Власов. Два лица генерала, стр. 39
«Власов считал, — пишет Екатерина Андреева, — что сформирование русской армии канализирует недовольство среди военнопленных, а официальное признание ее пресечет бытующее среди военнопленных чувство, что их коллаборационизм является изменой Отечеству».
«Ноу— хау» Власова, как сказали бы сейчас, заключалось в том, что он готов был совершить измену, но не просто из страха за свою шкуру, а как бы во имя Родины.
И все это понятно и объяснимо.
Человек по своей природе устроен так, что может поверить в любое несбыточное мечтание, если реальность не оставляет ему места в жизни.
Забегая вперед, скажем, что «ноу-хау» Власова оказалось весьма перспективным направлением и Власов до конца не отступал от него. К концу войны возникла даже русская патриотическая идеология, разработанная конкретно под А.А. Власова, которая звучала достаточно непривычно, но которой трудно было отказать в определенной логике. [139]
Зачем русским солдатам нужно умирать за сталинско-большевистский режим? Чтобы угнетение России и русских продолжалось так же, как все эти годы, миновавшие после октябрьского переворота? Не лучше ли, воспользовавшись войной, как воспользовались ею Ленин и Троцкий, освободить народ и страну от ненавистного режима?…
«Ленинский путь» соблазнял многих.
Большевики-евреи помогли немцам победить Россию в Первой мировой войне и за это получили власть в стране… Так отчего же нельзя и русским в сороковые годы повторить этот путь и, отвергнув ненавистный, навязанный евреями режим, за счет территориальных уступок спасти Россию?
Слабость плана была очевидной.
Кайзеровской Германии большевики были нужны, кайзеровская Германия подкармливала всех этих Лениных, Троцких, Красиных…
Власовы же и РОА, во всяком случае, в таком виде, в каком хотели видеть их патриоты, Гитлеру казались даже более опасными, нежели большевистский режим. «Национал-социализм — не предмет экспорта», — говорил Гитлер, и этот свой принцип он не собирался нарушать.
Но были и более существенные недостатки в этом плане. Ведь ленинский путь — путь Зла, путь Дьявола.
Сохранилась фотография — Власов в лагере военнопленных в Виннице…
В гимнастерке без знаков отличия, с ежиком едва отросших волос, с оттопыренными ушами…
Стоит, заложив руки за спину…
Вид у него очень мирный…
Почти не отличим Андрей Андреевич от какого-нибудь сельского учителя…
Но это— на первый взгляд… Стоит присмотреться, и замечаешь горькие складки в уголках плотно сжатых губ. Да что складки… Все мышцы лица словно бы окаменели, взбугренные в судорогах страшной мыслительной работы.
Это страшная фотография.
Она даже страшнее той, что сделана 2 августа 1946 года во дворе Лефортовской тюрьмы.
Из— за круглых ободков очков смотрят на нас глаза человека, еще не решившего ничего, еще не понявшего, что ему делать и как жить дальше… Смотрят прямо на нас, уже знающих: на что этот человек решится, и что он будет делать дальше… [140]
Глава пятая
А вот другая фотография…
Она тоже сделана в Виннице. Но она запечатлела допрос уже все решившего для себя Власова.
Допрос проходил на улице. Немецкие офицеры непринужденно разместились в садовых креслах, чуть в стороне — сержант за пишущей машинкой. Власов сидит чуть на отшибе. Он уже как бы и вместе с немцами — так же, как они, сидит, положив ногу на ногу. И вместе с тем он один. И кресло для него поставлено чуть в стороне. И поза генерала напряжена…
Среди немецких офицеров можно узнать и коменданта винницкого лагеря капитана Петерсона — пожилого немца из США, и Густава Хильгера, советника Министерства иностранных дел. Он, изучая Власова, делает пометки в блокноте.
Записи эти сохранились…
«Власов родился 1.9.1901 года в Горьковской губернии.
Отец— крестьянин, имел 35-40 моргов земли; старая крестьянская семья.
Образование среднее.
В 1919 году учился один год в Нижегородском университете.
В 1920 году вступил в Красную Армию.
