Путь тени, стр. 32

Генерал посмотрел на нее внимательнее. Служанка, пожилая женщина, очевидно, опасалась за свою жизнь. Честь доложить о делах выпала ей, видимо, по жребию.

— Что у вас? — спросил генерал.

— Мы нашли вот что. Их оставили в королевских спальных покоях, сэр.

Служанка протянула Агону узелок. Тот развязал его и увидел шесть черных кинжалов.

— Где? — задыхаясь, спросил он.

— Лежали под… подушками… у всех членов королевской семьи, сэр.

22

Сознание Азота уловило звук детских шажков. Было странно слышать их, ведь он умер, но точно знал, что шаги ему не снятся. Голые ножки шлепали по камню. Наверное, Азот был на улице — стук не отдавался от стен эхом. Он попытался открыть глаза, ничего не вышло. Может, все это и значит — быть мертвым? Может, душа не должна отделяться от тела, а вынуждена до конца оставаться в нем и чувствовать, как оно медленно разлагается? Он взмолился о том, чтобы его не сгрызли собаки. Или волки. Ему снились кошмарные сны о волчище с жутким оскалом и горящими желтыми глазами. Что, если они все же явятся и станут рвать его на куски? Что с ним станет? Его поглотит вечная тьма? Или же он разделится на части, побывает в желудках дюжины волков и в конце концов окажется в земле?

К его лицу что-то прикоснулось, и глаза раскрылись сами собой. Азот услышал испуганное «ах» и лишь мгновение спустя увидел, кто его произнес. Над ним стояла маленькая девочка, быть может, лет пяти от роду. Широко распахнутые глазищи занимали пол-лица.

— Ты что, никогда не видела покойников? — спросил Азот.

— Папа! Папа! — заверещала девочка — так громко, как умеют кричать только дети.

Ее вопли отозвались в голове Азота лязганьем клинков. Он застонал и вновь упал на подушки. Подушки? Получалось, что его не убили. Наверное, следовало этому порадоваться.

Когда он вновь открыл глаза, по-видимому, прошло какое-то время. В комнате было светло и свежо. Большие окна стояли настежь раскрытыми, мебель из вишневого дерева и мраморный пол поблескивали на солнце. Азот узнал потолок с лепниной — ему уже доводилось рассматривать эти узоры. Он лежал в гостиной графа Дрейка.

— Воскрес из мертвых? — спросил, улыбаясь, хозяин дома. Заметив выражение Азотова лица, он добавил: — Прости. Ни о чем не размышляй. Постарайся вообще не думать. Вот, поешь.

Он поставил перед Азотом тарелку с дымящейся яичницей и ветчиной и бокал вина, обильно разбавленного водой. Вид еды пробудил дремавший желудок Азота. Несколько минут спустя он осознал, что и тарелка и бокал уже пусты.

— Так-то лучше. — Граф присел на край кровати и принялся по привычке протирать пенсне. — Ты помнишь, кто я такой? Понимаешь, где ты? Замечательно. А кто ты — знаешь?

Азот медленно кивнул. Кайлар.

— Мне велели кое-что тебе передать, но если ты еще не вполне хорошо себя чувствуешь…

— Нет-нет. Что просили передать?

— Мастер Тулии сказал, что твоя главная задача сейчас — приготовиться к новой жизни и окончательно поправиться. Если дословно: «Не поднимай свою задницу с кровати. Надеюсь, к нужному времени ты будешь в должной форме».

Кайлар засмеялся. Сообщение ему передал явно мастер Блинт.

— А когда он за мной придет? По лицу графа пробежала тень.

— Позднее. Не волнуйся об этом. Теперь ты будешь жить здесь. Постоянно. На занятия с мастером, конечно, продолжишь ходить, а обо всем остальном позаботимся мы. Твой мастер сказал, что на полное выздоровление тебе потребуется время. У меня есть для тебя еще кое-что. Новости о твоей подруге.

— Вы про?..

— У нее все хорошо, Кайлар.

— Правда?

— Родители назвали ее Эленой. Она ходит в чистой одежде, ест трижды в день. Они очень добрые люди. И полюбили ее. У нее теперь вполне достойная жизнь. А тебе, если ты хочешь быть ей полезен, необходимо поправиться.

