Колыбель чудовищ (СИ), стр. 8
Яна задрожала; от слабости и страха ноги ее, наконец, подкосились, и Каину пришлось подхватить ее, чтобы она не осела на землю. От его прикосновения она вся сжалась, непроизвольно прикрыв ладонями шею, что его порядком развеселило.
- Я пока не голоден, - успокоил он ее. - Мы сейчас вернемся в дом и решим твою дальнейшую судьбу. И я тебе настоятельно рекомендую не визжать - мои братья очень нервные, могут и сорваться.
- Я не хочу умирать, - едва слышно прошептала она, спрятав лицо у него на груди, когда он нес ее к дому. От ее волос пахло... персиками. Каин с наслаждением втянул ноздрями нежный, тонкий аромат.
"Боюсь, человечек, от твоего желания тут ничего не зависит", - подумал он. В его голове начала зарождаться идея, которую стоило обмозговать с Семьей.
3
Изабель скользила за жертвой совершенно бесшумно, точно одна из эфемерных ночных теней, но паренек все равно то и дело нервно оглядывался: чувствовал приближавшуюся смерть. Глухая ночь накрыла город, сковав людишек глубоким сном; Изабель могла сейчас беспрепятственно проникнуть в любой дом, осушить любого из спящих, будь то крепкий мужчина или маленький ребенок; но это было бы далеко не так интересно, как охота на убегающую жертву. Впрочем, мальчишка еще не знал, что его преследуют. Изабель присмотрела его еще вчера, возвращаясь заполночь домой; его звали Артем, ему было восемнадцать, и после учебы он подрабатывал барменом в какой-то забегаловке, откуда и шел домой так поздно. Артем был хорош собой, силен и здоров; наверняка у него была вкусная кровь и хорошая энергетика. Изабель решила побаловать себя. Марк и так держал ее на голодной диете с тех самых пор, как они приехали в Россию. В Париже было куда как вольнее жить...
А Изабель наслаждалась своей новой жизнью. Она уже смутно помнила ночь своего обращения, хотя с нее минуло всего полгода. Помнила спокойный сон в своем доме, затем - испуг, разрывающую горло боль, чужую кровь на своих губах, мучительную агонию. Марка тогда спугнули, и он не смог забрать ее с собой. Ее увезли в больницу, приняв глубокий сон перехода за кому. А по истечении трех дней сна Марк призвал ее...
О, она была создана стать вампиром. Марк, правда, говорил, что они - Истинные, но ей нравилось называть себя словом, так пугающим и завораживающим людишек. Вампир... Бессмертие и могущество, юность и красота, сила и блаженство, кроющееся в каждой капле человеческой крови... Она была бесконечно благодарна Марку. И бесконечно ему преданна.
Мальчишка нырнул в темный проулок, покинув более-менее освещенный участок улицы, и Изабель радостно устремилась следом. Пора.
Артем оглянулся, различив в ночной тишине легкий шелест шелкового платья. Прямо к нему в скупом лунном свете не шла, а будто плыла над землей женщина ошеломительной красоты, темноволосая, окруженная ореолом летящего и мерцающего синего шелка. Он остолбенел, испытывая одновременно и страх, и восхищение. Приблизившись, женщина опустила руки ему на плечи, и тут он увидел, что глаза ее светятся двумя лунными бельмами, а из-под соблазнительных ярких губ торчат по-змеиному острые длинные клыки. Сама смерть смотрела ему в лицо.
Артем закричал, но женщина одним рывком вонзила зубы ему в шею, превратив короткий отчаянный вопль в приглушенное бульканье. Он отбивался от нее руками и ногами, но загнутые когти пронзили его плоть, а зубы вгрызались в горло все глубже, и кровь утекала из его жил так стремительно, что через пару минут он обмяк в руках вампира, точно тряпичная кукла. Насытившись, Изабель отстранилась, по-кошачьи облизнула губы и расслабленно вздохнула, отпуская пережитый экстаз. Чудесный мальчик. Конечно, надо было немного поиграть с ним прежде, чем убить; но она не сумела сдержаться. Поморщившись, она без малейших усилий подхватила на руки тело своей жертвы, ставшее гораздо легче. Будь ее воля, она бы бросила его прямо тут, в проулке, точно пустой сосуд, но Марк настаивал на том, чтобы она подчищала за собой следы. Что ж, следовало поторопиться: летом светает рано, а ее уже начала охватывать сытая истома, требовавшая нескольких часов отдыха. Пожалуй, в этот раз она выпила слишком много... Зевнув, девушка скользнула со своей ношей в ночь, по-прежнему безмятежную и тихую, полную скоротечных человеческих сновидений.
