Игра стоит свеч (СИ), стр. 7

Ники тыльной стороной ладони незаметно вытирает щеки. Всего несколько месяцев назад она была счастлива, полна надежд и радостного предвкушения. Как они с Кайлом будут работать вместе. Как она станет частью такого притягательного для нее мира раллийного спорта. И как они станут чемпионами.

Нет, это все иллюзии, мыльный пузырь. Она чемпионом не будет никогда. Кайл — возможно, она — нет. Пустое место чемпионом не становится. Ники поймала себя на том, что уже ждет конца сезона. Когда у нее закончится контракт. И она сможет вернуться в ставший ей родной Буэнос-Айрес. Навсегда.

— Николь, девочка моя. Как же я по тебе соскучился!

— И я, дядюшка!

— Что-то ты бледная…

— Вспомни, каково в феврале в Швеции.

Смеется.

— Помню. Холодно.

Улыбка его меркнет.

— Ник, ты мне не нравишься. Вся бледная, круги под глазами. Ты в порядке?

— Да. Вот приехала погреться под солнышком пару дней, узнать, как у тебя дела.

— Трудно без тебя, но я научился потихоньку справляться. Вместо тебя взял пару бестолковых помощников.

— Так уж и бестолковых!

Она улыбается, он — нет.

— Ники, Кайл тебя обижает?

Вот тут надо собраться и очень убедительно соврать. Вид у дяди встревоженный, все-таки она его напугала.

— Нет, что ты! Все в порядке. Никто меня не обижает.

Он меня не обижает. Он меня убивает.

Глава 5. Гуанахуато. Леон. Ралли Мексики

В Мексике было чуть проще и легче. Там все-таки не было снега. Жара и пылища, ставшие ей за время работы в «Дакаре» почти родными. А в остальном — все то же самое. Привезший, казалось, с собой все снега Швеции и Норвегии ледяно-презрительный Кайл, сдержано-настороженное внимание со стороны ключевых «топов», безуспешные попытки Мак-Коски изменить отношение к ней со стороны команды.

Проблем добавило высказанное дядей желание приехать и посмотреть на то, «как она работает». Черт, еще только этого не хватало! Чтобы дядя Эт увидел своими глазами весь этот позор и унижение?! Этого она допустить не могла — взбунтовалась гордость, да и дядю расстраивать не хотелось. С трудом, но ей удалось его убедить: «Что я, маленькая, что ли? Чтобы меня контролировать? И вообще, мне не до тебя будет. Давай ближе к концу сезона, когда я освоюсь получше, хорошо? Обязательно приглашу тебя на один из этапов». Он сделал вид, что поверил ей. И не приехал. Хотя бы здесь она смогла добиться успеха.

Все прочее было под копирку с предыдущего этапа. Работа над своей стенограммой, изучение маршрутных листов и предыдущих стенограмм. Она работала много и практически без отдыха — что еще оставалось делать, если окружающие смотрят на нее как на насекомое, в лучшем случае — как на экзотическое, в худшем — как на отвратительное. Впрочем, в работе над стенограммой к ралли Мексике многое ей было знакомо — высотные участки, где на спусках двигатели автомобилей захлебываются разреженным воздухом, сухая и песчаная поверхность с коварными камнями, при встрече с которыми тут же можно оставить колесо или часть подвески, а то и — совершить эффектный кульбит через крышу. Все это очень сильно напоминало ей родной и знакомый до последнего камушка «Дакар».

Именно это и стало предметом ее дискуссии с одним из ведущих механиков команды. Сначала на ее вопросы он отвечал неохотно и односложно, потом, поняв, что о проведении гонок в таких вот условиях среднегорья Ники знает едва ли не лучше него, кардинально изменил свое отношение, в результате чего у них состоялся крайне интересный и продуктивный диалог, затянувшийся за полночь.

