В поисках Аляски, стр. 16

— А у меня сотрясение, — ответил я.

— Мне сказали. Потому и разбудил. Поиграем в приставку?

— Хорошо. Только без звука. Башка болит.

— О’кей. Я слышал, ты на Лару блеванул. Очень галантно.

— Кинула? — переспросил я, поднимаясь.

— Ага. Сара сказала Джейку, что у меня стоит на Аляску. Именно такими словами. И именно в таком порядке. Ну а я такой: «Прямо сейчас у меня ни на чтоне стоит. Можешь проверить, если хочешь». Сара, видимо, решила, что я как-то разошелся, и говорит, что она на сто процентов знает, что я мутил с Аляской. Что, в общем-то, смешно. Я. Не. Изменяю.

Игра наконец загрузилась, и я слушал вполуха, нарезая круги по безлюдному треку. От езды по кругу слегка подташнивало, но я не сдавался.

— Аляска взбесилась. — Полковник принялся изображать Аляску, но у него голос получился более визгливый, аж голова разболелась, с самой Аляской так не происходило. — «Женщина ни в коем случае не должна клеветать на другую женщину! Ты нарушила священную женскую договоренность! Если женщины будут друг другу ножи в спину втыкать, как это поможет нам низвергнуть гнет патриархата?» И так далее в том же духе. Потом Джейк принялся ее защищать, уверяя, что она его любит и не стала бы ему изменять, ну и я такой тоже: «Ты из-за Сары не переживай, она просто любит наезжать». А Сара спрашивает, почему я никогда не встаю на ее сторону, ну и я как-то слово за слово назвал ее звезданутой стервой, что она восприняла не особо хорошо. Потом официантка попросила нас покинуть заведение, ну и вот, мы выходим на стоянку, а она говорит: «С меня хватит», я уставился на нее, а она добавила: «Конец нашим отношениям».

Тут он замолчал.

— Конец нашим отношениям? — переспросил я. Я как-то так загрузился, что решил просто повторять последнюю фразу Полковника, чтобы он мог говорить дальше.

— Ага. Так что все. И знаешь, что фигово, Толстячок? Она мне реально небезразлична. Ну, то есть у нас все было плохо. Мы друг другу не подходили. Но все же… Блин, я же говорил ей, что люблю ее. Я с ней девственность потерял.

— Ты с ней девственность потерял?

— Да. Ага. Я тебе не говорил, что ли? Я, кроме нее, ни с кем не спал. Не знаю. Хотя мы и ругались по времени процента девяноста четыре, я все равно очень расстроен.

— Очень расстроен?

— Ну, больше, чем я мог себе представить. То есть я осознавал, что это неизбежно. У нас за весь этот год ни одного момента хорошего не было. С тех пор как я приехал, мы, блин, грызлись как кошка с собакой. Я должен был быть помягче. Не знаю. Грустно это.

— Грустно, — повторил я.

— Глупо, конечно, скучать по человеку, с которым ты ни фига не ладишь. Но не знаю… все же хорошо, когда у тебя есть кто-то, с кем в любой момент можно поругаться.

— Поругаться, — сказал я, а потом смутился настолько, что чуть не потерял управление машиной, и добавил: — Хорошо.

— Ага. Что теперь делать, и не знаю. Ну, то есть мне было хорошо, когда у меня была она. Толстячок, я ненормальный. Что мне делать?

— Можешь со мной ругаться, — предложил я, потом отложил пульт, откинулся на спинку нашего обшарпанного дивана и отрубился. Прежде чем я отключился, до меня долетели его слова:

— На тебя я даже злиться не могу, ты безвредный костлявый подонок.

за восемьдесят четыре дня

ЧЕРЕЗ ТРИ ДНЯ, в понедельник, начался дождь. Голова все еще болела, и громадная шишка над левым виском походила, по словам Полковника, на топографическую карту Македонии в миниатюре, а я-то раньше и не знал, что такое место вообще существует, тем более страна. Когда мы с Полковником шли по жухлой и почти уже мертвой траве, я сказал: «Наверное, дождь нам не повредит», а он посмотрел на стремительно набегающие низкие тучи и ответил: «Повредит или нет, но точно пойдет, блин».

