Власов. Два лица генерала, стр. 6

3 июля корпус генерал-майора Власова был переброшен в район Бер-дичева, чтобы не допустить прорыва немцев к Житомиру. Здесь сосредотачивалась довольно значительная группировка советских войск (4-й, 15-й, 16-й, 36-й, 37-й механизированные корпуса, 5-й кавалерийский корпус, 49-я стрелковая дивизия), но контрудар так и не состоялся.

Скоро корпус Власова был отведен в район Киева.

17 июля Андрея Андреевича Власова вызвал в Киев Семен Иванович Буденный.

Вспоминая все эти события через два года, Власов в своем «Открытом письме» «Почему я стал на путь борьбы с большевизмом» даст своим действиям достаточно высокую оценку:

«Мой корпус в Перемышле и Львове принял на себя удар, выдержал его и был готов перейти в наступление, но мои предложения были отвергнуты. Нерешительное, развращенное комиссарским контролем и растерянностью управление фронтом привело Красную армию к ряду тяжелых поражений.

Я отводил войска к Киеву. Там я принял командование 37-й армией и трудный пост начальника гарнизона города Киева…»

«Когда мы с Кирпоносом подбирали кандидатуру на должность командующего 37-й армией, которую мы формировали для обороны Киева, — пишет в своих воспоминаниях Н.С. Хрущев, — управление кадров Киевского военного округа рекомендовало нам назначить Власова».

Никите Сергеевичу почему-то запомнилось, что Власов вышел к Киеву «безлошадным». «Пришел, — пишет он, — небезызвестный Власов с кнутом, без войск».

Тут Хрущев явно путает своего читателя, и путает отнюдь не случайно.

Обстановка в Киеве была суровой, необходимо было мгновенно принимать ответственные решения, и при этом любой промах мог стать для Хрущева роковым…

Как истинный партиец, Хрущев не собирался брать на себя ответственность за назначение Власова. Он позвонил товарищу Маленкову, ведавшему кадровыми вопросами в Центральном Комитете.

— Какую рекомендацию ты мог бы дать на генерала Власова?

— Ты не можешь себе представить, что творится вокруг,-ответил товарищ Маленков, не хуже Хрущева чувствовавший партийную ответственность. — Вся наша работа остановилась. У меня здесь нет ни одного [23] человека, чтобы тебе помочь. Поступай так, как считаешь нужным, и бери на себя всю ответственность.

«Мне не оставалось ничего иного, как положиться на рекомендации, полученные от других военных, — сокрушенно признавался Никита Сергеевич. — Опираясь на них, мы с Кирпоносом решили этот вопрос положительно, назначив Власова командующим.

Власов взялся за дело решительно и энергично.

Он сколотил свою армию из отступающих и вырвавшихся из немецкого окружения частей и на деле доказал, что мы сделали правильный выбор. Он всегда спокойно держался под огнем, обеспечивал твердое и разумное руководство обороной Киева. Он выполнил свой долг и не позволил немцам взять Киев фронтальной атакой с ходу. И когда Киев в конце концов пал, то это произошло в результате обхода и сосредоточения немецких войск значительно восточное города. Ане потому, что Власов не обеспечил жесткой обороны».

Разумеется, Хрущев был вынужден защищать Власова, но, похоже, что Власов и в самом деле не совершил никаких ошибок при обороне Киева.

Как известно, 10 августа 1941 года 37-я армия предприняла контрудар на рубеже Шуляны — Мышеловка — Корчеватое и успешно держала оборону до 15 сентября, пока танковые клинья немцев не соединились в районе Лохвицы и четыре армии (5-я, 21-я, 26-я, 37-я) не оказались в котле.

17 сентября 1941 года Военный совет 37-й армии телеграфировал:

«37— я армия в оперативном окружении. На западном берегу оборона Киевского укрепленного района 16 сентября сего года в результате наступления противника южнее Фастова прорвана, резерв исчерпан, бой продолжается. На восточном берегу, на фронте Русакове, Сваровье, Нижняя Дубыня части, оказывая сопротивление, отходят на Бровары. На юге ударом в направлении Кобрино, Борисполь, Правец противник прорвал оборону разных мелких отрядов и народного ополчения.

