте еще несколько снимков: анфас, в профиль, в полный рост. Здоровый, крепкий и еще прямой

– пулевые ранения в область позвоночника иногда проявляются через несколько лет.

При обыске у Рогалева нашли вырезку из журнала «Техника-молодежи», серия «История оружия». На цветном листе изображался немецкий автомат «МП-40», известный под названием «шмайссер». Общий вид, вид в разрезе, схема работы частей и механизмов... Самодельные автоматы «Призраков» конструктивно повторяли «МП-40». Рогалева допрашивали по поводу этого совпадения, но он утверждал, что вообще не разбирается в оружии и вырезка задержалась у него случайно.

В колонии он характеризовался в целом положительно: опрятен, вежлив с администрацией, работал на уборке территории, потом помощником фельдшера в медпункте. Контактен, поддерживал отношения с широким кругом осужденных, оказывал медицинскую помощь народными средствами, пользовался уважением. По некоторым данным, владел элементами гипноза... Интересно!

После освобождения устроился сторожем на лодочной станции, состоял под административным надзором, все ограничения соблюдал, через год надзор отменили, еще через год сняли оперативно-профилактический контроль: таким образом гражданин Рогалев был признан исправившимся и перевоспитавшимся. Когда милицейский прессинг ослаб, а дело «Призраков» забылось, он закончил курсы массажистов и стал работать в «Прогрессе».

Снова нормальная жизнь: ни пьянства, ни дебошей, ни сомнительных связей, обширная клиентура, все довольны, никаких претензий со стороны милиции. И вновь при полном внешнем благополучии как удар грома: именно его, отныне законопослушного гражданина, называет задержанный с поличным бандит Печенков, явно связанный с группой Колдуна! Похоже, все повторяется!

Глава восьмая.

ОХОТА НА ОХОТНИКОВ

Конечно, Джафар не ходил обедать в «Тихий Дон», не навещал Нинку, не ночевал в пустующем доме ее родителей и даже не жил в дачном особнячке с колоннами на Голубых прудах. Для этого он был слишком опытным, хитрым и осторожным. Тем более он не ездил снимать проституток под «Сапфир». Травленый волк обходит капканы, не трогает отравленную приманку, прорывает цепь загонщиков и даже перепрыгивает через флажки.

Он нашел никому не известное убежище – троюродная тетка по материнской линии (а у дагестанских народов не бывает дальнего родства) жила в Тиходонске уже двадцать лет и стала здесь своей. Они виделись только один раз, много лет назад, когда Джафар освободился из тюрьмы. Но это не имело значения, в крепком, хотя и не слишком богатом по нынешним нормам доме его приняли, как долгожданного гостя. Неизвестно, был ли этот порыв искренним, скорей всего нет, потому что по кавказским меркам Джафар не являлся примерным сыном и гордостью рода, скорее наоборот. Но и сама тетя Мисиду, выйдя замуж за армянина, нарушила законы гор. Может быть, это, может, тоска по родным краям примирила ее с беспутным племянником, об истинной роли которого в криминальной жизни города она, впрочем, и не догадывалась.

Джафар жил здесь один, ни с кем из своих бойцов отношений не поддерживал и долгое время вообще не выходил из дома. Только через две недели он позвонил Рамазану, третьему доверенному лицу после Султана и Роберта.

– Салам! Как дела? – говорить приходилось порусски, потому что Рамазан был кумыком, и на родных наречиях они не понимали друг друга.

В техническом управлении РУОПа автоматически включился магнитофон.

– Это ты?.. – собеседник сдержался и не назвал Джафара по имени. Не прошедшие специальной подготовки люди имеют своеобразное представление о конспирации. – Какие дела... Наших выгнали из города, почти никого не осталось. И ребята разъехались... А тебя ищут повсюду, говорят, за голову награду объявили...

– Я их маму делал! – дерзко сказал Джафар, хотя по спине пополз холодок. Но выказывать страха нельзя никому. – Как Роберт, Султан?

Дежурный оператор быстро набирал номер отдела обслуживания сотовой связи.

– Роберт поправляется, Султану похуже. Но врачи говорят, все нормально будет. Ты где?

– Хочешь награду получить? – нехорошо усмехнулся Джафар, и Рамазан поежился, будто воочию увидел эту усмешку.

– Зачем обижаешь? Нам и так досталось. Не надо было это, последнее, делать... Они вообще как взбесились!

– Ты мне указывать хочешь?

– Не только я, все так считают. Все ребята. И земляки очень недовольны. У них торговля пропала, дела пропали. Большие убытки!

– Кто именно недоволен?! – зарычал Джафар. – Ты мне прямо скажи!

– По телефону много не надо говорить. Встретимся, расскажу.