И он, блин, пошел. На середине урока по французскому мадам О’Мэлли спрягала глагол «верить» в сослагательном наклонении. Que je croie. Que tu croies. Qu’il ou qu’elle croie.Она повторяла эти слова снова и снова, и мне уже стало казаться, что это не глаголы, а какая-то буддистская мантра. Que je croie; que tu croies, qu’il ou qu’elle croie.Как забавно повторять снова и снова: я бы поверил, ты бы поверил, он бы поверилили она бы поверила. Во что бы поверил? — подумал я, и как раз в этот момент хлынул дождь.

Обрушился на землю неистовым ливнем, словно Господь прогневался и захотел нас всех затопить. И лило день за днем, ночь за ночью. Так лило, что я не видел соседних общаг, а озеро набухло настолько, что добралось уже до качелей, поглотив половину нашего искусственного пляжа. На третий день я забросил зонт и стал ходить вечно мокрым. По-моему, даже в столовке вся еда пропиталась кислотной дождевой водой, всюду воняло плесенью, а душ стал вызывать еще больше смеха — на улице напор был лучше, чем в кране.

Дождь всех нас превратил в отшельников. Полковник сидел либо в классе, либо на диване в нашей комнате, читал альманах и играл в приставку, а я не понимал, хочет ли он поговорить или, наоборот, тихо сидеть на истертом диванчике, посасывая свою «амброзию».

После катастрофы, то есть нашего «свидания», мне казалось, что с Ларой мне лучше не общаться ни при каких обстоятельствах, а то опять, не дай бог, сотрясение случится и/или блевать потянет, хотя мы с ней на следующий день после этого встретились на математике и она сказала, что «ничего страшного».

А Аляску я видел только на уроках и поговорить с ней не мог, потому что она всегда опаздывала и улетала сразу по звонку — я даже не успевал колпачок на ручку надеть и тетрадь закрыть. В пятый дождливый вечер я пошел в столовую с твердым намерением вернуться к себе в комнату и поужинать разогретым жарито, если там нет Аляски и/или Такуми (про Полковника я точно знал, что он уже в сорок третьей и не будет ничего, кроме своей водки с молоком). Но я остался в столовой, потому что увидел Аляску — она сидела одна, спиной к окну, по которому стекал дождь. Я накидал себе полную тарелку жареной окры и сел рядом с ней.

— Бог мой, по-моему, он никогда не кончится, — сказал я, имея в виду дождь.

— Точно, — ответила она.

Ее мокрые волосы закрывали лицо. Я чуть-чуть поел. Она тоже поела.

— Как ты? — наконец спросил я.

— Мне сейчас не хочется отвечать на вопросы, которые начинаются со слов «как», «когда», «где», «почему» или «что».

— Что случилось? — не понял я.

— Это что.В «что»я сейчас не играю. Ладно, я пойду. — Она поджала губы и медленно выдохнула, Полковник так же дым выпускал.

— Что… — Я осекся и переформулировал вопрос: — Я накосячил?

Она собрала посуду на поднос, встала и только потом ответила:

— Нет, конечно, милый.

Это «милый» у нее получилось скорее снисходительно, чем романтично, словно она думала, что мальчишка, впервые в своей жизни претерпевающий библейский ливень, ни за что не сможет понять ее проблем, в чем бы там они ни заключались. Мне пришлось очень постараться, чтобы не фыркнуть, хотя Аляска все равно бы ничего не заметила, потому что она уже выходила из столовой, а мокрые волосы все так же закрывали ее лицо.

за семьдесят шесть дней

— МНЕ ЛУЧШЕ, — сообщил Полковник на девятый день ливня, сев рядом со мной на уроке религиоведения. — У меня было прозрение. Помнишь тот день, когда она пришла к нам в комнату и выступала как последняя и полная стерва?

— Да. Опера. Галстук с фламинго.

— Именно.

— И что? — не понял я.

Полковник вытащил блокнот на спирали, верхняя половина которого промокла насквозь, и, медленно разлепляя страницы, принялся листать его, пока не нашел нужное место.

— Это и было прозрение. Она — последняя и полная стерва.

Приковылял Хайд, тяжело опираясь на черную трость. Волоча ноги к своему креслу, он сухо заметил:

— Мое капризное колено предупреждает, что может пойти дождь. Так что приготовьтесь.