Угроза переправ Киеву с востока. Части в течение двадцатидневных боев малочисленны, сильно утомлены, нуждаются в отдыхе и большом свежем подкреплении. Связи с соседями нет. Фронт с перерывами. Восточный берег без сильных резервов не удержать… Прошу указаний».

Телеграмма была адресована главнокомандующему Юго-Западного направления, но отправлена кружным — прямой связи со штабом фронта не было! — путем через Москву.

Только 18 сентября М.П. Кирпонос получил телеграмму и отдал приказ о выходе армий из окружения.

21— я армия должна была нанести удар в направлении Ромны. 2-й кавалерийский корпус наносил удар навстречу ей с востока. 5-я армия должна [24] была идти следом за 21-й, нанося удар на Лохвицу. 26-й армии предстояло прорываться в направлении Лубны.

Власову приказали выходить из окружения следом за 5-й армией в направлении Яготин — Пирятин.

В 37— й армии-штаб фронта тоже держал связь с армией через Москву! — этого приказа так и не получили, и только в ночь на 19 сентября главные силы начали сниматься с позиций.

Впрочем, если бы и получили приказ в 37-й армии вовремя, едва ли отступление оказалось бы успешней. Рассчитанный с точностью часового механизма план отхода войск не учитывал только одного обстоятельства — немцев. Они — такая неожиданность! — не собирались выпускать из кольца окруженные армии.

Пробиваться пришлось с кровопролитными, неравными боями.

20 сентября в бою погибли командующий фронтом М.П. Кирпонос, член Военного совета М.А. Бурмистренко, начальник штаба фронта В.И. Тупиков.

В письме «Почему я стал на путь борьбы с большевизмом» А.А. Власов скажет:

«В трудных условиях моя армия справилась с обороной Киева и два месяца успешно защищала столицу Украины. Однако неизлечимые болезни Красной армии сделали свое дело. Фронт был прорван на участке соседних армий. Киев был окружен. По приказу верховного командования я был должен оставить укрепленный район».

Это было первое окружение для Власова. Из этого окружения он сумел выйти.

Некоторые исследователи утверждают, что из окружения Власов вышел, заразившись триппером.

Впрочем, возможно, это и выдумка…

Глава пятая

В биографии Власова без рассказа о женщинах не обойтись.

И не только ради пикантности повествования. Нет. В отношениях с женщинами характер генерала раскрывается, пожалуй, даже глубже, нежели в боевых операциях. Отношения эти во многом определяли и его судьбу.

До войны, если не считать романа с супругой будущего генералиссимуса Чан Кайши и несовершеннолетней китаянкой, Власов старался быть примерным семьянином. Сердечные увлечения были, но достаточно кратковременные и потаенные. [25]

Все изменилось в июне сорок первого…

Власов отправил к родителям в Горьковскую область супругу и, подобно многим генералам-фронтовикам, ощутил чувство неведомой доселе свободы.

Тогда даже шутка такая появилась.

Дескать, залог мужской бодрости на войне в том, что жены не могут попрекать своих мужей за измены.

Для солдат и офицеров с передка проку от такой свободы немного, но офицеры тыла, генералы, если хотели, могли насладиться свободой.

Так было и с сорокалетним генералом Власовым.

Летом сорок первого года начинается его военно-полевой роман с двадцатичетырехлетней Агнессой Подмазенко.

В восемнадцать Агнесса первый раз вышла замуж, но, родив в 1936 году сына Юрика, с мужем разошлась. Отдала ребенка родителям и поступила в Харьковский мединститут, который и закончила в аккурат в июне 1941 года. После выпуска ее сразу отправили на фронт.

Судя по фотографиям и по сохранившимся письмам, Агнесса Подмазенко была веселой, энергичной и «дюже гарной» дивчиной. Встретившись с «одиноким» генералом, она, как сама утверждала потом на допросах, «вышла за него замуж».

Почему образованная, развитая и уже тертая жизнью Агнесса Подмазенко лопухнулась, подобно деревенской дурочке, понять невозможно.

Ведь не могла же Подмазенко не понимать, что летом сорок первого года генерал Власов не имел возможности заниматься бракоразводным процессом со своей супругой Анной Михайловной.