На следующий вечер разговор продолжился, но уже в расширенном составе — к Ники в номер пришли все ключевые технические специалисты, и под пиво и начос [3]до полуночи ломали голову, спорили и прикидывали настройки автомобилей на предстоящую гонку. Арбитром в их спорах, как правило, выступала Ники. На ее стороне был колоссальный опыт проведения гонок именно в таких условиях в течение трех лет. За ее плечами стоял весь «Дакар», и именно тогда до ребят из команды начала потихоньку доходить простая, повторяемая изо дня в день шефом команды мысль: «Николь Хант — наше самое ценное приобретение за последнюю пару лет». Ники рассказывала им о методиках прокладки и прохождения трасс такие вещи, о которых ребята раньше могли только догадываться. Делались пометки на листах бумаги, которые потом были посыпаны солью и политы пивом. Кто-то припер ноутбук, пивом полили и его, но успели вовремя перевернуть, и клавиатуру не замкнуло. Работа продолжилась, разошлись они ближе к двум часам ночи. Ники была… практически счастлива. Впервые за месяцы работы в «Мак-Коски» она почувствовала свою нужность.

На следующий день, последний перед началом гонки, к их «совещанию» присоединился Кертис Уилсон. Пива уже, разумеется, не было, зато под руководством Кертиса они быстро порешали все спорные вопросы, и в девять вечера все по команде технического директора разошлись спать — назавтра предстоял трудный день. Лежа в темноте в постели, Ник размышляла. Неужели ее признали? Эти полуночные совещания в ее номере были, безусловно, очень для нее важными. Она почувствовала, наконец-то, себя частью большой и дружной команды. И начала надеяться на что-то хорошее впереди. Если бы не одно «но». На этих совещаниях самое место было человеку, который и будет реализовывать в ближайшие дни их грандиозные замыслы. На них должен был присутствовать Кайл Падрон, первый пилот команды. А его не было. Но, разумеется, он сделал все, чтобы она совершенно определенно была ознакомлена с его мнением по данному вопросу.

— Кайл, мы вчера у Ник до полночи сидели… Она знает такие вещи… Ты не представляешь! Мы в прошлом году двадцать процентов мощности двигателя теряли на спусках. Помнишь, как мы позорно продули? Теперь у нас есть идеи, как уменьшить это цифру. Ник такое нам рассказала…

— Послушай, Оливье, я, конечно, понимаю, что у Шарки с ее убогой внешностью нет иной возможности заманить мужиков в свою комнату, кроме как какими-то фантастическими байками, но я предпочитаю проводить ночи по-другому… и с другими…

— Кайл! Нельзя так…

Падрон морщится.

— Мне еще предстоит провести с Шарки наедине не один час в машине. Да еще и слушать ее бубнеж… Поэтому сейчас — уволь меня от этого!

— Кайл, ты говоришь какие-то странные вещи. Вообще-то, это — в порядке вещей!

Кайл вскидывает руки ладонями вперед в эмоциональном, типично итальянском жесте.

— Не учи меня! Я знаю, что делаю!

— Хорошо, если так, — бормочет себе под нос озадаченный механик, глядя в спину удаляющегося Кайла.

А потом, обернувшись, видит… в паре метров, за его спиной, стоит Николь, и боль и обида в ее глазах заставляют его таки покраснеть и ругнуться под нос. Но Оливье отчетливо понимает — ни о какой случайности не может быть и речи, Кайл прекрасно знал о том, что Ник их слышит.

А ралли… Что ралли… Год назад команда «Мак-Коски» потерпела здесь позорное поражение. В этом году их ждал бесспорный триумф. Они опять первые. Точнее, первый — Кайл.

А Ники начинает пользоваться робким, а потом — все возрастающим уважением кое-кого из ключевых членов команды «Мак-Коски». Этого оказывается достаточным, чтобы в ее душе снова воскресает надежда. Даже несмотря на то, что их общение с Кайлом ограничивается все теми же фразами.

— Двести… правый четыре… триста.

— Понял.

— Триста… трамплин… полет… правый три… заход слева направо… сто.

— Есть.

— Сто… подброс… правый четыре… опасно… подброс на выходе… триста.

— Готов.

Вне этого формата общения они практически не разговаривают.