Рога, стр. 63

Меррин не скоро, но ответила:

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Меррин открыла дверь в тренировочных штанах и мешковатой куртке с капюшоном; ее соседкой оказалась мужеподобная азиатка, имевшая привычку часто и неприятно хихикать. Та разгуливала по гостиной, непрерывно болтая по мобильнику, сильно в нос и настолько жизнерадостно, что могла достать кого угодно.

— И вообще, что у тебя в этой штуке? — спросил Ли, прислонившись к комоду и вытирая с лица обильно выступивший пот. Он приволок комод наверх, привязав его к тележке, буквально навязанной ему отцом Меррин, и дважды чуть его не грохнул, ведь тащить надо было семнадцать ступенек. — Кольчужные рыцарские подштанники?

Азиатка взглянула на Меррин и сказала:

— Скорее уж чугунный пояс верности.

И ушла, заливаясь своим гогочущим смехом.

— Я думал, она уже съехала, — сказал Ли, когда соседка удалилась в другую комнату.

— Она уедет тогда же, когда и Иг, — объяснила Меррин. — В Сан-Диего. После этого я какое-то время побуду здесь одна.

И чуть ухмыльнулась, глядя ему прямо в глаза. Еще один сигнал.

Они кое-как втащили комод в квартиру, а затем Меррин сказала, хрен, мол, с ним, пока и здесь постоит, и пошла на кухню разогревать какую-то индийскую еду. Бумажные тарелки она расставила на круглом замызганном столике, стоявшем под окном с видом на улицу. Теплым летним вечером дети гоняли на скейтбордах, то исчезая во тьме, то возникая в пятнах оранжевого света от уличных фонарей.

По одной из сторон стола были разбросаны бумаги Меррин, она стала сгребать их в кучу, чтобы освободить место. Ли перегнулся через ее плечо, притворяясь, что интересуется бумагами, сам же глубоко вдохнул упоительный запах ее волос. И все же краем глаза заметил листы миллиметровки с сеткой из точек и черточек.

— А это зачем здесь?

— А! — отмахнулась Меррин, собирая бумаги, засовывая их в учебник и кладя на подоконник. — Это моя соседка. Мы с ней играем в эту игру, знаешь? Ну, когда расставляют точки и соединяют их в квадратики, у кого больше квадратиков, тот и выиграл. Проигравший стирает белье. Она уже несколько месяцев ничего не стирала.

— Нужно бы мне взглянуть, — сказал Ли, — в эту игру я хорошо играю. Мог бы помочь тебе со следующим ходом.

Он почти ничего не рассмотрел, но было похоже, что даже решетка нарисована неправильно. Может быть, это не тот вариант, в который он играл, а какой-то другой.

— Думаю, это будет нечестно. Ты что, хочешь сделать меня мошенницей?

Какую-то секунду они смотрели друг другу в глаза Затем Ли сказал:

— Я хочу того, чего хочешь ты.

— Ну вот, а я хочу выиграть по-честному.

Они сели напротив друг друга Ли мельком оценил помещение. Квартирка была далеко не ахти: гостиная, кухонька и две спальни на втором этаже разгороженного на пять отдельных блоков студенческого общежития. Этажом выше бухала танцевальная музыка.

— А теперь, без соседки, квартира будет тебе по карману?

— Нет. Рано или поздно мне нужно будет подобрать соседку.

— Зуб даю, Иг охотно поможет тебе с квартплатой.

— Даже не поможет, а сам все заплатит, — сказала Меррин. — Я могу стать его содержанкой. Знаешь, а я уже получала похожее предложение.

— Какое предложение?

— Пару месяцев назад один из моих преподавателей пригласил меня в ресторан на ланч. Я думала, мы будем говорить о моей будущей работе, но вместо этого он заказал двухсотдолларовую бутылку вина и сказал, что хотел бы снять для меня домик в приличном районе. Шестидесятилетний мужик, его дочь старше меня на два года.

— Женатый?

— Конечно.

Ли откинулся на спинку стула и присвистнул сквозь зубы.

— Иг, наверное, говном изошелся.

— Я ему не сказала. И ты, пожалуйста, тоже не говори. Мне не стоило об этом рассказывать.

