Теперь ты меня видишь, стр. 53

— Это мой внук, — сказала она, снимая с полки фото юноши в бакалаврской мантии. — Томас.

Я взяла фотографию и сразу передала Майзон, лишь мельком посмотрев на молодого брюнета. Он был ниже и худее остальных парней. Рулевой, а не гребец.

— Она не планировала никуда уезжать? — спросила я.

Эвадна озадаченно покачала головой.

— Она никуда не ездит. А если и ездит, то нанимает кого-то, чтобы за мной ухаживали. Ко мне каждый день приходят патронажные сестры, минут на десять, но все же… Я должна принимать лекарства при них: боятся, что перепутаю. Но они не готовят и не убирают.

— Ее ничего в последнее время не беспокоило?

— Да нет. О чем ей беспокоиться?

— Надеемся, что не о чем, — сказала Майзон. — И вы тоже, пожалуйста, не волнуйтесь понапрасну, но она сегодня не вышла на работу. Как вы думаете, где она может быть?

Старушка снова встала.

— Давайте я ей позвоню.

Эвадна дошаркала до телефона и набрала номер дочери, но попала на автоответчик. Я видела, как Майзон отмахнулась от мухи. Эвадна положила трубку.

— Миссис Ричардсон, постарайтесь вспомнить, не было ли…

— Она поднялась на второй этаж, — сказала вдруг Эвадна.

— На второй этаж? — эхом откликнулась Майзон.

Старушка кивнула.

— Да, я слышала. Музыка в заставке «Коронэйшн-стрит» как раз доиграла, и я услышала, как она поднимается по лестнице.

— А что в этом необычного?

— Мы не пользуемся вторым этажом. Мне уже не хватает сил подниматься. Сплю я в комнате, которая раньше была задней гостиной. Пару лет назад из кладовки сделали ванную. Я много лет не поднималась наверх.

— А ваша дочь, значит, поднялась. Вы видели, как она спускалась оттуда?

Старушка не на шутку испугалась.

— Слышала. Минут через пятнадцать. Я помню, потому что была рекламная пауза. Я услышала, как она спустилась по лестнице и вышла через главный вход.

— Она с вами говорила? Попрощалась, может?

— Нет. Она со мной перед этим уже попрощалась.

Мне даже не нужно было смотреть на Майзон, чтобы знать, какое у нее выражение лица.

— Миссис Ричардсон, вы в последнее время кого-нибудь пускали в дом? Я имею в виду незнакомых людей.

— Что вы, дорогуша, я никогда такого не делаю. Ни за что.

Кажется, я снова могла нормально дышать.

— Разве что патронажную сестру.

— Какую?

— Новенькую, — сказала Эвадна. — Она в понедельник первый раз пришла. Часа в три. У нее и удостоверение было, и форма, и все прочее. Не надо было ее пускать?

— Думаю, ничего страшного, — сказала я. — Она принесла вам лекарства?

— Нет, дорогуша, лекарства я к тому моменту уже выпила. Она должна была провести плановый осмотр, только почти ничего не осматривала, больше болтала. Спросила, когда Карен придет, и ушла.

— Вы проводили ее до двери?

— Она сказала, чтобы я не утруждалась. Я слышала, как хлопнула дверь.

Я наконец отважилась посмотреть на Майзон. С лица у той схлынули краски, а руки сжались в кулаки на коленях.

— Миссис Ричардсон, можно мы осмотрим ваш дом? — спросила я.

Внизу, как мы и думали, ничего особенного не обнаружилось. Меня даже не удивило отсутствие мусора в ведре и свежесть продуктов в холодильнике. Откуда же тогда этот скверный запах? Разделавшись с первым этажом за две минуты, мы с Майзон в нерешительности замерли у лестницы, ведущей наверх.

— Можно позвать кого-нибудь, — сказала она.

— А если мы ошиблись?

— У нас даже перчаток нет.

— Мы же просто взглянем.

Никто из нас не сдвинулся с места.

— Идем, — наконец сказала я. И сделала первый шаг, чтобы не было времени передумать.

Я и оглянуться не успела, как очутилась на последней ступеньке. Майзон, надо отдать ей должное, шла следом. На втором этаже оказалось пять запертых дверей.

— Начнем отсюда, — предложила Майзон, указывая на ближайшую из них.

— Думаю, лучше оттуда, — сказала я.