Кайлару показалось, что у него выросли крылья. Потоки лившегося сквозь окна солнечного света стали вдруг ярче, светлее. Букеты из лаванды и оранжевых роз на окне будто засияли. Последний раз так ему было хорошо очень давно — когда «Черного Дракона» еще не возглавил Крыс.

— Они даже сводили ее к женщине-магу. Та сказала, что сможет помочь Элене, только не знает, как убрать шрамы.

В счастье Кайлара будто плеснули дегтя.

— Да, это очень печально, — сказал граф Дрейк. — Но ты сделал для нее все, что смог. Теперь ей живется во сто раз лучше, чем на улице.

Кайлар почти не слышал его. Он смотрел на окно.

— Я сейчас не могу вам платить. А деньги получу, только когда продолжу заниматься с мастером… со своим мастером.

— Торопиться некуда. Заплатишь, когда сможешь. Ах да, твой мастер попросил передать тебе еще кое-что. «Учись от этих людей всему, что поможет стать сильным. Об остальном не задумывайся. Говори поменьше, слушай повнимательней, выздоравливай и радуйся. Быть может, другого столь же счастливого времени тебе больше не выдастся».

Кайлар был прикован к постели несколько недель кряду. Он старался спать столько, сколько ему советовали Дрейки, но у него не всегда получалось, и оставалось много лишнего времени, что сбивало с толку. Никогда прежде у него не было ни одной подобной минуты. Ошиваясь по улицам, он только и делал, что добывал пропитание или боялся Крыса или других издевавшихся над ним старших парней и девчонок. С мастером Блинтом приходилось до упаду тренироваться, и не оставалось времени даже на раздумья.

Теперь же, дни и ночи проводя в постели, он от безделья много размышлял. Тренироваться было нельзя. Чтение до сих пор давалось ему с большим трудом. Временами Азот готовился быть Кайларом. Следуя советам мастера Блинта, он сочинял рассказы о своей семье, о тех местах, где якобы прошло его детство, о разного рода приключениях. Истории получались невинными — такими, какие людям приятно слышать из уст одиннадцатилетнего мальчика.

Вскоре думать о себе как о Кайларе вошло у него в привычку. Он познакомился с дочерьми графа Дрейка и какую-то часть времени проводил в общении с ними. Хорошенькую пятилетнюю девочку, которую он до смерти перепугал, проснувшись в первый раз, звали Иленой. Долговязой Мэгс было восемь, а неуклюжей и замкнутой, как все подростки, Сэре — двенадцать. С девочками Кайлару было не так скучно, но графиня не позволяла им «надоедать» ему, твердила, что он должен «побольше отдыхать».

Граф и графиня оказались премилыми людьми, но граф Дрейк очень много работал, а у его жены были особые представления об одиннадцатилетних мальчиках, совершенно не совпадавшие с Кайларовыми. Он никак не мог понять, известно ли ей, кто на самом деле новый член их семейства, или же граф ничего ей не рассказал.

Графиня была стройная, светлокожая и голубоглазая — земное подобие небесных созданий, в существование которых свято верили Дрейки. Как и граф, она сама ухаживала за Кайларом, будто желая доказать, что не считает себя выше него. Доброта ее была искренней. Когда однажды, через несколько дней после первого пробуждения, Кайлару сделалось плохо и его стало рвать прямо на пол, графиня до последнего его придерживала, а потом засучила рукава и сама убрала рвоту. Кайлара всего трясло; ему было так дурно, что не хватало сил даже на то, чтобы по-настоящему удивиться. Но позднее он воспроизвел в памяти события того дня.

Графиня постоянно приносила ему еду, справлялась о его самочувствии и читала ему вслух глупые детские книжки. В них доблестные герои убивали колдунов-злодеев. И не было оборванцев-детей, которым приходится рыться в помоях и блевотине у постоялых дворов, чтобы найти что-нибудь съестное. В этих книгах не упоминалось ни про малолетних жертв насилия, ни про покинутых друзей; а спасенных книжных принцесс никто не уродовал так, что даже маги не могли заживить шрамы.

Кайлар ненавидел эти истории, однако знал, что графиня желает ему добра, поэтому кивал и улыбался, а когда герои побеждали — проигрышей они не ведали, — прикидывался, что безумно рад.