Факультет рыболовной магии, стр. 39
Между тем Офла продолжала:
– Мы бы, точнее, лично я бы хотела предложить бы вам, господин профессор, написать несколько статей, целый цикл статей в наш модный журнал! Конечно же, не забесплатно, не забесплатно!!! Мы не можем заплатить столько, сколько потребовал этот грубиян, этот… фон дер Пропст! Но, уверяю, уверяю, уверяю, вы останетесь довольны. К тому же, – Офла вдруг состроила эльфу глазки, – мы можем, точнее, лично я могла бы предложить и необычные формы оплаты…
Однако Малач на такое предложение и бровью не повел.
– Мне все-таки хотелось бы, госпожа главный редактор, прежде чем продолжить разговор, воочию увидеть ваш модный журнал, – сказал он.
– Вот – наш самый первый номер! Наслаждайтесь! – Офла вытащила из сумочки журнал и с торжествующим видом протянула его эльфу.
С обложки на Малача смотрел безумно улыбающийся господин Нью. Второкурсник держал в руках огромную снизку окуней и спиннинг, годившийся скорее для охоты за полупудовыми камнеедами. Жирная надпись под фотографией гласила: «Мое счастье – ловля в темноте!»
– Художники у нас просто замечательные, не правда ли? – вновь затараторила Офла. – Господин Нью – ну прямо как живой, как живой!
Малач мельком взглянул на содержание журнала. Названия статей были очень злободневными: «Какую навести прическу перед приемом у герптшцога», «Меню традиционного субботнего пира в тронном герптшцогском зале», «Господин Пшенг советует, что надо кушать в первую очередь» и тому подобное.
Статья приверженца подземной ловли была первой. Малач открыл ее и пробежал глазами страницу: «…С тех пор, когда одним из сильнейших спиннингистов всех времен и народов, то есть лично мною, было выдвинуто гениальное предложение перенести соревнования по ловле рыбы спиннингом под землю… Все без исключения народы мечтают прекратить всем надоевшую, очень примитивную ловлю рыбы при дневном светиле… Уже сегодня созданы целые кланы фанатов ловли спиннингом на подземных реках…»
Малач вдохнул в грудь побольше воздуха, чтобы одним махом высказать гостье все, что он думает и о господине Нью, и о ее очень модном журнале, и о ней самой, но слова застряли в горле. И было от чего! Шикарное красное платье главного редактора небрежно валялось на полу, а сама Офла, оставшаяся лишь в туфлях, полупрозрачных красных панталонах и бюстгальтере, сидела в кресле, поджав ноги, и, словно веером, обмахивалась шляпкой.
«А вот и действие моего чая недозаваренного начало сказываться, – подумал Малач. – И она ведь теперь не отстанет…»
А Офла, как ни в чем не бывало, продолжала:
– Мы бы… точнее, лично я бы хотела бы видеть в нашем ВСИ статьи про самого герптшцога Ули-Клуна, про то, как он заботится о пополнении рыбных запасов нашего озера Зуро, статьи об эльфийской рыбной пище… А еще для специального элитного приложения к журналу мы бы хотели увидеть цикл статей о секретах эльфийской любви… – Офла отбросила шляпу, вскочила с кресла и вплотную приблизилась к Малачу: – Ведь правду, правду говорят, профессор, что женщина, испытавшая счастье любви с эльфом, очень, очень долго не постареет?
– Да, слухи эти верны, милая госпожа главный редактор. Только вот постареет тот идиот эльф, который этому поддастся!
– Профессор, наша редакция в моем лице готова получить практические уроки эльфийской любви! – выпалила Офла. – Прямо сейчас, профессор…
– Вы знаете, милая Офла, – Малач нерезко, но непреклонно убрал руки красавицы, обхватившие его шею, – ответить вам взаимностью я сегодня не в состоянии. Голова что-то побаливает…
– Голова! – усмехнулась Офла. – А может быть, не голова, а плечико. Левое! После вчерашней-то баньки…
– Что-что? – поднял брови профессор.
– А вот то, злой умышленник. Не надо корчить святую невинность, когда у самого рыльце в пушку…
– Секундочку, – Малач быстро плеснул чаю в чашку, из которой несколько минут назад пила Офла, и, произнеся про себя заклинание «Познания последней капли», проглотил целебный напиток.