— Почему ты не сказала Игу?

— Потому что я делаю у этого мужика курсовую. Я не хочу, чтобы Иг стукнул про его сексуальные домогательства или как уж оно там.

— Иг на него не стукнет.

— Да, я думаю, не стукнет, но он захочет, чтобы я бросила эту курсовую, чего мне совсем не хочется. Как бы ни вел себя этот мужик вне аудитории, он один из лучших онкологов страны, и тогда я хотела научиться у него всему, что только можно. Это казалось мне очень важным.

— А теперь уже не кажется?

— Кой черт, мне совсем не обязательно заканчивать с лучшими оценками. Иногда по утрам я думаю, что будет большой удачей, если я вообще закончу.

— Да брось ты прибедняться, у тебя же все великолепно. — Ли помолчал и добавил — А как он все это воспринял, этот самый козел? Когда ты послала его на хрен?

— Нормально, с юмором. Вино было очень хорошее. Начала девяностых из маленького виноградника какой-то итальянской семьи. У меня есть подозрение, что он покупал в точности такую же бутылку нескольким другим девушкам. И вообще я никуда его не посылала. Я сказала ему, что люблю другого человека, а кроме того, не считаю уместным вступать в близкие отношения с собственным преподавателем, но при иных обстоятельствах я была бы совсем не против.

— Очень любезный ответ.

— И правдивый. А что, если бы я не была его студенткой и не была бы знакома с Игом? Я легко могу себе представить, что пошла бы с ним на какой-нибудь заграничный фильм и что-нибудь еще в этом роде.

— Да иди ты на хрен! Сколько, говоришь, ему лет?

— Он достаточно стар, чтобы быть членом ААО. [36]

Ли осел на стуле, ощущая нечто незнакомое: брезгливое отвращение. И удивление.

— Ты шутишь.

— Конечно. Он может научить меня разбираться в винах. И в книгах. И во многом, чего я вообще не знаю. Как выглядит жизнь из другого конца телескопа. Что это такое — быть в аморальных отношениях.

— Это было бы ошибкой, — наставительно сказал Ли.

— Непременно нужно сделать несколько ошибок, — сказала Меррин. — Если ты их не сделаешь, то, наверное, думаешь слишком много. Худшая ошибка, какую только можно сделать.

— А как насчет жены и дочки старого пижона?

— Да, на этот счет я ничего не знаю. Само собой, у него уже третья жена, и вряд ли это станет для нее таким уж потрясением. — Меррин узко сощурилась и спросила: — Ты считаешь, что каждый мужик рано или поздно начинает скучать?

— Я думаю, что все мужики фантазируют о том, чего не имеют. Я думаю, в моей жизни не было отношений, при которых я не фантазировал бы про других девиц.

— Начиная с какого момента? В какой момент отношений парень начинает думать о других девушках?

Ли откинул голову и взглянул в потолок, притворяясь, что думает.

— Не знаю. С пятнадцатой минуты первого свидания? Зависит от того, насколько клевая официантка.

— Иногда, — ухмыльнулась Меррин, — я замечаю, что Иг смотрит на какую-нибудь девушку. Не часто. Если он знает, что я рядом, он на них не пялится. Но вот, скажем, этим летом мы были на Кейп-Коде, и я пошла в машину за лосьоном для загара, а потом вспомнила, что сунула его в карман ветровки. Иг не думал, что я вернусь так скоро, и смотрел на эту девушку, лежавшую на животе в расстегнутом купальнике. Хорошенькая девушка, лет девятнадцати-двадцати. В школе я извела бы его претензиями, чтобы не пялился, а тут ничего не сказала. Я не знала, что и сказать. Он ведь никогда и не был ни с кем, кроме меня.

— Правда? — недоверчиво спросил Ли, хотя и сам это знал.

— Тебе не кажется, что лет в тридцать пять он решит, что я захомутала его слишком молодым? Станет думать, что был лишен всех радостей школьного секса, и начнет фантазировать обо всех девушках, которых упустил?

— Я уверена, что и сейчас фантазирует про других девиц, — сказала соседка Меррин, пересекая гостиную с пирожком в одной руке и держа мобильник у уха другой.