Майзон проследила за моим взглядом и что-то тихо простонала, увидев рой мух у дальней двери.

— Я вызываю подкрепление, — сказала она, доставая рацию.

— Погоди одну секунду.

Двоим в коридоре было не развернуться, поэтому я пошла вперед. Дойдя до двери, я обернула кисть манжетой и нажала на ручку.

Майзон, стоявшая у меня за спиной, издала странный звук, будто чем-то подавилась, и попятилась обратно в коридор. Я слышала, как она говорит по рации, требует срочного подкрепления. Шаг вперед. Мухи, почуяв чужака, загудели особенно грозно.

Тело Карен Кертис распласталось на громадной двуспальной кровати, накрытой старомодным покрывалом. Такую вышивку, кажется, называют «фитильки». Длинные узкие канавки на ткани послужили кровостоками. Алая жидкость, вытекавшая из страшной раны, скопилась лужицами на ковре в мелкий цветочек. Карен была женщиной тучной. Голубые брюки, блуза в кричаще-ярких узорах. Туфли на подушке выглядели довольно дорого. В изножье кровати лежало грубое янтарное ожерелье.

Я услышала, как вернулась Майзон.

Насколько я поняла, Карен долго не мучилась. Смерть наступила почти мгновенно. Если это, конечно, была Карен, — сложно было сказать наверняка. Мы с Майзон видели фото на первом этаже и, конечно, смогли бы ее узнать, но дело в том, что труп был обезглавлен.

— Вряд ли, дорогуша, — сказала бедная старушка. — Цвет волос такой же, но…

Эвадна Ричардсон сидела в переговорной участка. Сообщив коллегам о смерти Карен Кертис, мы повезли ее мать через весь Лондон. Она знала, что мы не смогли формально опознать труп, найденный в ее доме, но описание одежды не оставляло сомнений. Она несколько раз просила увидеть дочь и искренне не понимала, почему мы ей отказываем.

Я даже не думала, что высохшая старушка проявит такое мужество.

— Вас никто не торопит, — увещевала я ее. — Если сомневаетесь, так и скажите.

Она еще раз посмотрела на Викторию и Кэти Луэлин, потом сняла очки и поднесла фотографию к самому носу. Я понимала, что за нами наблюдают из диспетчерской, — что ж, пускай смотрит, сколько нужно. Она снова покачала головой, и я заметила слезинки в уголках ее глаз.

— Это очень старые фотографии, — пояснила я. — Девушки сейчас гораздо старше, им обеим уже за двадцать. Не эта, точно? — Я указала на старшую.

— Не знаю. Вроде бы я ее где-то видела. — Эвадна посмотрела на меня, потом снова на фото. — Она была такая хорошенькая, прямо как вы. Такая симпатичная девчушка.

Лицо у меня до сих пор было распухшее и в лиловых синяках. «Симпатичной девчушкой» назвать меня было сложно, и я в который раз усомнилась, что от Эвадны Ричардсон будет прок в суде.

— Вы хорошо ее рассмотрели? — спросила я: протокол обязывал. — Может, у нее были шрамы?

Таллок велела проверить, вдруг наша медсестра окажется похожа на Эмму Бостон. Пока что у той было железное алиби, но Таллок не сдавалась.

Миссис Ричардсон, поразмыслив несколько секунд, покачала головой.

— Нет, шрамов не было. А вы думаете, это она? Мою Карен? Она же медсестра!

— Боюсь, на самом деле она работает кем-то другим, — призналась я.

Когда я вернулась в диспетчерскую, Таллок уже была там. Отрезанную голову Карен Кертис — а мы пока исходили из предположения, что это была она, — в доме не нашли. Никто пока не задавал очевидный вопрос вслух, но про себя им терзался каждый.

— Женщину в доме миссис Ричардсон убили между тридцатью шестью и сорока восемью часами назад, — сказала Таллок. — Если верить врачам. В понедельник, в полвосьмого вечера, она была еще жива, ее видела миссис Ричардсон. Похоже, убийство произошло вскоре после этого.

— Эта медсестра ее и убила, — уточнил Андерсон.

— Скорее всего. Убийца знала, что миссис Кертис проведывает мать по понедельникам, и пришла к той накануне в форме патронажной сестры. Миссис Ричардсон привыкла к медсестрам. Женщина вела себя дружелюбно и показала документы. Само собой, Эвадна ее пустила.