В первое время Власова в Коммунистическую партию не принимали как бывшего ученика монастырской школы…
В 1930 году вступил в Коммунистическую партию с целью продвинуться вперед в Красной Армии.
В 1938 году, короткое время, — начальник штаба Киевского военного округа.
Непосредственно за этим — участник советской военной миссии в Китае. Во время этой командировки был произведен в полковники.
По окончании командировки в Китай в 1939 году — командир 99-й дивизии в Перемышле. 13 месяцев — командир дивизии.
В 1941 г. — командующий мотомехкорпусом во Львове. В боях между Львовом и Киевом его мотомехкорпус был уничтожен. Затем стал комендантом Киевского укрепрайона. Одновременно ему было поручено вновь сформировать 37-ю армию.
Из борьбы за Киев он вышел с маленькой группой.
Вслед за тем был временно в распоряжении генерала Тимошенко, формируя вновь войска снабжения Юго-Западного фронта.
Спустя месяц переведен в Москву для принятия командования вновь сформированной 20-й армией. Затем — участие в обороне Москвы.
До 7.2.1942 года — командующий 20-й армией. [141]
10 марта переведен в штаб Волховского фронта. Здесь вначале — тактический советник (консультант) 2-й Ударной армии. После смещения командующего 2-й Ударной армией генерала Клыкова он принял 15.04 командование армией».
По— видимому, сведения эти, а особенно то, с какой ловкостью приспосабливал их Власов для немецкого употребления, вполне удовлетворили Густава Хильгера, и он решил, что Власов подходит для его целей.
Снова Густав Хильгер встретился с Власовым 10 августа 1942 года.
В прошлом Хильгер был советником германского посольства в Москве, и встреча с ним как бы поднимала статус генерала до официального представителя страны, которая жаждет вступить в союз с Германией.
Об этом, собственно говоря, и шел разговор.
Хильгер предложил Власову поработать в марионеточном правительстве России, которое комплектовало сейчас Министерство иностранных дел Германии.
Напомним, что подходило к концу жаркое лето 1942 года…
Трагедия 2-й Ударной армии была в том году первой ласточкой в череде катастроф, обрушившихся на Красную армию.
28 июня началась крупномасштабная наступательная операция «Блау» — немцы нанесли удар по войскам Брянского фронта и оккупировали обширные области Дона и Донбасс.
24 июля немецкие войска вошли в Ростов-на-Дону. Дорога на Сталинград и Кавказ была открыта.
3 августа немцы заняли Ставрополь.
10 августа — Майкоп.
Меньше двух недель оставалось до начала уличных боев в Сталинграде.
В Виннице все предвкушали близкую победу, и, когда Хильгер спросил у Власова, согласен ли он участвовать в создаваемом немцами русском правительстве и какие у него в связи с этим есть предложения, касающиеся передачи Германии территорий Украины и Прибалтики, ответ мог быть один…
Тем более — коготок увяз… всей птичке пропасть! — Хильгер был осведомлен, что Власов уже вступил на путь сотрудничества с немцами…
Но Власов вместо этого пустился в рассуждения о необходимости создания Русской армии, которая одна только и может одолеть большевизм.
Рассуждение это, когда немецкие дивизии неслись на крыльях победы к Волге и Кавказу, рассердило Хильгера. Поморщившись, он пояснил, что русское правительство нужно не для создания русской армии, а для передачи Германии территории Украины и Прибалтики. [142]
Власов, уходя от прямого ответа, сказал, что изложил свои мысли в меморандуме, подготовленном для Гелена по указанию Штрик-Штрикфельдта.
«Офицерский корпус Советской Армии, особенно попавшие в плен офицеры, которые могут свободно обмениваться мыслями, стоят перед вопросом: каким путем может быть свергнуто правительство Сталина и создана новая Россия? Всех объединяет желание свергнуть правительство Сталина и изменить государственную форму. Стоит вопрос: к кому именно примкнуть — к Германии, Англии или Соединенным Штатам? Главная задача — свержение правительства — говорит за то, что следует примкнуть к Германии, которая объявила борьбу против существующего правительства и режима целью войны. Однако вопрос будущности России неясен. Это может привести к союзу с Соединенными Штатами и Англией, в случае если Германия не внесет ясность в этот вопрос.