...Он грезил. В этот раз то не были зыбкие видения из прошлого - во сне он видел Лес. Снова гулял по упругим ветвям, касался теплой шероховатой коры, под которой пульсировала жизнь; снова был силен и юн, как и все они, первые дети мира. Мира, которому вскоре суждено было погибнуть. Колыбель, из которой они вышли, уже никогда не примет их обратно...
Он уже смутно помнил Прамать: минувшие тысячелетия услужливо стерли все краски, ранее причинявшие боль. Помнил лишь ее бесконечную красоту, мудрость и печаль. Она сказала - идите по новой земле, но не топчите детей ее, ибо это не наш дом. Они брали, что хотели, но лишь затем, чтобы выжить. Век за веком они менялись, все больше становясь похожими на людей; а те считали их богами. Они учили их огню и мечу, дабы человечество плодилось и процветало. Взамен они брали их кровь. Но люди убивали друг друга в гораздо больших масштабах, чем они, Перворожденные. Словно заложенная в них программа смерти вновь и вновь запускала свой механизм. Люди не хотели жить и развиваться. Они хотели смерти, жестокости и страданий. В свой короткий до смешного век им хотелось достичь слишком многого: власти, богатства, любви, знаний. И ненавидели они столь же яростно, сколь и любили. Было страшно вообразить, что сумели бы натворить эти ничтожные безумцы, обрети они бессмертие.
Порочный, червивый мир, бесконечно утомивший его. Последние поколения Истинных уже не те, что они, Перворожденные. Жалкие симбионты, в стремлении выжить всячески приспосабливающиеся к людишкам. Скрывающие свою сущность, предающиеся людским порокам, очеловечившиеся до предела. Он не узнавал их больше.
В этом городе их было аж шестеро - целая Семья. Осторожные, трусливые, инфантильные. Падкие на забавы, алчные до богатства. Цепляющиеся друг за друга слабые существа, возведшие жизнь человечка в культ. Питающиеся подобно пиявкам, а не прекрасным хищникам, властителям мира - присосутся, насытятся, отпустят. Свои доноры, запасы священной жидкости в холодильниках. Для того ли он тысячи лет ступал по дороге вечности - чтобы просить кровь у людей, подобно милостыне?..
С глубоким вздохом он проснулся. Открыл глаза, в которых плескался антрацитовый холод космоса. С тихим шуршанием поднялся с ложа - текучего водоворота черного атласа - и неспешно приблизился к зеркальной стене. Из сумрачной глубины на него смотрело высокое худое существо с обтягивающей кости серой кожей, лысым продолговатым черепом, заостренными ушами и огромными черными глазами. Он поднял руку и царапнул загнутыми когтями зеркальную гладь. Следовало поесть, чтобы не пугать Изабель, которая вот-вот вернется. Она еще не видела, что с ним бывает в мгновения голода. Он слишком стар, непозволительно стар... Его тело утрачивает способность надолго восстанавливаться, обретая прежнюю красоту и молодость; столетие за столетием он приближается к своему прежнему облику, и крови для питания ему требуется все больше.
"Интересно, когда же наступит конец?" - подумал он устало, продолжая рассматривать свое отражение.
А наступит ли он? Его собратья - по крайней мере, большая их часть - давно погрузились в блаженный сон, забытье, дарующее покой и освобождение от плотских нужд; они добровольно отказались от дальнейшей жизни среди своих детей. Возможно, они так и умрут однажды вместе с этим миром - во сне. Он такой доли себе не желал. Его сны приносили лишь тоску: покой не снисходил на него.
Он отвернулся от зеркала. Взгляд его устремился к залитому лунным светом окну. Да. Пора поохотиться. На мгновение он заколебался: не одеться ли. Без одежды он выглядел как чудовище, сошедшее со страниц дешевых комиксов. Упырь с мертвенно-бледной кожей и могильным запахом изо рта. Он усмехнулся. Что ж, так даже лучше. Пусть боятся, пусть дрожат от первобытного ужаса в последние минуты своей жизни, как в те времена, когда он спускался из леса в их жалкие пещеры, чтобы забрать положенное по праву - он, древнее дитя звезд, совершенный охотник, высшее существо.