Ему потребовалась всего одна секунда, чтобы увидеть то, что видела вчера Офла. А именно – себя, вылезающего из бассейна Боберса, и то, как он идет вслед за палачом по направлению к бане, держась рукой за свое посиневшее плечо…
– Оказывается, наш милый главный редактор болъшой любитель подсматривать! – Теперь уже эльф сжал шею девушки длинными цепкими пальцами.
– Да, да, профессор! – воскликнула девушка и раскинула руки в стороны, как бы полностью подчиняясь мужской силе. – И я не жалею, не жалею об этом. Вы снились мне всю ночь, профессор, ваша фигура, ваша…
Резкий звонок колокольчика прервал ее откровения. Малач толкнул Офлу в кресло и, не глядя, удачно ли она в него опустилась, поспешил к двери. Сейчас он был рад любому посетителю, только бы не оставаться наедине с одурманенной магическим напитком девушкой. Увидеть на пороге двух лекпинов он не ожидал.
– Господин профессор, у нас к вам очень важный вопрос, – с ходу выпалил Железяка, забыв даже поздороваться. – Мы хотели разобраться сами, но Гатауль вырезал из энциклопедии самые важные страницы. Может быть, в вашей личной библиотеке есть такая же книга? А может, вы и сами сможете нас просветить? В отношении татуировок… Дело в том, что переруслы… когда мы с Тубузом ловили на горной речке… в общем…
– В любом случае, – перебил лекпина Малач, – я предлагаю ваш очень важный вопрос обсуждать не на пороге. Что с тобой? – обратился эльф ко вдруг открывшему рот и выпучившему глаза Тубузу, который смотрел ему за спину. Он тоже обернулся и понял, чему был так поражен лекпин.
Посередине комнаты, в призывном жесте вытянув вперед руки, стояла совершенно обнаженная Офла. Ее женская красота была такой ослепительной, что эльф поймал себя на мысли, что ради нескольких минут обладания этим совершенством не грех было бы и в самом деле пожертвовать несколькими годами собственной жизни.
Однако, похоже, на Тубуза Офла произвела еще более сильное впечатление. Он тоже вытянул вперед руки и, словно загипнотизированный, пошел к ней неровной походкой. Офла была гораздо выше лекпина, но того, по-видимому, это совсем не смущало. Да и для Офлы разница в росте, видимо, не играла особой роли. Когда Тубуз подошел к ней вплотную, она с томным вздохом опустилась на колени, ее глаза оказались напротив глаз лекпина, губы – напротив его губ. В следующее мгновение эти губы слились в страстном поцелуе, и Офла начала срывать с лекпина одежду. Но такого профессор Малач в своем доме допустить уже не мог…
Глава одиннадцатая
СЕРЕБРИСТЫЙ РЫБОДРАКОН
Тубуз Моран частенько посещал различные питейные заведения. Любил посидеть с друзьями за столом, уставленным пивными кружками, с выползающей через край белоснежной пеной, обожал полакомиться солеными земляными орешками, поболтать о рыбалке… Но все эти заведения были либо трактирами, либо погребками, либо просто пивнушками. В ресторане же ему предстояло побывать впервые. Если же учесть, что ресторан «Золотой шлем герптшцога», к дверям которого он сейчас приближался, считался самым шикарным в Фалленблеке, то лекпину стало даже немного не по себе.
На самом деле, в такие вот респектабельные места его никогда не тянуло, и сегодня Тубуз пришел в «Золотой шлем герптшцога» только потому, что этого потребовала Офла. После того как этот ничего не понимающий в настоящей любви профессор Малач грубо прервал только начавшиеся отношения между лекпином и редакторшей и выставил самую красивую девушку в мире за дверь (дав ей время только на то, чтобы одеться), Тубуз поспешил за ней и, прежде чем Офла села в экипаж, успел попросить о свидании. И красавица согласилась на встречу, причем сегодня вечером и нигде больше, как только в этом дорогущем ресторане, расположенном … прямо напротив герптшцогского замка.
Тубуз был на седьмом небе, ни о чем, кроме как о предстоящем свидании, думать больше не мог и, вернувшись в дом эльфа, пропустил мимо ушей все, о чем говорили Малач и Железяка. Перед его мысленным взором была Офла, он чувствовал на губах вкус ее поцелуя и представлял, что могло бы быть дальше, не останови их эльф. И что наверняка должно произойти сегодняшней ночью! Поэтому, когда Малач и Алеф направились в профессорскую библиотеку, Тубуз, сославшись на неожиданно начавшуюся головную боль, оставил их вдвоем, а сам помчался домой готовиться к самому важному в своей жизни вечеру.